Около 15 часов Фаербрасс приказал поднять дирижабль над дождевыми облаками. В 16 он снова спустил его ниже, и «Парсеваль» величественно плыл над долинами. Когда солнце зайдет, горизонтальные и вертикальные воздушные потоки должны ослабнуть, и корабль пойдет ровнее.

Когда пришла ночь, водород в отсеках охладился, и кораблю пришлось задрать нос еще выше, чтобы придать ему динамический подъем, компенсирующий некоторое снижение плавучести.

Герметизированная рубка управления отапливалась с помощью электрообогревателей. И все же ее обитатели сидели в теплой одежде. Фаербрасс и Пискатор курили сигары, большинство остальных — сигареты. Вентиляторы всасывали дым, но недостаточно быстро, чтобы полностью удалить сигарный запах, который Джилл ненавидела.

Детекторы, улавливающие содержание водорода в воздухе и помещенные вблизи газовых отсеков, должны были подать сигнал тревоги в случае утечки. Тем не менее курить разрешалось только в пяти местах — в рулевой гондоле (или на «мостике»), в каюте, находившейся примерно на середине продольной оси дирижабля, во вспомогательной рубке управления в нижнем хвостовом «плавнике» и каютах, прилегающих к помещениям команды на носу и корме.

Барри Торн — первый офицер хвостовой секции — отрапортовал о показаниях магнитометра. Согласно этим показаниям, Северный полюс мира Реки совпадал с северным магнитным полюсом. Магнитное поле было гораздо слабее земного. Более того, оно было столь слабым, что его было бы невозможно засечь и измерить без помощи приборов, изобретенных лишь в конце 1970-х годов.

— Что означает, — расхохотался Фаербрасс, — что в одной и той же точке находится целых три полюса — планетный, магнитный и Башня. Ну а если б в нашем экипаже был хоть один поляк, то их стало бы у нас четыре![145]

Радио сегодня работало замечательно. Корабль летел высоко над горами, а передатчик «Марка Твена» находился на привязном аэростате, запущенном с корабля.

— Можете говорить, сэр, — сказал Окузо. Фаербрасс сел рядом с самоанцем и заговорил:

— Сэм, говорит Фаербрасс. Мы только что получили известие от Грейстока. Он в пути, идет на северо-запад, готов изменить курс в ту же минуту, как получит сведения о местонахождении «Рекса».

— В некотором смысле я надеюсь, что вы не обнаружите Дерьмового Иоанна, — ответил Сэм. — Я с наслаждением схватился бы с ним и лично утопил его. Может, это было бы и не слишком практично, зато здорово согрело бы душу. Я же по натуре не мстительный человек, Милт, но эта гиена заставит и самого святого Франциска сгорать от желания пинком сбросить его с утеса к чертовой матери!

— «Минерва» несет четыре сорокашестикилограммовые бомбы и шесть ракет с девятикилограммовыми боеголовками, — сказал Фаербрасс. — Если будут хоть два прямых попадания бомбами, корабль, вероятней, всего пойдет ко дну.

— И даже тогда этот коронованный ворюга может спокойно и в добром здравии добраться до берега, — возразил Клеменс. — Ему везет, как и всем прохиндеям. И как я его тогда разыщу? Нет, мне нужен его труп. А если он будет взят живьем, я желаю лично свернуть ему шею.

— Клеменс говорит слишком уж жестко для человека, ненавидящего насилие, — шепнул де Бержерак Джилл. — Впрочем, это вполне естественно, если учесть, что враг находится по меньшей мере в шестидесяти тысячах километров от Клеменса.

Фаербрасс рассмеялся и сказал:

— Ладно, если ты сам не сможешь открутить ему башку, Сэм, то твой Джо как раз подходящая личность для такой работенки.

Нечеловечески глубокий бас пророкотал:

— Нет, я оторву к чертям его ручки и ножки. А затем Зэм может крутить ему башку, чтоб тот понял, куда попал. Ему может не понравитьзя то мезто, куда он отзюда отправитзя…

— Оторви ему одно ухо за меня, — сказал Фаербрасс. — Старина Иоанн почти достал меня, когда начал пулять в мою сторону.

Джилл решила, что разговор шел о битве за «Внаем не сдается», когда король Иоанн украл его.

