— Воскрешение из мертвых, как и политика, собирает в одну постель довольно странных партнеров, — произнес Сэм Клеменс. — И я бы не сказал, что такой сон способствует отдыху.

Сунув под мышку подзорную трубу и покуривая длинную зеленую сигару, он прогуливался взад и вперед по кормовой палубе «Дрейругра» («Запятнанного кровью»). Ари Гримолфссон, стоявший у руля и ни слова не понимавший по-английски, мрачно посмотрел на Сэма. Клеменс перевел свою шутку на ломаный древненорвежский, но взгляд кормчего не стал от этого теплее.

Сэм громко обругал его по-английски, назвав тупоголовым варваром. В течение трех лет он днями и ночами практиковался в норвежском языке десятого века, однако большинство мужчин и женщин на борту «Дрейругра» понимали его речь лишь наполовину.

— Как старый Гек Финн, которому исполнилось девяносто пять лет плюс-минус несколько тысячелетий, я отправился на плоту вниз по Реке, — прошептал Клеменс. — А теперь меня везут к ее верховьям на этом идиотском корабле викингов. И кто бы мне сказал, что будет дальше? Когда я наконец пойму свой сон?

Прижимая руку к телу, чтобы не выронить драгоценную подзорную трубу, он ударил кулаком по ладони:

— Железо! Мне нужно железо! Но где его найти на этой планете, столь скудной металлами и перенаселенной людьми? А ведь железо тут есть! Иначе откуда бы взялся топор Эрика? Интересно, сколько его здесь? Хватит ли для строительства корабля? Скорее всего, нет. Возможно, это был только небольшой упавший метеорит. И все-таки для того, что я задумал, железа может оказаться достаточно. Вот только где его искать? Господи! Эта Река тянется на двадцать миллионов миль! И железо — если оно действительно есть — может находиться на другом ее конце.

Нет, этого не может быть! Оно должно залегать где-то рядом, в пределах ста тысяч миль. Но кто даст гарантию, что мы плывем в нужном направлении? О невежество — извечная мать истерии! Впрочем, можно сказать и наоборот.

Клеменс навел подзорную трубу на правый берег и еще раз выругался. Несмотря на его просьбы направить корабль к краю русла, чтобы он мог рассмотреть лица людей на ближайшей равнине, ему было в этом отказано. Конунг норвежского флота, Эрик Кровавый Топор, сказал, что они плывут мимо враждебной территории и, пока существует опасность нападения, корабли будут оставаться на середине Реки.

«Дрейругр» — флагман флотилии, состоявшей из трех одинаковых кораблей, — достигал в длину восьмидесяти футов и, несмотря на бамбуковый корпус, напоминал «драконий челн» воинственных викингов. Носовую часть длинного и низкого судна украшала дубовая голова морского чудовища; узкая корма загибалась кверху, как хвост. Передняя и задняя палубы выступали немного над водой, а к двум бамбуковым мачтам крепились тонкие косые паруса, сделанные из прочных и эластичных мембран. Эти мембраны добывались из плавательных пузырей глубоководных рыб, которых называли речными драконами. Штурвальное колесо располагалось на кормовой палубе; вдоль бортов висели круглые дубовые щиты, обтянутые кожей, а на широких «козлах» лежали большие весла. «Дрейругр» плыл против ветра, непрерывно лавируя и меняя галс, хотя там, на Земле, викинги не знали этого маневра.

Свободные от вахты мужчины и женщины сидели на скамьях для гребцов, болтали о жизни, играли в кости и покер. Из-под кормовой палубы доносились ликующие крики, ругань, а порою и слабое щелканье. Это Кровавый Топор резался с телохранителем в бильярд, и на сей раз их беспечность тревожила Клеменса. Кровавый Топор знал, что в трех милях выше по Реке вражеские корабли устроили им засаду. От обоих берегов позади «Дрейругра» отплывали боевые галеры, замыкая кольцо блокады. Но конунг сохранял нарочитое спокойствие и своей невозмутимостью напоминал адмирала Дрейка перед битвой с Великой Армадой.

