— Может, кто-то другой шёл за тобой?

— Не знаю.

Пиа внезапно испугалась.

Хан схватил лук и стрелы и направился к берегу, Гром последовал за ним.

Пиа смотрела, как он скрылся за кустами, а затем услышала странный звук. Раздался звон тетивы, свист, словно от летящей стрелы, потом хрип, а следом за ним глухой удар, будто что-то упало.

— В кого выстрелил Хан? — спросила она.

Гром залился истеричным лаем, а потом внезапно замолк. Пиа вскочила на ноги, всё ещё держа Олина, и позвала:

— Хан? С тобой всё в порядке, Хан?

К её ужасу, ответа не было.

Фелл вытащил топор из-за пояса и встал, поставив одну ногу на тушу оленя, словно боясь, что вор попытается её утащить.

— Хан? — Пиа поспешила мимо кустов, её волнение нарастало. За кустами рос высокий вяз. В тени дерева она увидела Хана. Он лежал на спине. Из его шеи торчала стрела, а из горла хлестала кровь.

На долгое мгновение она застыла. Она не могла осознать то, что видела. Это было невозможно.

Затем заплакал Олин.

Пиа хотела закричать, но боялась напугать сына. Она подавила ужас и опустилась на колени рядом с Ханом. Он почти не двигался.

— Поговори со мной, Хан! — сказала она голосом, который был наполовину речью, наполовину визгом. Казалось, он не мог говорить. Она смотрела на стрелу, чувствуя себя беспомощной. Ей показалось, что её сейчас вырвет, и она с трудом сглотнула. Затем заставила себя успокоиться. Как можно осторожнее она вытащила стрелу из его шеи. Кровь хлынула быстрее.

— Нет! — сказала она. — Нет, нет, нет!

Рядом с Ханом лежал Гром со стрелой в спине. Он был жив, дышал, но не двигался. Как же будет печален и зол Хан, когда увидит это!

Она подняла глаза. Сквозь слёзы она увидела Стама. Он стоял в нескольких шагах от неё, накладывая на тетиву новую стрелу.

— Это ты сделал! — закричала она.

Она снова посмотрела на Хана и попыталась остановить кровь свободной рукой. Это ничего не меняло. Она знала, что это безнадёжно, но давила сильнее. Олин теперь громко плакал, жалобно воя от горя. Она прижимала его к себе, склонившись над Ханом.

— Не умирай, любовь моя, не умирай!

Поток крови ослабел. Это был дурной знак. Она видела, как режут скот, и знала, что когда перестаёт течь кровь, животное уже мертво. Но она никак не могла в это поверить.

— Я тебя вылечу, вылечу, вылечу!

Но частица её разума, ещё не поглощённая ужасом, подсказывала, что Хан уже не поправится.

Она снова подняла глаза и увидела, как Стам целится. Не в неё, а во что-то за её спиной. Она обернулась и увидела Фелла, высоко занёсшего топор. Он метнул его в тот самый миг, когда Стам спустил тетиву. Она увидела, как топор оцарапал плечо Стама, и снова повернулась, как раз вовремя, чтобы увидеть, как стрела вонзилась Феллу в живот.

Фелл закричал от боли и упал на колени.

Его пёс убежал.

Стам схватился за плечо. С лицом, искажённым болью, он шагнул к раненому Феллу, бросив лук и выхватив из-за пояса нож. Пиа инстинктивно поняла, что он собирается добить Фелла. Всё ещё держа Олина, она бросилась на Стама, колотя его свободной рукой.

Он выругался и ударил её по лицу. Он был силён, и рука его была тяжёлой. У неё закружилась голова, и зрение затуманилось. Он ударил снова, и она пошатнулась, вся голова болела. Третья пощёчина сбила её с ног, и она выронила Олина. Она тут же подхватила его, крепко прижимая к груди, а затем посмотрела на остальных.

Стам повернулся к Феллу, который, невероятно, но сумел подняться на ноги и вцепиться в своего убийцу. Несколько мгновений они качались из стороны в сторону, но Фелл был смертельно ранен, и борьба была неравной. Стам повалил Фелла на землю, наклонился и перерезал ему горло кремневым ножом.

Пиа встала. Олин кричал, но она видела, что ему не больно, он просто напуган. Бойня вокруг сбивала с толку. Всего несколько мгновений назад они с Ханом разговаривали, строили планы, принимали гостя, так как же он мог лежать сейчас здесь, неподвижный и безмолвный? Неужели он никогда больше не заговорит с ней? И добрый Фелл лежал рядом с ним.

