— Мне их терять не впервой, — отозвался Райдер. — Но не зарывайся, Фриско. Я просто пытался подыскать еще причины, чтоб не лететь. Вроде помогал тебе, что ли.

Фрайгейт знал, что Джек Лондон никогда не проявлял интереса к воздухоплаванию. Хотя, по его мнению, человек, который вел жизнь, полную приключений, который всегда выказывал напористую смелость и был невероятно любознателен, просто обязан был стремиться к полету на новомодной машине.

Неужели он просто боится высоты?

Вполне возможно. Многие люди, которые ни черта не боялись на Земле, приходили в ужас от перспективы оторваться от нее. Это был один из тех закидонов человеческой природы, которого не следовало стыдиться.

Тем не менее Мартин, должно быть, считал позором обнаружить свой страх.

Фрайгейт готов был признаться себе в том, что и сам обладает чувством стыда. Значительную часть его он успел порастерять, но какие-то остатки все же сохранились. Он, например, был готов сознаться в своем страхе, если для него существовала рациональная причина. А вот обнаружить страх перед чем-то иррациональным он наверняка бы постыдился.

Обсудить новую идею Фрайгейта были приглашены и Нур с Погаасом. Фрайгейт постарался затронуть и все опасности, связанные с ее осуществлением.

— Тем не менее, учитывая выигрыш во времени, лететь на аэростате и более эффективно, и более экономично. Фактически, если сравнить затраты времени на полет с затратами, которых требует путешествие по Реке, можно сказать, что во время последнего нам может встретиться несравненно больше опасностей.

— Черт побери, я не опасностей боюсь! И ты это должен понимать не хуже других. Я только…

Голос Мартина прервался. Том улыбнулся.

— Чего ты лыбишься все время? Ты похож на вонючку, что нашла кучу дерьма и наслаждается его запахом!

Погаас тоже ухмыльнулся.

— Нет смысла нам всем перестрелять друг друга на столь ранней стадии, — сказал Том. — Давайте сначала узнаем, что эта сырная голова Подебрад может для нас сделать. Более чем вероятно, что он не захочет строить нам аэростат. За каким чертом ему это делать? Давайте прошвырнемся до его дома и поглядим, чего он нам провякает по сему поводу.

У Нура и Погааса нашлись дела поважнее, а потому капитан, его первый помощник и палубный матрос направились одни к тому дому из известняка, на который им указал какой-то прохожий.

— Неужели вы серьезно подумываете спереть один из пароходов? — спросил Фрайгейт.

— Это как посмотреть, — ответил Том.

— Нур никогда на такое не пойдет, — продолжал Фрайгейт, — да и из прочих — никто.

— Обошлись бы и без них, — парировал Том.

Они остановились у дома Подебрада, который стоял на холме, а его высокая крыша из бамбука почти касалась нижних ветвей высокой сосны. Телохранители провели их в приемную. Секретарь выслушал пришедших и на минуту исчез. Вернувшись, он сообщил, что Подебрад их примет через два дня сразу же после ленча.

Весь остаток дня они решили рыбачить. Райдер и Фаррингтон поймали несколько полосатых «окуней», но большую часть времени они обсуждали вопрос, каким способом лучше украсть пароход.

Ладислав Подебрад оказался рыжим, среднего роста, широкоплечим и мускулистым, с бычьей шеей, тонкими губами и тяжелым подбородком. Хотя личность была явно неприятная, а поведение холодное, но принимал он их дольше, чем они могли рассчитывать. Беседа шла хорошо, однако не совсем так, как они ожидали.

— А почему вам так не терпится добраться до Северного полюса? Я слыхал о тамошней Башне, которая, как полагают, находится в центре моря за непроходимыми горами. Не могу сказать, что я верю этой сказочке. Впрочем, здесь все невероятное вероятно и даже более чем.

Этот мир, возможно, первоначально был создан Богом. Но совершенно очевидно, что какие-то люди или кто-то похожий на них полностью переделали поверхность планеты. И мне — ученому — очевидно, что само наше воскрешение произведено физическими средствами, наукой, а вовсе не сверхъестественным вмешательством.

