Но все это мелочи. Важны не его физический облик и не его прежняя история. Значение имеет лишь его послание.

— Которое я слыхал от священников вашей Церкви много раз, — отозвался Грейсток. — И в которое я верю не больше, чем в вонючую брехню вонючих же попов, которую мне сбывали в мое время как чистую божественную истину!

— Это ваше дело, хотя и не ваше право, — сказал Самуэло. Грейсток, казалось, удивился. Джилл тоже не поняла смысла сказанного.

Грейсток громко заявил:

— Все вы, попы, несете дикую хренятину! — и отошел с мрачной миной.

Пискатор, наблюдавший за ним, улыбнулся:

— Опасный человек. Но интересный. Вам следовало бы послушать его рассказ о путешествии с арктурианцем.

Брови Джилл поднялись на лоб.

— Да, он был знаком с существом, которое прибыло на Землю с планеты звезды Арктур. По-видимому, это существо прибыло вместе с другими такими же на космическом корабле в две тысячи втором году нашей эры, и ему пришлось уничтожить все человечество. Хотя он и сам умер. Страшная история, но правдивая. Фаербрасс может сообщить вам некоторые детали. Он жил на Земле, как раз когда это произошло.

Желая познакомиться с Грейстоком, Джилл начала пробираться к нему сквозь толпу. Но прежде чем она добралась до англичанина, ее остановил Фаербрасс.

— Курьер только что сообщил мне, что установлен радиоконтакт с «Марком Твеном». Хочешь поучаствовать в нашем паувау?[103] Может быть, тебе повезет и ты поговоришь лично со знаменитым Сэмом Клеменсом.

— Неужели же нет! — воскликнула она. — И большое спасибо за приглашение.

Джилл последовала за Фаербрассом к его «джипу», который стоял у подножия лестницы. Он был изготовлен из стали и алюминия и снабжен пневматическими нейлоновыми шинами. Его шестнадцатицилиндровый двигатель работал на спирту, произведенном из древесины.

Всего собралось пять пассажиров: Фаербрасс, Галбирра, де Бержерак, Шварц и Харди. «Джип» ходко рванулся с места и пошел нырять по узким ложбинам между холмов. Его яркие фары вырывали из темноты траву, нарезанную машинами, разбросанные здесь и там хижины, заросли невероятно быстро растущего бамбука, доходящего до 31 метра, или 100 футов, в высоту. Оставив холмы позади, они помчались по равнине, полого спускавшейся к Реке.

Мимо Джилл проносились освещенное здание алюминиевого завода, сталелитейный завод, винокуренный, сварочная мастерская, арсенал, оружейный и цементный заводы, а также здание правительства. В последнем находились и редакция газеты, радиостанция и там же — кабинеты высших чиновников.

Колоссальный ангар располагался ниже по течению, с подветренной стороны от других зданий. Выше — до гор, что лежали к западу, тоже тянулись цепочки огней. Там строилась плотина, которая должна была заменить взорванную Клеменсом.

«Джип» миновал ангар. Паровой локомотив, работавший на спирту, профыркал мимо, таща за собой три платформы с наваленным на них алюминиевым прокатом. Он въехал в ярко освещенные ворота ангара, остановился, и огромный крюк крана опустился к задней платформе. Вокруг толпились рабочие, готовясь прицепить крюк к стальным канатам, связывающим балки.

«Сити-холл» располагался в северном конце улицы. «Джип» остановился у подъезда, пассажиры выбрались из машины и прошли между двумя массивными колоннами. Джилл подумала, что здание на редкость безвкусно, если судить с точки зрения архитектуры. Да и в ландшафт оно никак не вписывалось. Издали этот район выглядел как гибрид между Парфеноном и Руром, телепортированным на задворки Гаити.

Комплекс офисов Фаербрасса был расположен слева от входа в огромный холл. Шесть стражей охраняли дверь, каждый был вооружен однозарядной винтовкой, стрелявшей восьмидесятикалиберными пластиковыми пулями. На поясах у них висели палаши и кинжалы. Радиорубкой служила большая комната рядом с конференц-залом и святая святых — личными покоями Фаербрасса. Они вошли в рубку и увидели несколько человек, собравшихся вокруг радиста. Тот подкручивал рукоятки приборов, вставленных в большую панель, перед которой он сидел. Услышав, как хлопнула дверь, открытая могучим толчком его главного начальника, радист поднял глаза.