Фаербрасс продолжал:

— Согласно расчетам, «Рекс» должен быть где-то в часе лета от нас. Вы тоже должны быть где-то в тех же местах, примерно в ста сорока километрах к западу от «Рекса» по прямой. Конечно, наши расчеты могут оказаться и ошибочными. Ведь «Рекс» мог идти с гораздо меньшей скоростью, чем мы предположили, или король Иоанн мог поставить его на ремонт в док, или вообще решил дать команде длительный отпуск на берегу.

Разговор продолжался еще около часа. Клеменс захотел поговорить со многими членами экипажа, преимущественно с теми, кого он знал еще до отплытия из Пароландо. Джилл заметила, что с де Бержераком он общаться не стал.

Как раз когда Сэм уже был готов отключиться, радист объявил, что «Рекс грандиссимус» уже виден.

Оставаясь на высоте 452 метра, «Парсеваль» кружил над кораблем. С этой высоты корабль смотрелся как игрушка, но быстро увеличенные фотографии показывали, что это действительно судно короля Иоанна. Корабль был великолепен. Джилл подумала, что разрушать такое прекрасное судно просто позор, но вслух этого не высказала. Фаербрасс и де Бержерак питали слишком сильные чувства к человеку, который когда-то захватил их любимый легендарный речной пароход.

Окузо передал координаты Грейстоку, который сказал, что «Минерва» может прибыть к «Рексу» уже на следующий день. Он затребовал также и местонахождение «Марка Твена».

— Я хотел бы пролететь над ним, чтоб Сэм мог полюбоваться на воздушный корабль, который собирается потопить «Рекса», — пояснил Грейсток.

— Тебе для этого не придется сильно удлинять свой маршрут, — ответил Фаербрасс, — а Сэму доставит колоссальное удовольствие.

Окончив разговор с Клеменсом, Фаербрасс сказал:

— Я полагаю, что Грейсток совершает чистое самоубийство. «Рекс» набит ракетами и несет два аэроплана, вооруженных ракетами и пулеметами. Все зависит от того, сможет ли Грейсток захватить «Рекса» врасплох или нет. На это шансов мало, если радар засечет «Минерву». Конечно, радар может быть выключен.

Зачем им его включать? Для навигации в дневное время вполне достаточно и сонара.

— Да, — отозвался Пискатор, — но люди на «Рексе», должно быть, видели нас. Они начнут прикидывать, кто мы такие, и вполне вероятно, что воспользуются радаром, ибо насторожатся.

— Я тоже так думаю, — сказала Джилл. — Они быстро сообразят, что только Пароландо способно строить дирижабли.

— Что ж, посмотрим. К тому времени, когда «Минерва» доберется до «Рекса», мы уже перелетим через Полярные горы. Не думаю, что в тех местах хороший радиоприем. Нам придется подождать новостей до возвращения оттуда.

Говоря это, Фаербрасс сохранял на лице весьма мрачное выражение, будто совсем не был уверен, вернется ли «Парсеваль» из своего полета.

Солнце скрылось за горизонтом планеты, хотя на этой высоте небо еще долго оставалось освещенным. Наконец пришла ночь со своими сверкающими звездами, туманностями и грозовыми облаками. Джилл еще несколько минут поговорила с Анной Обреновой, прежде чем отправиться в свою каюту. Маленькая русская казалась довольно дружелюбной, но было в ее манерах нечто говорившее о внутреннем напряжении. Неужели она и в самом деле оскорблена тем, что не получила места старшего помощника?

Прежде чем уйти к себе, Джилл предприняла прогулку по коридору с пониженным давлением, дойдя до кормовой секции. Здесь она выпила кофе и поболтала с офицерами. Был тут и Барри Торн, но он тоже почему-то нервничал и даже куда больше, чем обычно. Может быть, подумала Джилл, он все еще страдает оттого, что Обренова его отвергла? Если причина их ссоры была именно такова?

И тут она вспомнила, что эти двое говорили на неизвестном ей языке. Сейчас было не время спрашивать об этом Торна. Вполне возможно, что у нее вообще никогда не будет удобного повода выяснить этот вопрос. Ведь начать такой разговор — значит признаться, что она тогда подслушивала.

С другой стороны, ей было ужасно любопытно. Нет, когда-нибудь, когда не будет более важных дел, требующих неотложного внимания, она все же спросит Торна. Она скажет, что случайно проходила мимо — что чистая правда — и услыхала несколько слов их диалога. В конце концов, раз она не поняла ни слова, значит, она не подслушивала, так ведь?