В этом тайнике находился детонатор. Чтобы взорвать тонны динамита, заложенные в основание плотины, требовалось соединить всего лишь два провода. При взрыве дамбы собранная в озере вода могла смыть в Реку всю центральную часть Пароландо. Но за месть приходилось платить большой ценой. Сэм знал, что вместе с врагами погибнет и его пароход.

После перевязки раненым дали мечтательную резинку и спиртное. Временами резинка действовала как обезболивающее средство, но иногда, наоборот, усиливала боль. Вот на такой случай раненым обычно и предлагали хорошую дозу спирта.

Выставив охрану у обоих входов, Клеменс поел и выспался. Всю остальную часть дня он провел около постели Джо, который находился в бессознательном состоянии. Сэм менял ему повязки, смачивал водой сухие губы и шептал титантропу ласковые слова. Сирано вернулся со своего поста у двери под водопадом и доложил, что снаружи наступил вечер. Больше он ничего сказать не мог. Завеса падавшей воды не позволяла следить за тем, что происходило на равнине.

Лотар и Сэм получили лишь легкие ранения. Клеменс решил, что им надо проскользнуть под водопадом и провести разведку в расположении врага. Сирано вызвался идти с ними, но Сэм отверг его предложение. Ливи облегченно вздохнула и кивнула ему в ответ. Он отвернулся, не желая принимать благодарности за заботу о ее дружке.

Его беспокоила судьба Гвенафры. Девушку могли взять в плен. По словам фон Рихтхофена, она исчезла во время последней атаки, и все попытки Лотара отыскать ее перед отступлением оказались безуспешными. Он укорял себя в том, что не уберег Гвенафру, но Сэм знал, как непросто это было сделать в той кровавой сече.

Сэм и Лотар намазали свои тела черной краской, а затем спустились по лестнице, тускло освещенной электрическими лампами. По стенам шахты сочилась вода. Ноги соскальзывали с мокрых металлических ступеней. Открыв небольшую дверь, Сэм увидел перед собой водопад, который с ревом вращал лопасти турбины. Под градом брызг они прошли около двадцати ярдов по скользкому наклонному выступу, спустились к основанию плотины и осторожно двинулись вдоль канала, который рассекал равнину по прямой линии. Ветер шевелил корешки травы, торчавшие из крутых откосов. В этом мире трава обладала таким же бессмертием, как и люди, — ее тоже можно было срубать мечом или топором, но через сутки она прорастала снова.

Небо сияло россыпью звезд и мерцало паутиной газовых туманностей. Сэм и Лотар старались выбирать места потемнее. Пройдя полмили, они перебежали в тень огромного железного дерева и оказались неподалеку от разрушенного дворца Иоанна. Перед ними на равнине горело множество костров. Они видели мужчин и видели женщин, которых те тащили в хижины. Мужчины были победителями, а женщины — жертвами. Сэм дрожал от их криков и стонов, и мольба о помощи сводила его с ума. Но он знал, как скоро оборвалась бы его жизнь, ворвись они сейчас в любую из хижин. Убив одного или двух насильников, Сэм потерял бы все шансы спасти страну, и их отчаянный поступок наверняка закончился бы смертью или пленом.

А что произойдет, если он услышит голос Гвенафры? Бросится на помощь или останется на месте? Черт бы побрал этих черных ублюдков!

В горнах и плавильных печах пылали огни. В окнах фабричных зданий мелькали женские и мужские фигуры. Очевидно, Хакинг перевел своих рабов на круглосуточный режим работы. Вокруг заводов стояла многочисленная охрана, но воины едва держались на ногах от выпитого спирта.

Вокруг огромных костров веселились альмаки и негры. Они смеялись, горланили пьяные песни и время от времени тащили в ближайшую тень визжавших женщин. Иногда их насиловали прямо у костров под хохот и задорные крики толпы.

Выдавая себя за черных, Сэм и Лотар спустились с холма. На всякий случай они решили не приближаться к кострам и охраняемым зданиям.

Они проходили в двадцати ярдах от постов и патрулей, но никто не обращал на них внимания. Враги праздновали победу, заливая в глотки «пурпурную взрывчатку» и напитки из запасов пленников. Исключение составляли арабы-ваххабиты, чья религия запрещала употреблять алкоголь, и немногочисленные черные, считавшие себя последователями Хакинга, который, как говорили, выпивал редко.