Она начала верить, что то, что она сейчас видит, реально. Хана больше нет. Хан мёртв. Ужас утраты поглотил её, и ею овладела ярость. Она схватила стрелу, которую вытащила из шеи Хана, и ринулась на Стама, горя желанием убить его, с криком:

— Ты убил моего Хана, чудовище, зверь, бешеный кабан!

Стам выставил руку, защищаясь, и отбил стрелу, но её острый кремневый наконечник пробороздил его предплечье, и он вскрикнул от боли и гнева.

Она занесла руку для смертельного удара. Но он был слишком быстр. Вместо того чтобы напасть на неё, он выхватил у неё Олина. Держа младенца за лодыжку, он поднял свой кремневый нож, всё ещё красный от крови Фелла, и приставил его к нежной коже обнажённого дитя.

Пиа ослабела.

— Нет, пожалуйста, не трогай его, — взмолилась она. В её голосе не осталось ни гнева, ни ярости, лишь отчаянная мольба. Она шагнула к нему, чтобы забрать Олина, но он придвинул кремень ближе к ребёнку и сказал:

— Стой, где стоишь, или я его порежу.

Она упала на колени.

— Верни его мне, пожалуйста.

— Уясни себе кое-что, — сказал он. — Я забираю тебя на Ферму, потому что так хочет мой отец, но сомневаюсь, что ему есть дело до твоего ребёнка. Но я позволю тебе оставить этого выродка, пока ты будешь хорошо себя вести и делать, что я скажу. Ещё одна твоя выходка и я брошу его в реку и буду смотреть, как он тонет.

От этой угрозы она разрыдалась с новой силой.

— Я буду хорошей, я обещаю, — всхлипывала она. — Я сделаю всё, что ты попросишь, пожалуйста, отдай его мне.

— И ты не попытаешься от меня сбежать.

— Нет, клянусь.

Всё ещё держа Олина за лодыжку, он передал его Пие. Она взяла его и прижала к себе, качая и шепча ему на ухо:

— Всё хорошо, всё хорошо.

Его плач стал менее истеричным.

— Иди найди и принеси больших плоских листьев и лиан, — сказал Стам. — У меня две кровоточащие раны, и одна из них это твоих рук дело. Просто положи ребёнка и оставь его здесь. Я не дам тебе шанса переплыть реку и сбежать.

Она колебалась. Она едва могла заставить себя оставить Олина.

— Всего мгновение назад ты обещала сделать всё, что я попрошу, — сказал Стам.

Она поняла, что он не причинит вреда Олину, ведь с его помощью он мог её контролировать. Она осторожно положила ребёнка и пошла за тем, что ему было нужно.

Когда она вернулась, с Олином всё было в порядке.

Перевязывая раны Стама, она снова почувствовала, как в ней закипает ярость. Вот она, перевязывает раны человека, убившего Хана. Из-за Стама она потеряла всё. Хан был мёртв, а она возвращалась на Ферму, обратно в жестокое общество земледельцев. Все её надежды обратились в прах. Если бы не Олин, она бы утопилась. Но она должна была подавить свою ярость. Она клокотала в ней, словно Пиа проглотила смертельный яд, но она должна была скрывать свои чувства.

Когда она перевязала раны Стама, он сказал:

— Теперь приготовь мне еды. Я голоден.

Она хотела было сказать, что нужно что-то сделать с телами, но решила не спорить. Она положила Олина, отрезала немного холодного мяса от варёной утки и нарезала таволги, которую нашла у реки. Она положила еду в миску и отнесла Стаму.

Он съел всё, беря еду пальцами.

Когда он закончил, то сказал:

— Ещё не так далеко за полдень. Мы можем пройти приличное расстояние до вечера. Пошли.

Она набралась смелости.

— Но ведь мы должны сжечь мёртвых.

— Нет времени, — сказал он.

— Тогда хотя бы позволь мне занести их в убежище!

— Быстрее.

Она подошла к телу Хана. При виде него её затрясло от таких рыданий, что она с трудом смогла наклониться и взяться за его лодыжки. Всё ещё плача, она потащила его по земле. Это казалось жестоким и неуважительным способом перемещать его, но она знала, что не сможет поднять его. Он был слишком тяжёл, а просить помощи у убийцы она не могла.