— Пошли.

Закинул винтовку за спину, выключив ночник, чтобы не расходовать ресурс батареи. Достал пистолет, навернул глушитель. И бегом направился за адмиралом, который и на пенсии мог дать фору многим молодым…

А загоняли нас классно… Круто загоняли, сам не ожидал такого. Я думал, что по следу за нами пойдут человек десять, максимум пятнадцать. А шли пятьдесят. И с местными проводниками.

Милю до гор мы преодолели бегом. И уже поднявшись по горной тропе, наблюдали через оптику интересную и захватывающую картину. Четыре джипа и два тактических грузовика полосуя ночь световыми мечами фар-искателей, с немалой скоростью продвигались к месту аварийной посадки нашего вертолета. Если даже предположить, что каждая машина заполнена наполовину — и то окажется, что против нас — взвод. Тогда то я и понял, что дело дрянь. Если десять-пятнадцать преследователей при наличии удачи, боевого опыта и хорошего оружия можно элементарно перебить в засаде в горах, то сейчас за нами шел усиленный взвод.

Ночь сменилась рассветом, мы уходили все дальше по горной тропе. И за нами шли, удалось оторваться мили на две, не больше. Скрыть следы тоже не удавалось — в группе преследования был по меньшей мере один местный проводник, исходивший эти горы и знавший их, как свои пять пальцев.

— Стой.

Адмирал тяжело дышал, все-таки такие переходы — не для пожилого человека, пусть и прекрасно подготовленного.

— Мы не оторвемся, Майкл. Надо принимать бой.

Я огляделся по сторонам, посмотрел назад — преследователей видно не было, но я знал что они там. Адмирал был прав, впрочем, как всегда. Тихо не уйдем, не оторвемся. Да и если принимать бой — то здесь. Узкая идущая вверх тропа, с одной стороны горный склон, на который не подняться без специального снаряжения, с другой стороны каменная осыпь, метров тридцать. И огромные валуны, за которыми можно занять позиции. Узкая тропа, на которой сложно разойтись двоим — обойти нас было невозможно. Только по каменной осыпи — под пулями. Позиция для нас практически беспроигрышная.

Преследователи появились нескоро. За это время мы успели оборудовать по две основные позиции и по четыре запасных. Почти все позиции были прикрыты огромными валунами.

Я решил выбрать основной позицию не за валунами, которая очевидна всем и по которой и придется основной огонь противника, а чуть выше, на каменистом горном склоне. Если прикрыться маскировочной сетью — будешь невидим даже со стометрового расстояния. А я собирался встретить противника с расстояния шестьсот — семьсот метров, с бесшумной снайперской винтовкой. К тому же, ближайшее укрытие и запасная огневая позиция за валунами находилась на расстоянии пяти метров ниже, скатиться туда, если пойму что обнаружен, дело нескольких секунд.

Шли грамотно. Первым шел головной дозор, разбираться с которым предстояло адмиралу — четыре человека, у которых было два карабина М 4, АКМ и ручной пулемет «Табук». Судя по тому, что один отличался гражданской одеждой — это и был местный проводник. По тропе шли они достаточно ходко, контролируя три направления из четырех — первый стрелок и проводник смотрел вперед, второй налево, третий направо. Выйдя из-за поворота, они резко остановились, один даже присел на колено, и стали внимательно осматриваться. Молодцы, понимают, что здесь хорошее место для засады. Проводник, что шел впереди даже поднес к глазам бинокль, заставив меня прекратить наблюдение через оптику и полностью скрыться под маскировочной сетью. Секунда тянулась за секундой, медленно как капля воды течет по стеклу, оставляя за собой тонкую прозрачную дорожку. Секунд через тридцать я осторожно поднял голову — дозор уже шел вперед, а на удалении метров сто от него шла основная колонна бойцов противника.

Первым всегда убирают проводника — сейчас он наиболее опасен из всех. Я осторожно поднял лежащую на боку винтовку. В объектив прицела вплыл увеличенный в десять раз силуэт проводника, молодого местного парня лет тридцати, с автоматом Калашникова.

