— Ни одна из них не смогла бы так долго удерживать язык за зубами, — решительно возразил Том. — Они бы уж давно выложили все нам самим.

— Никогда нам теперь этого не узнать, — грустно приговаривал Мартин, покачивая головой.

— Похоже, что так, — сказал Том, — но, если я когда-нибудь встречу Подебрада, я ему шею сверну!

— Но только после того, как я ему ноги вырву! — вторил ему Мартин.

— Нет, лично я собираюсь построить шестиэтажный дом, — мечтательно сказал Фрайгейт, — и в нем будет только одно окно — на шестом этаже! А потом мы казним Подебрада тем способом, который изобретен самими чехами. Называется он «изоконирование»[157].

— Чего-чего? — не понял Том.

— Вышвырнем его из окна.

— Воображаемая месть, — серьезно сказал Нур, — прекрасный способ успокоения нервов. Однако еще лучше — вообще не испытывать потребности в мести. Нам надо дело делать, а не пары выпускать.

Фрайгейт резво вскочил на ноги.

— У меня есть идея! Нур, ты не присмотришь за моим граалем? Я хочу повидаться с Новаком.

— У меня твои идеи вон где сидят! — заорал Фаррингтон. — Мало разве от них неприятностей было? Сейчас же вернись!

Но Фрайгейт продолжал шагать, будто ничего и не слышал.

Медленно и величественно плыл «Парсеваль» над горной щелью. Нос задран вверх, пропеллеры работают под тем же углом. Ветер, с гулом вырывающийся из дыры, круто заворачивал вниз, отражаясь от верхней кромки стены каньона, и дирижаблю приходилось напрягать всю силу моторов, чтоб не быть подхваченным этим могучим воздушным водопадом. Сирано точно рассчитал необходимые усилия и, держа воздушный корабль на неизменной высоте, вел его прямо в центр похожего на арку прохода. Малейшая ошибка — и огромный корабль будет брошен на стену каньона и переломится надвое.

Джилл думала, что если б капитаном была она, то, весьма возможно, не рискнула бы войти в этот горный прорыв. Было бы лучше обойти горы кругом и поискать другой вход. Конечно, это повлекло бы огромный перерасход топлива. Преодолевая столь сильные воздушные потоки, моторы так пожирали бы горючее, что его не хватило бы на возвращение в Пароландо. Возможно, что кораблю не удалось бы даже дотянуть до «Марка Твена».

Сирано был весь в поту, но глаза горели, а выражение лица говорило о напряженном внимании. Если в глубине души он и испытывал страх, то это никак не сказывалось на том, как он держался. Джилл пришлось скрепя сердце признать, что в конечном счете он оказался самым подходящим человеком для данной ситуации. Его рефлексы действовали стремительно, он никогда бы не смог, например, окаменеть, поддавшись внезапной панике. Для него все происходившее, скорей всего, походило на дуэль на шпагах. Ветер делает выпад; Сирано парирует; ветер отвечает рипостом; Сирано — контррипостом.

И вот они уже входят в толстое одеяло облаков, затыкающее зияющую дыру в цепи гор.

Еще мгновение — и дыра уже позади.

Все еще бредущие ощупью в тумане, они все же могли ориентироваться по радарному экрану. Перед ними, где-то на километр ниже, лежало море. Его кольцом окружали горы. А впереди, в самом центре моря, в 48,5 километра от дирижабля (или в 30 милях) из морских волн поднимался некий объект; в сравнении с горами он казался совсем маленьким. Сирано, глядя на экран радара, помещавшийся перед ним на консоли управления, воскликнул:

— Внимание! Башня!

Оператор радара, сидевший у собственного экрана с правого борта, подтвердил догадку пилота.

Фаербрасс отдал распоряжение вывести корабль на высоту 3050 метров, или 10 тысяч футов. Поставить пропеллеры в горизонтальную позицию, чтоб поскорее поднять корабль, было нельзя, так как ему приходилось преодолевать мощное сопротивление ветра.

Поднимаясь вверх, они обнаружили, что здесь скорость ветра существенно ниже. К тому времени, когда корабль достиг заданной высоты, он уже свободно мог идти прямо к цели. Теперь его скорость составляла 80,5 километра, или 50 миль в час. Приближаясь к Башне, он набирал все большую скорость.