Несмотря на царивший разгул, Сэм отметил признаки жесточайшей дисциплины. Прежде всего, он не увидел ни одного трупа. Завалы и баррикады были расчищены. На равнине у передних холмов виднелась высокая ограда, по углам которой стояли охранные вышки. По всей вероятности, именно там Хакинг и разместил уцелевшее население Пароландо.

Притворяясь пьяными, Сэм и Лотар прошли в двадцати футах от трех низкорослых чернокожих, которые разговаривали на непонятном языке. В их речи часто проскальзывало слово «африкен», поэтому Сэм решил, что они были дагомейцами из восемнадцатого века.

Пройдя между заводом азотной кислоты и зданием, где обрабатывали экскременты, Лотар и Сэм вышли на равнину. Клеменс вздрогнул и остановился как вкопанный. В двадцати ярдах от них в узкой клетке со связанными за спиной руками стоял Фаербрасс. Бамбуковые прутья сжимали его тело со всех сторон. Он мог только стоять — стоять и смотреть на Германа Геринга, который висел вниз головой на широком крестообразном сооружении. Его ноги были привязаны к верхней части косого деревянного креста, а руки — прибиты гвоздями к нижней.

Сэм осмотрелся. У больших ворот фабрики стояли несколько воинов. Они пили, болтали на каком-то варварском наречии и курили большие сигары. Сэм не посмел приблизиться к Фаербрассу, хотя ему очень хотелось узнать, почему же тот оказался в клетке. Вместо этого Клеменс решил еще немного побродить по равнине, а затем вернуться в их тайное убежище. Ситуация казалась безнадежной. Им оставалось только выбраться во время ливня из страны и убежать в государство Чернского. Сэм с радостью взорвал бы дамбу, утопив в бушующем потоке всех этих подонков из Душевного Города. Но его останавливала мысль о сотнях пленных и большом пароходе. Предстояла долгая борьба, и взрыв следовало оставить на самый крайний случай.

Они прошли мимо клетки Фаербрасса, надеясь, что тот не заметит их и не позовет в отчаянии на помощь. Но бывший посол Хакинга стоял, уронив голову на бамбуковые прутья. С его губ срывалось хриплое дыхание. Геринг тихо застонал. Они ускорили шаг и скрылись в тени ближайшего здания.

Не спеша и по-прежнему изображая пьяных, они приблизились к большому дому, который раньше занимал Фред Рольф — один из ярых сторонников Иоанна в Совете. Судя по многочисленной охране, это одноэтажное бревенчатое здание стало временной резиденцией Элвуда Хакинга. Через открытые окна Клеменс разглядывал комнаты, освещенные светом факелов. Внутри виднелись фигуры людей.

Внезапно Лотар схватил Сэма за руку и прошептал:

— Она там! Гвенафра!

Дрожащее пламя факела высветило ее длинные золотистые волосы и нежную белую кожу. Она стояла у окна и говорила с кем-то. Спустя мгновение Гвенафра отступила на шаг, и в освещенном квадрате окна появились курчавые волосы и черное лицо Хакинга. Сэму стало тошно. Хакинг взял ее себе для ночных утех.

Тем не менее Гвенафра не выглядела напуганной. Она казалась скорее уставшей и вялой. Сэм знал, что, несмотря на вспыльчивый и искрометный нрав, она могла притворяться покорной и сломленной, если этого требовали обстоятельства.

Он потянул Лотара за руку:

— Мы ничем не можем ей помочь, и любое наше вмешательство погубит и нас, и ее.

Они обошли равнину кругом, осматривая фабрики, заводы и здания. Пылавшие костры на побережье тянулись до самого изгиба Реки. Кроме негров и арабов из Душевного Города им встречались альмаки и множество азиатов. Сэм узнал в них дикарей из неолита — обитателей Цейлона, Бирмы и Таиланда, которые теперь жили по другую сторону Реки напротив Селинджо.

К тому времени Клеменс придумал план бегства из Пароландо. Им предстояло пробраться в гавань и похитить пару небольших кораблей. Он решил плыть не к Чернскому, а в Селинджо. Даже если ближайшие страны, включая Публиджо и Тайфанджо, не пострадали при вторжении Хакинга, их участь была предрешена. Бежать на север к Чернскому не имело смысла. Услышав о захвате Пароландо, Иэясу двинет на него войска — если только уже этого не сделал. По иронии судьбы их единственным убежищем могла стать страна, граждан которой они так упорно не пускали в Пароландо.