Но как ни ясно, как ни положительно разрешается теоретически вопрос о необходимости земского самоуправления, тем не менее практическое разрешение его представляет и должно представлять повсюду немало затруднений, ибо затрогивает бездну нравственных, экономических и политических интересов. Здесь необходимы государственные административные способности, светлый и практический государственный ум при практическом разрешении и осуществлении начала административной децентрализации, потому что наука не сказала еще своего последнего слова по этому вопросу, а если бы она и произнесла его, то во всяком случае практическое приложение теоретических истин к действительности, к целому народному быту, со всеми его историческими и другими условиями, представляет немало затруднений и может быть удовлетворительно выполнено только людьми, наделенными государственно-административными способностями. В этом отношении сущность дела не в том — следует ли ввести земское самоуправление? Вопрос этот уже решен окончательно, по крайней мере для тех, кто не отстал от века. В этом отношении сущность дела состоит в следующем: как ввести такое самоуправление, где именно предел ему и где начало общей государственной администрации, чтобы от местного или земского самоуправления не пострадали необходимая политическая централизация, государственное единство, а также и все остальные действительные народные интересы? Наука и здесь, как почти во всем, оказывает значительное содействие; но и здесь она не заменяет возможно полного понимания действительности и возможно ясного сознания ее требований. Поэтому и проект земских учреждений, при всей практичности и верности его цели, мог бы, подобно, например, проекту ликвидации наших государственных кредитных учреждений или новому проекту устава гимназий, не удовлетворять законным требованиям действительной жизни, то есть настоящему быту, средствам и нуждам России, если бы составителями его руководили более теоретические убеждения, нежели действительное сознание предмета. К счастию, ничего подобного не можем мы сказать о проекте земских учреждений. От него так и веет жизнию, то есть пониманием русской действительности, желанием ей полного развития и сознанием тех средств к тому, дарование которых зависит от устроителей новых земских учреждений. При составлении проектов подобных учреждений, особенно в России трудно не увлечься подражательностию западноевропейским образцам, например английским, бельгийским или каким-либо другим; но в настоящем случае нет и тени такой подражательности, а потому земские учреждения, по проекту министерства внутренних дел, будут иметь прочное основание в действительности русской, будут оживлены ею и оживлять ее. Участь их не будет похожа на участь уставов и проектов так называемых земских ипотечных банков, которых, несмотря на множество уставов и проектов, у нас почти что нет, и нет именно потому, что люди, требующие во что бы то ни стало подобного устройства у нас кредита, более знакомы с теориею земских банков, нежели со средствами и нуждами России. Проект земских учреждений глубоко уважает действительность, а потому осуществление его найдет в ней прочное для себя основание. Он не посягает ни на чьи законные права, ни даже на сословные предрассудки, а потому предоставляет улучшение русского быта собственному его естественному развитию. Он, в сущности, только устраняет препятствия к такому развитию и тем вполне выказывает рациональность свою. Он очень либерален, но его либерализм — либерализм охранительный, как охранительно все то, что уважает законы жизни, что не препятствует развитию добра, но уже этим самым противодействует развитию зла. Это далеко не отрицательное достоинство. Это, напротив, то достоинство, выше которого не открыто ни наукой, ни опытом по отношению к экономической жизни народов. Мы думаем, что и по отношению политической жизни народа не следует и невозможно требовать ничего лучшего от новых учреждений. История свидетельствует, что лучшие реформы величайших государственных людей отличаются именно таким, а не какими-либо другими достоинствами или характером, и это именно потому, что освобождение народа от преград и оков, стесняющих его быт и жизнь, есть высшая и лучшая задача государственной администрации, которая не может и не должна изобретать условия и законы народного благосостояния и государственного могущества, потому что эти условия и законы вечны, начертаны самим Провидением и не могут быть изобретаемы людьми. Дело людей только изучать, раскрывать эти законы и исполнять их. Высшее назначение государственных людей состоит в том, чтоб содействовать обществу в приобретении сознания и в исполнении таких законов, а также и в том, чтоб соответственно быту страны и степени исторического развития народа выражать и осуществлять эти законы в административных и государственных вообще учреждениях и мерах Проект министерства внутренних дел удовлетворяет этому требованию, и с этим согласится, думаем мы, каждый, кто вникнет в него. Даже то в нем, против чего можно представить, может быть, и не один довод, свидетельствует, в большей части случаев, в его пользу. Так, например, некоторым не нравится роль, назначаемая им уездным предводителям в земских учреждениях, и действительно можно многое сказать против этой роли; но сказать многое можно только потому, что на этот предмет можно смотреть с различных точек зрения, из которых едва ли какая-либо окажется безусловно верною. Нам, по крайней мере, кажется, что не осудят проекта за эту роль те, которые поймут, что она назначена составителями проекта не случайно, а с целию и что эта цель вполне оправдывается тем уважением, которым проникнут проект к историческим требованиям русской действительности и вообще к началу исторического развития народной жизни. Неосновательно также опасение тех, которым кажется, будто осуществление проекта земских учреждений уменьшит политическое значение нашего дворянства. Это опасение порождено неправильным воззрением как на начала, которыми проникнут проект, так и на назначение дворянства в России. У нас еще многие излишне увлекаются политическою ролью английской аристократии, воображают, что и для нашего отечества нельзя желать ничего лучшего, как иметь подобное же во всех отношениях аристократическое сословие, и полагают, что русское дворянство нужно пересоздать по английскому образцу. Но эти лица забывают как происхождение английской аристократии, так и многое другое в истории и быте Англии. Они, по-видимому, забывают, что Россия не Англия. Английской аристократии, в настоящем ее положении, никогда не было бы, если бы не было в Англии борьбы национальностей и не было между ними победителей и побежденных. Русское дворянство, к счастию России, не имеет, по происхождению и историческому значению, ничего общего с английским. Наше дворянство и наш народ всегда составляли одну семью, всегда были единокровными братьями, а потому и роль русского дворянства всегда отличалась и всегда должна отличаться от роли английской аристократии. Поэтому, между прочим, и хорош проект земских учреждений, что он, уважая сословные права, не разъединяет, однако, дворянство и другие сословия в земском деле и не уменьшает в нем значения и назначения дворянства, как передового, по образованию и материальным средствам, сословия. Он хорош, в этом отношении, особенно потому, что не уменьшает и не увеличивает искусственно и насильственно значения ни дворянства, ни какого другого сословия и предоставляет каждому из них занять в земских делах то место, какое оно заслуживает по степени своего умственного развития и материальным средствам. Косвенно он только к одному обязывает дворянство, а именно, чтобы оно поддерживало свое нравственное достоинство, развивалось умственно и нравственно и дорожило своими материальными средствами, если желает постоянно занимать первое место в земских делах. Но кто может сказать что-либо серьезного против такого обязательства? Лучшие представители нашего дворянства могут только благодарить и, без сомнения, благодарят министерство внутренних дел за это. Так, по крайней мере, думаем мы, потому что убеждены, что наше дворянство вообще домогается не каких-либо исключительных прав, а только того, чтобы и ему, как всем и каждому, воздавалось, по правде и совести, должное, не более и не менее.