Небо было куда более ярким, чем это обычно бывает в сумерках, — его освещали и слабенькие лучи солнца, и блистающая густая россыпь созвездий.

Теперь радары могли прощупывать все пространство моря, добираясь даже до вершин самых дальних гор. Море, имевшее форму почти правильного круга, достигало в диаметре 97 километров, или чуть большее 60 миль. Горы на противоположном берегу обладали той же высотой, что и ближайшие к ним.

— Башня! — вдруг заорал Фаербрасс. — Она же имеет километр семьсот в высоту! И шестнадцать километров в диаметре!

По старинным мерам длины это равнялось почти миле в высоту и 10 милям в диаметре.

Тут Фаербрасса прервали. Главный инженер Хакконен доложил, что корпус корабля начинает обледеневать. На лобовой панели рубки лед еще не появился, так как она была изготовлена из пластика, предупреждающего образование льда.

— Спусти корабль до одной тысячи пятисот тридцати метров, Сирано. Там воздух потеплее, — приказал Фаербрасс.

Река, впадая в море, несла в своих водах еще много тепла, несмотря на то что довольно долго петляла в арктической зоне. Попав в эту холодную глубокую чашу, Река начинала быстро отдавать тепло, да еще в таком количестве, что температура воздуха даже на высоте 1524 метра, или 5000 футов, была на два градуса выше нуля по Цельсию. Но еще выше перенасыщенный влагой воздух превращался в настоящую ледовую ловушку.

Пока корабль спускался, оператор радара доложил, что внутренние склоны гор отнюдь не так гладки, как внешние. Их бороздили многочисленные пещеры и уступы, будто создатели этих гор решили бросить на полпути отделку невидимой снаружи стороны гор.

Узкий карниз, описанный Джо Миллером, тоже был нащупан радаром. Он вел с вершины гор до самого моря. Был и еще один карниз, тянущийся вдоль уреза воды и заканчивающийся у отверстия около трех метров в ширину и двух — в высоту.

Никаких комментариев по поводу этих открытий не последовало. Только Джилл довольно громко выразила удивление по поводу того огромного круглого отверстия, через которое их дирижабль проник сюда.

— Возможно, оно предназначено для воздушного транспорта, если у них есть такой, — ответил ей Фаербрасс. — Его функцией может быть вот что — избавить аэропланы от необходимости каждый раз перелетать через такие высокие горы.

Это объяснение показалось всем достаточно резонным.

— Вполне вероятно, — сказал Пискатор. — Однако тот луч света, который так поразил Джо Миллера, никак не мог быть солнечным лучом, прошедшим сквозь эту дыру. Во-первых, само отверстие закрывается плотной завесой облаков. Во-вторых, даже если б солнечные лучи и прошли сквозь дыру, они никак не смогли бы осветить верхушку Башни. Джо, правда, говорил, что ветер на мгновение сдул туман. Но даже при этом условии лучи не могли бы упасть на вершину Башни. Да и если бы они достигли ее, Джо нужно было бы находиться на прямой линии отверстие-Башня, чтобы увидеть все это. Однако карниз, на котором он стоял, кончается гораздо раньше, чем нужно, чтоб Джо оказался в этой точке.

— Вполне возможно, что луч исходил от воздушного корабля, который был замечен Джо через несколько минут, — ответил Фаербрасс. — Он снижался, и, может быть, его машинам надо было сбросить избыток энергии, чтоб обеспечить нужную скорость спуска. А Джо решил, что это луч солнца.

— Весьма вероятно, — согласился Сирано. — Впрочем, могло быть и так, что свет был сигналом, поданным с Башни. Башня столь высока, что Джо ее хорошо видел. Сам он стоял на карнизе, что увеличивало дальность обзора до сорока восьми с половиной километров. Остается, правда, вопрос — как он мог на таком расстоянии разглядеть такой небольшой объект, как летательная машина?

— Можно допустить, что она была вовсе не такой уж маленькой!

Помолчали. Джилл попробовала рассчитать, какие размеры должен был бы иметь воздушный корабль, чтоб Джо мог увидеть его с такого большого расстояния. Точно высчитать ей не удалось, но по прикидке получалось, что длина аппарата достигала примерно километра.