— Вставай, вставай… Воин…

Проворчав что-то невнятное, я проснулся. В каюте, где я вчера свалился спать — на авианосце его называли гостевым — было темно, иллюминатор был задраен. На краю кровати, одетый в свой неизменный английский черный костюм сидел отец.

— Который час, па?

— Половина девятого по местному — ответил отец, взглянув на часы — давай переоденься и топай в адмиральскую каюту. Я буду там.

— Ты хочешь мне что-то сказать?

— Хочу — глухим голосом ответил отец — мы все заврались… И из-за этого вранья ты чуть не погиб. Довольно уже лжи, из-за нее уже и так многие пострадали. Через полчаса я тебя жду.

Опираясь о стенки (Персидский залив сегодня был неспокойным, неподготовленный человек в таких условиях нормально ходить, не держась за все, что под руку попадается, по кораблю не может), отец вышел из каюты…

— Па?

— Заходи… — послышалось из-за двери — не заперто.

Зайдя в адмиральскую каюту, я аккуратно закрыл за собой дверь, огляделся. Отец сидел за столом в кресле адмирала Рейли, не знаю почему, но это на тот момент мне показалось чуть ли не святотатством….

— Присядь…

Я сел на потертый стул, пристально взглянул на отца. Тот рассматривал поверхность стола, как будто пытался найти на ней ответ на какой-то очень важный, жизненно важный для себя вопрос. Искал — и не находил ответа. В кабинете висело тяжелое молчание, начинать разговор не хотел никто. Наконец, отец решился заговорить первым.

— Я назову тебе четыре даты, выводы сделаешь сам…

Четвертого декабря одна тысяча девятьсот семьдесят девятого года группа фанатично настроенных исламистов захватила американское посольство в Тегеране. В заложниках оказались все члены дипломатической миссии.

Через двадцать дней, двадцать четвертого декабря семьдесят девятого года советские войска вторглись в Афганистан.

В сентябре тысяча девятьсот восьмидесятого года президент Картер задумал операцию возмездия — массированный удар по стратегическим объектам Ирана силами не менее пятнадцати тысяч бойцов.

Двадцать второго сентября тысяча девятьсот восьмидесятого года Саддам Хуссейн напал на Иран. Тебе это ничего не говорит?

— Мне это говорит только о том, что ты опять темнишь, па… У меня сейчас не то настроение, чтобы разгадывать ребусы…

Отец недовольно хмыкнул, что означало то, что он разочарован.

— В восьмидесятом году мы узнали о том, что Советский Союз планирует в течение пяти последующих лет с помощью стран — сателлитов, главной среди которых был Ирак, оккупировать весь Ближний Восток. Весь! В этом случае, не менее семидесяти процентов всех мировых запасов нефти оказалось бы в руках стран Варшавского договора, а нас бы они взяли за глотку. Именно поэтому Советский союз не вмешался, когда аятолла Хомейни сверг шаха, именно поэтому они сделали все, чтобы спасти руководящий состав иранской коммунистической партии «Тудеш». Именно поэтому в тот момент иранскую резидентуру возглавлял один из самых опытных и опасных советских разведчиков — генерал Леонид Шебаршин. Им нужен был аятолла, нужен как таран. Сначала аятолла Хомейни должен был дестабилизировать страну, ослабить вооруженные силы, которые при шахе были вооружены и оснащены лучше, чем армии многих стран НАТО. Потом русские должны были, в соответствии с договором 1921 года полностью оккупировать Иран.

Удар по Ирану намечался на сентябрь восьмидесятого года. В Азербайджане в тот момент были расположены части советской армии, в чью задачу входила оккупация Ирана — двадцать две дивизии. На среднеазиатских аэродромах взлета в это же время находились две дивизии советских воздушно — десантных войск. По Ирану планировалось ударить одновременно с четырех сторон — со стороны Афганистана, советских Азербайджана и Туркмении, а также Ирака. Саддам Хусейн был единственным, кроме высших руководителей Советского союза, посвященным в этот план. Когда план, не без нашей надо сказать помощи, сорвался — Хусейн решил, что русские его предали, обманули и в одиночку, используя заранее подготовленные планы наступления и поставленное русскими оружие, напал на Иран чтобы оккупировать те территории, которые были обещаны ему русским в обмен за помощь при оккупации.