— Я разговаривал с Сэмом, — сказал он. — Но секунд тридцать назад контакт прервался. Погодите-ка! Кажется, я снова его поймал.

Из динамика раздалась целая серия тресков и визгов. Внезапно помехи ослабли и, перекрывая шум, раздался голос. Оператор снова подкрутил верньер настройки и уступил свой стул Фаербрассу.

— Говорит Фаербрасс. Это ты, Сэм?

— Нет. Подождите минуточку.

— Это Сэм, — сказал приятный низкий голос. — Это ты, Милт?

— Он самый. Как вы там, Сэм? Как идут дела?

— На сегодняшний день, Милт, электронный измеритель показывает, что мы прошли семьсот девяносто две тысячи четырнадцать миль. Если хочешь, можешь перевести их в километры. Я предпочитаю старую систему измерений, а поэтому мы… Ладно, все это тебе известно. Неплохо для трехлетнего плавания, а? Но чертовски утомительно. Улитка и та добралась бы до Северного полюса быстрее, чем мы, если бы она могла ползти по прямой. Ох, извини, по дуге большого круга. А потом у нее хватило бы еще времени построить для нас огромный отель и заработать колоссальные деньги, сдавая комнаты моржам, которые ожидали бы нашего прибытия. Даже если б улитка проползала только милю за каждые двадцать четыре часа, а мы делали бы в среднем восемьсот миль в сутки.

Что же касается небольших затруднений… (фырканье, треск). Фаербрасс подождал, пока передача улучшилась, а затем прокричал:

— Все остальное в порядке, Сэм?

— Роскошно, — ответил Сэм. — Ничего неожиданного не произошло. Это значит, что у нас постоянные чрезвычайные ситуации, постоянные затруднения, не хватает лишь мятежей экипажа, а ссор много. Мне пришлось кое-кого даже вышвырнуть за борт. Если так будет продолжаться, то ко времени прохождения миллионной отметки я буду единственным человеком на борту из тех, кто отплыл со мной из Пароландо.

Снова треск. А потом Джилл услышала голос — такой низкий, что можно было подумать, что он раздается со дна глубокого колодца. Она почувствовала, как по ее шее побежали холодные мурашки. Сэм сказал:

— Чего тебе? Ох, ну конечно! Про тебя-то я и забыл, хотя это и нелегко, когда ты дышишь мне прямо в затылок самогоном. Джо говорит, что он тоже будет на палубе. Он хочет сказать тебе «привет». Джо, скажи ему «привет».

— Привет, Милт.

Словно гром, грохочущий в бочке.

— Как идут делишки?

— Здорово, я надеюзь. Зэм, он вроде бы зазкучал из-за шлюхи, которая збежала от него. И еще он опять видел плохие зны назчет этого Эрика Кразнобородого. Я велел ему воздержатьзя от замогону, и взе будет о'кей. У него нету зпирта, чтоб напиватьзя, а перед ним вечно зтою я как пример трезвозти.

Джилл взглянула на Харди и начала:

— Что за…

Харди широко улыбнулся:

— Да, он гундосит. Джо Миллер по размерам больше двух Голиафов, вместе взятых, но он гундосит. Джо принадлежит к расе недочеловеков, которую Сэм называет Titanthropus clemenci[104], хотя, как мне кажется, Джо просто гигантский вариант homo sapiens. Но в любом случае они вымерли на Земле этак пятьдесят — сто тысяч лет назад. Он и Сэм встретились много лет назад и с тех пор неразлучные друзья. Дамон и Пифий. Роланд и Оливье.

— Скорее уж как Матт и Джефф или Лорел и Харди[105], — пробормотал кто-то.

— Харди? — спросил Харди.

— Заткнитесь, — сказал Фаербрасс. — Ладно, Сэм. У нас все на орбите. У нас отличный новый кандидат, по-настоящему первоклассный офицерский материал. Австралийка по имени Джилл Галбирра. Налетала больше восьмисот часов, имеет опыт полетов на дирижабле и степень по машиностроению. Как тебе это понравится?