И еще я кое-что скажу вам. Я думаю, что Фаербрасс поспешил выбросить труп Штерна в Реку именно потому, что знал — у Штерна такой шарик был!

Все это приводит на память слова Алисы — «Все страньше и страньше», не правда ли?

Сердце Джилл колотилось, рука дрожала. Она выключила интерком.

Итак, Фаербрасс был одним из них!

Через минуту она сама позвонила доку Грейвзу.

— Фаербрасс обещал, что расскажет, зачем он затеял эту рентгеноскопию. Но так и не выполнил своего обещания. Мне, во всяком случае. А вам он что-нибудь рассказал?

— Нет. Я спросил его, но он просто велел мне заниматься своими делами.

— Тогда вы не знаете, был ли шарик в мозгу Торна. Если он все равно умирает, вскройте ему череп, док.

— Обязательно. Конечно, я бы и так вскрыл ему мозг. Но не сейчас. Сначала ему предстоит поправиться.

— А операция его не убьет? Я слышала, что при операциях снимают черепную крышку, но можно ли безнаказанно обнажать лобные доли?

— Для меня это не составит ни малейшего труда.

Прошло еще двадцать четыре часа. Джилл старалась найти экипажу побольше дела, но дел было маловато, разве что никому не нужная чистка помещений и полировка металлических деталей. Она очень жалела, что не захватила в полет те несколько фильмов, что были сняты в Пароландо. Кроме чесания языков, игры в кости, шахматы и карты да кидания стрел в мишень, на дирижабле не было ничего, чем можно было бы занять людей. Правда, она распорядилась проводить суровые физические тренировки, чтоб утомить экипаж, но долго заниматься этим делом было невозможно, да к тому же это было еще скучнее, чем ничегонеделание.

А пока тьма и холод, казалось, начинали вить гнезда в самых потайных уголочках костного мозга. Мысль о том, что внутри Башни могут скрываться те таинственные существа, которые сотворили для них весь этот мир, держала нервы экипажа в непрерывном напряжении. Что делают они? Почему они не вышли навстречу людям?

А главное — что случилось с Пискатором?

Казалось, все это действует особенно сильно на Сирано де Бержерака. Конечно, его непривычная молчаливость и явно дурное настроение могли быть вызваны смертью Фаербрасса. Однако Джилл казалось, что Сирано тревожит нечто иное.

Доктор Грейвз попросил Джилл зайти к нему в кабинет. Войдя, она нашла дока сидящим на краю собственного письменного стола. Молча он протянул ей ладонь. На ладони лежал маленький черный шарик.

— Все тела страшно обгорели, так что я не мог бы определить даже пол, исходя из одних лишь внешних признаков; Обренова была самой миниатюрной, и я исследовал маленький труп первым. И сразу же обнаружил вот это. Я не говорил вам ничего, так как сначала хотел произвести вскрытие всех тел. Обренова оказалась единственной, у кого было это!

— Уже двое!

— Ага. И это заставляет задуматься насчет Торна. Джилл села и дрожащими пальцами зажгла сигарету.

— Послушайте, — сказал Грейвз, — весь спирт на борту корабля хранится у меня в шкафчике. Предназначен он исключительно для медицинских целей, но мне кажется, что вам сейчас необходимо лекарство. Да и мне оно тоже не повредит.

Пока доктор искал бутылку, Джилл рассказала ему о подслушанной ею ссоре между Торном и Обреновой.

Грейвз подал ей чашку рубинового напитка и задумчиво произнес:

— Значит, они не были случайными знакомыми?

— Не думаю. Но я не понимаю, что все это может означать?

— А кто понимает? Может быть, один лишь Торн. Ну-ка, поехали!

Джилл отхлебнула глоток освежающего, пахнущего фруктами напитка и сказала:

— Мы не нашли ничего подозрительного в их каютах — Фаербрасса, Обреновой и Торна.

Помолчала и добавила:

— Была там одна вещь, важная не столько своим присутствием, сколько отсутствием. Вроде той собаки из рассказа о Шерлоке Холмсе, которая не лаяла. Ни в вертолете, ни в каюте Торна не оказалось его грааля. Я приказала произвести более тщательный обыск в вертолете. Несколько часов назад вы сказали мне, что Торн пришел в себя. Его можно допросить?

