— Все это конечно плохо — сказал я после некоторого раздумья — но я так и не услышал, каким боком к этой истории отношусь я? Я об этом, обо всем первый раз слышу!

Отец переглянулся с адмиралом, затем осторожно проговорил

— Все не так просто сын. Ты понимаешь, что просто так напасть и применить ядерное оружие мы не можем даже в нынешние безумные времена. Нужен какой — то повод, причем повод крайне серьезный. Ты это понимаешь?

Я кивнул

— Проше говоря, нужен сasus belli, повод для объявления войны, причем крайне серьезный…

Я продолжал внимательно слушать.

— Этот доклад в числе прочего попал на стол президенту. И, несмотря на чудовищное давление, он не поверил выводам доклада и отказался проводить подготовку к военной операции против Ирана. Его можно понять — две военные операции уже проводятся и конца-края им не видно. Третья станет для президента политической смертью, демократы сразу начнут подготовку к импичменту.

Через некоторое время президент США собирается посетить Ирак с рабочим визитом, дабы показать всем изменения к лучшему в плане безопасности в Ираке. Мы полагаем, что во время этого визита президент будет убит. В этом случае президентом станет нынешний вице-президент, который и начнет подготовку к вторжению. А убийство президента, которое свалят на Иран, станет поводом к войне. Мы решили, что кто-то должен это остановить.

И тут мне все стало ясно.

— И вы решили, что этим кем-то стану я. — медленно проговорил я — и не только вы так решили — так решили и ваши противники. Когда я приехал в Ирак — они решили, что я приехал по их головы. И решили нанести удар первыми. А может быть, вы специально привлекли ко мне их внимание — так, чтобы отвлечь от людей, реально работающим по этому делу. Что скажешь, отец?

Тишину в каюте можно было резать ножом…

— Я скажу, что ты офицер, а не пугливая барышня — жестко сказал отец — и я тебя не подставлял. Уж поверь мне. Тем более, что я и сам многого еще не знаю.

А если и не поверю — какая уже разница…

— Когда прилетает президент?

— Тринадцатого сентября.

— Сентябрьские иды — пробормотал я — весьма символично, не правда ли…[75] Возможных участников покушения установили?

— Список мы составили — отец неожиданно замялся — и на первом месте в нем стоит ни кто иной, как твой заместитель. Лейтенант Душан Симович.

— Бред — сказал я — бред полнейший!

— Почему — спросил отец — он профессиональный снайпер, по национальности серб — мотив налицо. Ты уверен, что хорошо его знаешь?

— Мотив налицо… — издевательским тоном передразнил я отца — все это чушь собачья. Твои аналитики в очередной раз сели в лужу. Душан узнал о командировке в Ирак после меня — а этот план, судя по всему начал готовиться намного раньше. Неужели ты думаешь, что они начали готовить план изначально без кандидатуры исполнителя? К тому же Душана я знаю — хоть он нашего президента и недолюбливает по понятным надо сказать мотивам — стрелять он в него не будет. Уж поверь мне. Если это все что придумали твои аналитики, а до приезда президента две недели — значит мы в полном дерьме. Кто координирует действия противника на месте?

— Этого мы не установили — ответил адмирал — хотя проверили все возможные кандидатуры.

Ковальски…

— Зато я, кажется, знаю — сказал я, после недолгого размышления — и ты этого человека тоже хорошо знаешь, папа. Это ни кто иной, как Мартин Ковальски.

— Ковальски мертв. Тебе ли этого не знать — неуверенно протянул отец

— Похоже, что нет — сказал я — с месяц назад мы чуть не столкнулись лицом к лицу в Садр-Сити, в Багдаде. И надо сказать, для мертвеца он оч-ч-чень неплохо выглядел.

— Твою мать! — выругался отец, пододвигая к себе стоящий на столе аппарат спецсвязи — если Ковальски жив, то тот, кто подтвердил мне информацию о его смерти, получается, гонит дезинформацию. Или через него гонят дезинформацию. А это значит, что информатор раскрыт, и мы на самом деле ни хрена не знаем! Да и жизнь нашего информатора теперь в серьезной опасности. Твою мать!