Вот почему это было сделано — не знаю. Но Церковь Второго Шанса предлагает объяснение, которое звучит довольно логично. Хотя у этих церковников явно недостает многих фактов, а еще уверенности в своей правоте.

Если говорить по правде, то Церковь, как мне кажется, знает об этих делах больше кого-либо другого, если мне будет позволено так выразиться.

Он постучал длинными тонкими пальцами по столу, и все замолкли. Фрайгейт, глядя на его руки, подумал, как мало пальцы гармонируют с его крепкой фигурой и широкими мускулистыми ручищами.

Подебрад встал, подошел к шкафу, открыл его и вынул что-то. Оказалось, что в руке у него спиралевидная кость — часть скелета рогатой рыбы.

— Вы все знаете, что это такое. Шансеры почитают ее за символ своей веры, хотя я пожелал бы им иметь побольше знаний. Впрочем, если бы у них было больше знаний, то отпала бы нужда в вере, не так ли? В этом отношении они ничуть не отличаются от других религий — как земных, так и мира Реки.

И тем не менее мы все знаем, что жизнь после смерти существует.

Или, вернее, я должен был бы сказать, существовала. Теперь воскрешений после смерти больше не бывает, и мы не знаем, чего еще нам ожидать. Даже у Церкви нет ответа на вопрос, почему внезапно прекратились «пересылки». Она воображает, будто бы людям было дано достаточно времени, чтобы спасти себя, и что поэтому нет необходимости продолжать воскрешения.

Либо вы уже спасены, либо нет.

Не знаю, где и в чем истина.

Джентльмены, я на Земле был атеистом, членом Чехословацкой коммунистической партии. Но здесь я встретился с человеком, который убедил меня, что религия никак не связана с рационализмом. Во всяком случае, ее фундамент в таковом не нуждается.

После акта веры, разумеется, приходит пора рационализации веры, ее идеологического оправдания. Однако Иисус, Маркс, Будда, Магомет, иудаизм, христианство, конфуцианство, даосизм — все они ошибались в вопросе о том, что последует после смерти. В отношении этого мира они ошибались еще больше, чем в оценке того, в котором мы с вами родились.

Он подошел к письменному столу, сел на него и положил перед собой рыбью спираль.

— Sinjoroj, сегодня я собирался объявить о своем обращении в веру Церкви Второго Шанса. А также о своем отречении от звания главы государства Новая Богемия. Спустя несколько дней я намеревался отправиться вверх по Реке для поисков Вироландо, которое, как меня уверили, существует в действительности. Я хочу задать главе и основателю этой Церкви Ла Виро несколько вопросов.

Если он на них ответит удовлетворительно или если сознается, что ответов на них не знает, я отдамся под его покровительство и пойду, куда он укажет, и сделаю то, что он повелит сделать.

Если моя информация верна, а у меня нет оснований считать моих информаторов лжецами, то Вироландо находится отсюда в миллионах километров. Мне потребуется половина земной жизни человека, чтобы добраться туда.

И вот неожиданно появляетесь вы и приходите ко мне с неким предложением. Предложением, о котором я, к своему удивлению, не думал. Возможно, потому, что меня больше увлекало само путешествие, чем его конечный результат.

Странствия ценны в первую очередь самооткрытиями, а не чем-то иным, не правда ли? Может, поэтому очевидное и не бросилось мне в глаза. Да, джентльмены, я могу построить вам аэростат.

Но есть одно условие. Вам придется взять меня с собой.

Помолчав, Фаррингтон ответил:

— Не вижу, как бы мы могли вам в этом отказать, sinjoro Подебрад. Думаю, что я выражаю наше общее мнение.

Фрайгейт и Райдер наклонили головы в знак согласия.

— Надо сказать, что вы застали нас врасплох. Это, конечно, не значит, что я имею что-нибудь против вашей компании. Скажу прямо — я ей очень рад. Но… сможем ли мы найти тут у вас опытных дирижаблестроителей и пилотов? Ведь надо быть сумасшедшим, чтоб отправляться в такую даль, не умея управлять этим аппаратом или же не зная, с чем нам предстоит там столкнуться.