А вот другие бойцы головного дозора меня удивили. Несмотря на то, что их лица были закрыты пятнистыми арабским куфьями, защищавшими от пыли, было явно видно — европейцы! Рост — за метр семьдесят, что среди арабов нетипично, походка явно армейская, отточенная в свое время инструкторами армии США. Оружие — М 4 — дорогое и не такое распространенное в Ираке как АК, да еще и с коллиматорными прицелами на каждой винтовке — такое могли носить либо военные, либо сотрудники какой-то частной охранной компании.

Заболтался я что-то пора и честь знать…

Пс!

Винтовка привычно отдала в плечо, четкий силуэт цели в прицеле на мгновение размылся. Вторым глазом вижу, как идущий последним боец, как будто оступился и мешком покатился по каменистой осыпи вниз. Не отвлекаясь, не медля пока остальные не поняли, что произошло, мгновенно перевожу винтовку на идущего первым проводника. Тот слышит шум упавшего сзади тела, начинает медленно поворачиваться — и тут вторая пуля ударяет его в грудь. Выронив автомат, тот с размаха падает назад на каменную осыпь.

— Бах! Бах! Бах! Бах! — четыре быстрых и точных выстрела из М 4. Пули попадают в двоих оставшихся на тропе бойцов головного дозора, те падают вразнобой, один отправляется следом за остальными вниз по каменной осыпи, второй падает на спину, перекрывая своим телом тропу.

Последние выстрелы потонули в грохоте автоматных и пулеметных очередей — основная колонна, уже вышедшая из-за поворота на горной тропу сдуру рвется вперед, поливая из всех стволов. Не на тех напали.

Пс!

Бегущий по тропе и на ходу поливающий склон свинцом из ПК пулеметчик спотыкается на ходу, свинцовая струя меняет свое направление, заставляя тех, кто бежит перед ним — а это человек семь- восемь — броситься навзничь на тропу.

Ай, молодцы! Потеряли темп. Теперь у вас шансов никаких — если до этого еще могли задавить количеством стволов и шквалом неприцельного огня, добежать до наших позиций на расстояние броска гранаты — то теперь шансов нет. Никаких.

Пс! Пс! Бах! Бах! Бах! Пс! Бах! Пс! Пс! Бах!

Адмирала уже засекли, сразу несколько стволов работают по тому валуну, за которым он залег, пули, выбивая искры и каменную крошку, ударяются об валун, с противным визгом рикошетят. Меня пока не заметили — и бесшумная снайперская винтовка собирает свою жатву.

Пс! Пс! Пс!

Первым надо убирать тех, кто шел последним, и сейчас отползает под огнем, ползет до спасительного поворота на тропе, за которым пули их уже не достанут.

Бах! Бах! Бах! Пс! Бах! Бах! Пс!

Адмирал уже просек ситуацию и стреляет не в цель, а в воздух, спрятавшись за камень. Его цель — отвлечь внимание на себя, сосредоточить огонь на своем валуне, дать мне покойно работать. Выбить как можно больше бойцов у противника, чем больше, тем сложнее им потом будет нас преследовать.

Пс!

Кажется, те кто остался в живых к этому моменту уже просекли всю серьезность ситуации. Уйти обратно за поворот смогли человек двадцать пять, еще пятеро нашли какие-то укрытия на тропе и залегли, пытаются постреливать, хотя явно не прицельно, а просто для того, чтобы подбодрить себя и остальных. Чтобы доказать всем, и самим себе в первую очередь, что они живы. Пока живы. Так бывает…

Длинные неприцельные очереди на полрожка, свист, визг и рикошеты пуль, иногда пули летят очень близко и тут важно не дернуться, если даже раскаленная сталь летит совсем рядом.

Осторожно меняю магазин — первый ушел полностью, и почти все пули — по делу. Четверо лежат на тропе, остальные съехали вниз по каменной осыпи. Кто-то из тех кто ранен, но пока еще не убит, кричит на одной высокой, визгливой, противной ноте. Не добивать — таких называют «птичка». Такая вот «птичка» способна сорвать атаку противника порой не хуже лишнего пулемета.