Закрытое совещание в Пентагоне затянулось до восьми часов вечера, генерал Алистер Колтофф опаздывал, но такие опоздания были скорее нормой. Такая уж работа — с ненормированным рабочим днем.

Томас Гринсфилд, личный водитель, а заодно и телохранитель генерала, офицер военной полиции спокойно ждал его, сидя в черном бронированном Линкольне. Он принадлежал к малочисленной группе водителей-телохранителей, кому было доверено возить и охранять высшее армейское руководство, имеющее высокую категорию допуска (то есть допуска к материалам, содержащим государственную тайну — прим автора). Все люди, работавшие с секретоносителями высшей категории, регулярно проходили проверку внутренней контрразведки. Все они были обучены точной и быстрой стрельбе из любого вида оружия, навыкам рукопашного боя, прошли обучение основам безопасности и диверсионной тактики. Все они должны были, при необходимости, пожертвовать своей жизнью, чтобы спасти охраняемых ими людей.

Длинные черные лимузины "Линкольн Таун Кар", перевозившие секретоносителей, были бронированы непосредственно на заводе по высшей категории защиты. Их кузов выдерживал попадание в упор пули 7,62 NATO со стальным сердечником, стекла были затемнены, в покрышки были вставлены специальные вставки из смеси полимеров и резины, позволявшие машине проехать несколько десятков километров даже с изрешеченной пулями шиной. Но главным в обеспечении безопасности пассажира был не бронированный автомобиль, а опыт и профессионализм того кто сидел за рулем.

Гринсфилд уже почти пять лет работал с генералом Алистером Колтоффом, занимавшим должность начальника отдела стратегического планирования Министерства обороны. Генерал, обычно весьма привередливый в выборе обслуживающего персонала с Томасом как-то сразу сошелся, и хотя все жаловались на дурной характер генерала, на Томасе это никак не отражалось. Наверняка для Колтоффа дополнительной рекомендацией послужила Серебряная звезда, полученная Томом за "Бурю в пустыне". Сам генерал участвовал еще во вьетнамской войне и уважал тех, кто тоже прошел через войну. Они почти не разговаривали друг с другом, Томас и генерал; обычно их разделяла непрозрачная звуконепроницаемая перегородка, отделявшая место водителя от пассажирского отсека. Но иногда, когда нервы генерала были на пределе, он опускал эту перегородку и разговаривал с Томом о войне. Рассказывал свои истории, слушал истории Тома. И ему это нравилось.

Томас взглянул на часы на руке — по плану сегодня рабочий день генерала заканчивался в девятнадцать ноль-ноль но сейчас часовая стрелка уже перевалила за двадцать а генерала все не было. Видимо совещание было очень серьезным…

В наушнике Гринсфилд услышал голос дежурного офицера Пентагона.

— Внимание, Ахиллес спускается!

Ахиллес — таково было кодовая кличка генерала Алистера Колтоффа в службе охраны.

Значит генерал уже идет.

Огромный Линкольн плавно затормозил у одного из служебных выходов огромного, известного на весь мир здания Пентагона. Дождь, до этого моросивший весь день пошел крупными каплями, разбивавшимися о крышу и лобовое стекло машины. Нахмурившись, Гринсфилд включил дворники — дождь он не любил… Дождавшись, когда в холле покажется массивная фигура генерала Колтоффа, Томас вышел из машины, открыл перед генералом дверь, настороженно оглядываясь по сторонам.

Генерал вышел из здания, не открывая зонта, пробежал несколько шагов под дождем и нырнул в темное чрево машины. Томас толкнул бронированную дверь, она захлопнулась с глухим хлопком.

— Привет, Томас — сказал генерал, не поднимая звуконепроницаемой перегородки.

Лицо генералы выглядело каким-то озабоченным, видимо совещание проходило сложно.