В семьдесят девятом году я и еще несколько человек от Лэнгли и Пентагона были включены в состав особой оперативной группы по вопросам Ирана и Афганистана. Возглавил эту группу старший офицер Совета по национальной разведке, главный специалист по Советскому Союзу Роберт Гейтс, для этого он вернулся в ЦРУ из Совета национальной безопасности. Не забывай, в этот момент наши дипломаты сидели в захваченном посольстве, ежесекундно рискуя быть растерзанными фанатичной толпой. Наши переговоры с высшими руководителями исламского Ирана и лично с аятоллой Хомейни, поставки туда оружия, развединформации, передача огромных сумм денег были бы расценены как предательство и государственная измена. Но мы знали, на что шли, мы были даже готовы пожертвовать американскими заложниками только для того, чтобы не допустить оккупации Ирана русскими. Если бы русские смогли заполучить Иран — скорее всего сейчас мы сидели бы не здесь, а в окопе где — нибудь под Вашингтоном, готовясь отражать удар советской армии.

В середине восьмидесятых советская разведка отомстила нам, выдав всю имеющуюся информацию по деятельности нашей группы. Так начался скандал «Иран-Контрас» и в нем было принесено в жертву немало хороших людей. В восемьдесят седьмом кто-то назвал следователям мое имя и передо мной встал выбор — либо тюрьма, либо зарубежная резидентура где — нибудь так далеко, что про меня просто забудут. Я выбрал второе и получил назначение в Пакистан, помощником резидента. Резидентом там был тогда Милтон Берден, человек… короче сейчас таких уже нет. Там же были и иранцы — не надо забывать, что Советский Союз проклинался в мечетях Кума и Мешхеда как "малый сатана". Их разведчики сидели в Пакистане и тоже действовали против Советского союза, поддерживая своих единоверцев. И тогда, в пакистанском приграничье я встретил одного человека, с которым был знаком еще с тех времен, с семьдесят девятого года. Этот молодой человек, офицер только что сформированного Корпуса стражей исламской революции был в составе делегации, которая представляла Иран на тайных переговорах с представителями "Большого Сатаны" — с нами. Теперь он возглавлял иранскую резидентуру в Пакистане и отвечал за помощь сражающимся против Советской армии единоверцам. Звали его Мохаммед Райяти.

Отец прервался, глотнул воды из стоящего рядом с ним большого стакана.

— В две тысячи третьем году, когда готовилась "Свобода Ирака" рабочая группа была сформирована вновь. В нее вошли те люди из Пентагона, ЦРУ, Совета национальной безопасности, которые еще не потеряли окончательно рассудок и которые предпочитали решать проблему путем договоренностей, а не путем бомб. Почти сразу же нам удалось выйти на Саддама, в ходе переговоров было достигнуто принципиальное соглашение о сдаче Ирака без боя. Хуссейну и его сыновьям было позволено скрыться с деньгами и жить в другой стране под чужим именем. Власть переходила к партии БААС, к наиболее умеренным ее членам. Таким образом, того кошмара, что происходит сейчас, легко можно было бы избежать. Для поддержания порядка и закрепления нашего присутствия в стране мы вводили туда свой воинский контингент, опять таки мирно. Саддам Хуссейн был готов бежать и даже отдал приказ не оказывать сопротивления американским войскам.

Но, к сожалению, во власти у нас сейчас другие люди. Те самые, чей приход во власть оплатил военно-промышленный комплекс. Те самые, которым нужен раздутый до предела оборонный бюджет. Те самые, которые хотели под прикрытием войны списать десятки миллиардов долларов на восстановление чужой страны. И они нанесли нам удар в спину.