— Только недолго. А вообще-то я посоветовал бы подождать, пока он немножко не окрепнет. А то сейчас, если он не захочет отвечать, он всегда может притвориться, что уснул.

Зазвонил интерком. Грейвз щелкнул переключателем.

— Доктор? Говорит старший сержант Кочевел. Мне нужно кое-что доложить капитану.

— Капитан слушает, — вмешалась Джилл.

— Капитан, мы только что обнаружили в вертолете номер два бомбу. Пластиковая взрывчатка. На первый взгляд весит килограмма два; таймер настроен на радиосигнал. Подложена под шкафчик с оружием в хвостовой части вертушки.

— Ничего не делайте, пока я не приду. Хочу осмотреть бомбу, пока ее не удалили.

Джилл поднялась.

— Думаю, бомба в вертолете Фаербрасса — это, безусловно, работа Торна. Группа механиков не смогла точно установить причину аварии, но их начальник говорит, что он склонен предположить вероятность взрыва бомбы.

— Н-нда, — отозвался Грейвз. — Вопрос в том, зачем это Торну понадобилось.

Джилл пошла было к дверям, но вдруг остановилась.

— Боже! Если Торн подложил бомбы в оба вертолета, он мог спрятать несколько штук и в самом дирижабле!

— Но ведь вы не нашли передатчика, когда обыскивали его каюту, — сказал доктор. — Правда, он мог спрятать их в любом количестве по всему кораблю.

Джилл немедленно подняла по тревоге весь экипаж. Отдав приказ Коппенейму организовать поисковые группы, она помчалась в ангар. Бомба была там, где ее обнаружил старший механик. Джилл опустилась на колени и осмотрела ее с помощью электрического фонарика. Затем вылезла из машины.

— Удалите взрывчатку и таймер. Взрывчатку — на склад боеприпасов. Вызовите офицера-электронщика и скажите ему, что мне нужно знать частоту волны, на которую настроен таймер.

Нет, подождите, я позвоню ему сама!

Джилл хотелось убедиться, что эксперименты с таймером будут вестись в месте, защищенном от проникновения радиосигналов. Бомбы — если таковые на корабле имелись — могли быть установлены одновременно с этой, но Торн, надо полагать, настроил их приемные устройства на различные частоты. И все же следовало соблюдать величайшую осмотрительность.

Уверившись, что Дерайк — офицер-электронщик — понял, зачем нужна защищенная комната, Джилл отправилась в рулевую рубку. Коппенейм разговаривал по интеркому, выслушивая рапорты поисковых групп.

В кресле пилота сидел Сирано, уставясь на пульт управления так, будто корабль и сейчас был в полете. Когда вошла Джилл, он поднял на нее глаза.

— Позволительно ли будет спросить, что обнаружил доктор Грейвз?

До сих пор Джилл ничего не скрывала от экипажа. Считала, что все имеют право знать столько же, сколько знает она сама.

После того как Джилл окончила свой рассказ, Сирано некоторое время молчал. Его тонкие длинные пальцы барабанили по панели, а глаза смотрели вверх, будто на потолке было что-то написано. Наконец он встал.

— Я полагаю, нам следует поговорить. С глазу на глаз. И если возможно, то сейчас же.

— Сейчас, когда тут такая каша?!

— Мы можем перейти в картохранилище.

Он пропустил Джилл вперед и запер дверь. Она села и закурила новую сигарету. Сирано ходил взад и вперед, заложив руки за спину.

— Совершенно очевидно, что Фаербрасс, Обренова и Торн были их агентами. Мне почти невозможно поверить, что Фаербрасс… он же был таким человечным! Впрочем, нельзя исключить, что они — тоже люди.

И все же существо, называвшее себя этиком, говорило, что ни оно, ни его агенты не прибегают к насилию. Оно им отвратительно, и они его тщательно избегают. Однако, как мы знаем, Фаербрасс легко приходил в бешенство, уж у него с пацифизмом ничего общего не было. И еще тот эпизод с погибшим Штерном! Из того, что вы мне рассказывали, пожалуй, можно сделать вывод, что это Фаербрасс напал на него, а вовсе не тот пытался зарезать Фаербрасса.

— Не понимаю, о чем вы говорите, — сказала Джилл. — Может, лучше все-таки начать с самого начала?