Он хотел рассмотреть притолоку поближе, но она была слишком высоко. Он собрал несколько кусков мела из мусорной кучи и соорудил в дверном проёме небольшое возвышение. Встав на него, он смог взглянуть на притолоку сверху.

Это был ствол дерева толщиной с его бедро и длиной с руку. Он обнаружил, что бревно прогнило от сырости и вскорости бы рухнуло, даже если бы ремни не порвались первыми. Значит, необходимо было изготовить новую притолоку.

В хижине был оборудован тайник. Это была яма в земле с деревянной крышкой, присыпанная слоем земли и скрытая под шкурой, брошенной на пол. Он поднял все слои и достал кремневый топор. Затем снова замаскировал тайник.

Он обыскал окрестности шахты и в конце концов нашёл молодое дерево подходящего размера. Срубить его и обтесать ствол до нужной длины кремневым топором заняло у него всё утро, причём ему пришлось несколько раз затачивать лезвие.

В полдень он съел ещё немного холодной свинины, напился у родника и прилёг отдохнуть. Тело по-прежнему болело, но работа отвлекала от ломоты.

Он снял старую притолоку и заменил её новой, но та, конечно, не держалась, а ремней у него не было. Однако он задумался, нет ли другого способа прикрепить притолоку к дверным столбам.

Можно было бы кремневым буравчиком просверлить два отверстия в притолоке, сделать такие же в верхушках столбов и продеть длинный нагель через притолоку в столбы. Это решение ему не очень нравилось. Слишком много возни с буравчиком, да и нагели могли сломаться.

Он подумал ещё немного, и ему в голову пришла идея получше.

Кремневым долотом он мог обтесать верхушки столбов, оставив посередине небольшой выступ, вроде шипа. Затем он мог бы выдолбить соответствующие пазы в притолоке. Нужно было всё тщательно измерить, чтобы, когда он опустит притолоку на два столба, шипы вошли в пазы точно и плотно.

Он не видел причин, почему это не должно было сработать.

Остаток дня он провёл за работой, думая о Ниин.

Воспоминания о времени, проведённом с ней, поднимали ему настроение. В ту ночь она научила его вещам, о которых он даже и не мечтал. Он улыбнулся, вспоминая. В его мечтах Ниин становилась мудрой и доброй матерью, как Ани. Они с Ниин были бы любящими родителями, и их счастливых детей никто бы никогда не обидел.

Но она отказалась говорить об их общем будущем, а это означало, и чем больше он думал, тем больше в этом убеждался, что она всё ещё думает об Энвуде.

Ему нестерпимо хотелось снова с ней поговорить. Но когда он её теперь увидит? Хватит ли у него духу снова ослушаться отца и сбежать? Мысль об этом была невыносима, пока всё тело ломило от боли. И что она скажет, когда он в следующий раз появится у её дома?

Шипы вошли в пазы с первого раза. Он закрепил на притолоке съехавшие стропила. Под их весом шипо-пазовое соединение станет ещё крепче.

Он услышал шум, обернулся и увидел, что вернулась его семья. Ког, Олф и Кэм стояли на краю шахты и смотрели вниз. Нос у Кога был красный и опухший, с тайным удовлетворением отметил Сефт.

— Ты не прибрался в шахте! — сказал Ког.

— В ней полно мусора, — добавил Олф.

— Ленивый пёс! — бросил Кэм.

— Это неважно, — сказал Сефт. — Я не дал нашему дому развалиться. — Он сошёл со своего помоста.

— Не смей говорить мне, что это неважно, — гневно сказал отец. — Я приказал тебе расчистить дно шахты, а ты этого не сделал.

У Сефта упало сердце. Неужели Ког и вправду сделает вид, что он не сделал ничего полезного? Как можно быть настолько глупым?

— Притолока сгнила и съехала с одного столба. Дом вот-вот должен был обрушиться. Но я сделал новую.

Ког был непреклонен.

— Ничего хорошего. Ты даже не привязал притолоку к столбам. Ты просто отлынивал от тяжёлой работы, мальчишка. Ты должен был выполнять мои приказы. А теперь принимайся за уборку.

— Ты даже не посмотришь, как я это сделал? — спросил Сефт.

— Нет. Я собираюсь приготовить кусок говядины, который раздобыл в Верхоречном.

Упоминание Верхоречного удивило Сефта. Должно быть, Ког и двое других покинули Монумент раньше времени и отправились в Верхоречное, чтобы продать свои кремни там. Интересно, почему. Возможно, у них возникли неприятности из-за произошедшей драки.