— Однако условия здесь совершенно иные, — пробормотал Клеменс. — Русло не шире полутора миль, и нам не хватит места для маневра. Кроме того, Эрик не может надеяться на шторм, который помог бы ему в сражении.

Сэм снова осмотрел берег в подзорную трубу. Три года, с тех пор как флот отправился в путь, он только этим и занимался. Из-за массивной головы его не слишком широкие плечи выглядели еще уже. Длинные каштановые волосы обрамляли лицо с тонким римским носом, мохнатыми бровями и голубыми глазами. Усы, которыми он славился во время жизни на Земле, отсутствовали, поскольку мужчины воскрешались в этом мире безусыми и безбородыми, как невинные младенцы. Однако его грудь украшало море курчавых рыжеватых волос, волны которого выплескивались до ямочки на горле. Белое полотенце, прикрывавшее бедра, крепилось у талии кожаным поясом, на котором висели его грубые самодельные башмаки, небогатое оружие и футляр для подзорной трубы. Тело покрывал бронзовый экваториальный загар.

Сэм опустил трубу и взглянул на вражеские корабли, плывшие в миле позади «Дрейругра». В этот миг над его головой что-то сверкнуло, и он увидел росчерк ослепительного сияния, который походил на изогнутую саблю, выскользнувшую из небесных ножен. Огненный клинок помчался вниз и в молниеносном выпаде исчез за горами.

Клеменс был поражен. Ему не раз доводилось наблюдать по ночам падение мелких метеоритов, но такого крупного он еще никогда не видел. Даже при свете дня гигантский болид слепил глаза, и его остаточный образ хранился на сетчатке секунду или две. А потом алая дуга поблекла; Сэм забыл об упавшей звезде, и его взгляд вновь устремился к далеким предгорьям.

Местность выглядела довольно однообразно. По обоим берегам тянулись полуторамильные полоски равнин, поросшие травой и бамбуком. Вдоль Реки, на расстоянии мили друг от друга, располагались большие питающие камни, по форме напоминавшие грибы. Деревья на равнинах встречались редко, зато предгорья казались темными от сосновых, дубовых и тисовых рощ. Среди них обособленными группами выделялись железные деревья. Их серые стволы вздымались на тысячефутовую высоту; огромные кроны с сотней сучковатых ветвей вскипали густой листвой, похожей на слоновьи уши. Древесина этих растений была настолько твердой, что не поддавалась ни огню, ни топору, и лишь лианы, усыпанные большими яркими цветами, усмиряли нрав гигантов бесконечной и ажурной путаницей своих гибких стеблей.

Через одну-две мили за холмами начинались горы. Их гладкие отвесные склоны, возносясь на высоту двадцати — тридцати тысяч футов, после первой трети подъема становились абсолютно неприступными.

Три норвежских корабля проплывали район Реки, заселенный немцами начала девятнадцатого века. Около десяти процентов жителей составляли люди из другой эпохи — в данном случае персы первого столетия. Кроме того, один процент населения по незыблемым правилам этого странного мира состоял из мужчин и женщин, живших на Земле в разных странах и в разные времена.

Сэм рассматривал в подзорную трубу бамбуковые хижины и фигуры людей. На чреслах мужчин виднелись цветастые набедренные повязки. Женщины носили короткие юбки, сделанные из нескольких полотенец, и куски полупрозрачной ткани, которые символически прикрывали их груди. На берегу собирались толпы зевак, которым не терпелось посмотреть на сражение. Почти у всех имелись копья с кремневыми наконечниками, а у многих Клеменс видел луки и стрелы. Тем не менее, судя по их мирным и расслабленным позам, в намечавшейся битве они выбрали себе роль зрителей.

Внезапно Сэм ахнул и задержал взгляд на лице одного из мужчин. Большое расстояние и слабая разрешающая способность оптического прибора не позволяли ему разглядеть этого человека как следует, но широкоплечая фигура и смуглое лицо казались Клеменсу удивительно знакомыми. Вот только где он мог видеть его раньше?