Сефт искренне на это надеялся.

Ког продолжил:

— И ты не получишь ужин, пока не наведешь порядок в шахте.

Это было возмутительно.

— Я имею право на эту говядину. Я добывал кремни, которые ты за неё отдал. Ты что, собираешься украсть у меня еду, как обычный вор?

— Не украду, если ты закончишь убирать шахту.

С этими словами Ког отошёл от края шахты, и братья последовали за ним.

Сефт готов был разрыдаться. Но он всё же взял корзину и спустился вниз по шесту для лазания, в качестве которого выступал обычный ствол дерева с зарубками для рук и ног. Он собирал мусор, пока корзина не наполнилась, затем поднялся наверх и вывалил её содержимое в мусорную кучу.

Ког, Олф и Кэм теперь отдыхали на земле у дома. Они разожгли огонь, и Сефт почувствовал запах жареного мяса. Он снова спустился вниз и принялся собирать мусор.

Когда он в следующий раз поднялся по шесту, то увидел, что здесь был Вун, тот самый любопытный добытчик кремня. Невысокий, с быстрыми движениями и живым умом. Он расспрашивал Кога, как тот съездил в Верхоречное.

— Очень хорошо, — бодро ответил Ког. — Всё продал.

— Отлично, — сказал Вун.

— Я больше не вернусь к Монументу. Нет смысла.

— Не думаю, что они бы тебя там приняли снова, — сказал Вун. — Они были очень на тебя злы.

Это задело Кога, и Сефт увидел, как уголки его рта поползли вниз. Но Вун не испугался. Он не боялся Кога. И за это он нравился Сефту.

Вун сказал Когу:

— Говядина, похоже, почти готова. И пахнет хорошо.

— Да неужели? — сказал Ког. Он не собирался угощать Вуна.

Сефт высыпал мусор из корзины и вернулся к краю шахты. Вун заметил его и сказал:

— А вот и виновник всех бед. Я так понимаю, ты сегодня весь день прохлаждался, Сефт.

Сефту хотелось, чтобы кто-нибудь оценил его работу.

— Если хочешь знать, как я провёл день, Вун, посмотри на притолоку над тем дверным проёмом. Прежняя сгнила, и дом должен был рухнуть.

Вун сказал:

— Но ты же её не привязал.

— И всё же она выглядит прочной, не так ли? Толкни притолоку, Вун. Посмотри, сдвинется ли она.

Вун толкнул, и притолока не шелохнулась.

— Как ты это сделал? — спросил Вун.

— Притолока крепится к столбам на шипах.

Вун был заинтригован.

— Кто тебя этому научил?

— Никто. Я размышлял над задачей, здесь, в одиночестве, и пробовал разные идеи.

Вун уставился на Сефта своими жёлтыми глазами.

— В самом деле?

Скептицизм Вуна разозлил Сефта.

— Никто другой не сможет так сделать! — возмущённо сказал он. — Я это придумал.

— Отлично. — Теперь во взгляде Вуна было восхищение. Это отчасти искупило презрение Кога. Вун повернулся к Когу и сказал: — Ты, должно быть, доволен.

Ког не смотрел на Вуна.

— Я велел ему прибраться в шахте.

Вун рассмеялся и недоверчиво покачал головой.

— Вот он, мой друг Ког. — Задумавшись, он продолжил: — Мне нравится твой парень, и я бы с радостью взял его на работу. Ты отпустишь его?

— Нет, пожалуй, спасибо, — сказал Ког.

— В самом деле? — Вун удивился. — Судя по тому, как ты с ним обращаешься, я думал, ты будешь рад от него избавиться.

— Это моё дело.

— Конечно, Ког, конечно, твоё дело, но я бы не поскупился.

— Мой ответ «нет», — упрямо сказал Ког. — И он не изменится.

— Ну что ж. — Вун принял решение. — В любом случае, поздравляю, Сефт. — Он обвёл всех взглядом. — Приятного аппетита. Да улыбнётся вам всем Бог Солнца.

— И тебе того же, — сказал Сефт, но остальные промолчали.

Сефт проводил Вуна взглядом.

Ког сказал ему:

— Что ты стоишь? Шахта всё ещё не прибрана.

Сефт снова спустился по шесту.

*

Сефт продолжал работать и после наступления темноты, при свете звёзд. Когда он наконец закончил, все уже спали, и плетень, заменявший ворота, был на месте.