Смертельно опасный поворот.

Казалось, воздух в покоях взорвется, стоит проскочить искре, поэтому я стиснула зубы и задала вопрос, который терзал мое сердце с того рокового полудня.

— Где моя мать? — процедила я.

Лютер невесело рассмеялся:

— А я гадал, когда вы решитесь спросить меня об этом.

— Что вы с ней сделали? — прошипела я.

— Я ничего с ней не делал, — ответил он, судя по тону, едва не оскорбленный моим обвинением. — Что вы искали во дворце?

Градус эмоций поднялся, поэтому, сжимая руки в кулаки, поднялась и я.

— Не пытайтесь отрицать! В день, когда пропала моя мать, я видела, как вы с ней ругались. Я знаю, что она грозила предать огласке какой-то ваш секрет, и вы сказали…

Лютер прищурился:

— Так вы не знаете, что это за секрет?

— А если бы знала, вы и меня заставили бы исчезнуть?

В глазах Лютера полыхнуло что-то темное. Он стремительно обошел кровать и двинулся на меня. Моя рука метнулась к висящему на боку кинжалу, и я, попятившись, врезалась в большой деревянный комод.

Лютер остановился и поднял ладони:

— Уверяю вас, между вашей матерью и мной ничего не произошло, о каких бы ужасах вы ни думали.

— А что произошло?

Лютер смотрел на меня, беззвучно двигая челюстью.

— Что произошло, Лютер?! — Теперь я едва не орала.

В дверь покоев громко постучали.

— Войдите! — рявкнул Лютер, по-прежнему глядя мне в глаза.

Вошли два стража, оба настороженно поглядывали на меня. Один приблизился к Лютеру и что-то шепнул ему на ухо. Тот тихо выругался, повернулся к стражу, и они перекинулись парой неслышных мне фраз.

Лютер двинулся к двери, второй страж последовал за ним.

— Мне нужно решить один вопрос. Ждите здесь. На этот раз никуда не убегайте. Вам ясно, мисс Беллатор?

Мисс Беллатор. По какой-то причине это меня уязвило.

— Вы оставите меня наедине с королем? — спросила я.

Два стража смотрели на Лютера с изумлением, будто собирались задать ему тот же вопрос.

— Я оказываю вам доверие. Не заставляйте меня об этом пожалеть.

Дверь захлопнулась, оставив меня и мои кинжалы наедине с королем Люмноса.

Целую минуту я таращилась на закрытую дверь.

Хотелось то ли дождаться Лютера в главной гостиной, то ли уговорить стражей проводить меня в фойе, то ли даже сдать им оружие до возвращения принца.

Пламя пламенное, неужели я и впрямь настолько отчаялась?

Странно не доверять собственному сердцу. Скорее всего, я в принципе не способна убить короля. Если вчерашняя ночь что-то мне доказала, так это то, что для убийств у меня кишка тонка.

Если честно, я больше не знала, как я к чему отношусь.

Месяц назад я ни в чем не сомневалась. Передо мной стояли четкие, достижимые цели.

Найти свою мать. Оставить Теллера в академии. Служить дворцовой целительницей. Помогать Хранителям.

Может, я была не слишком довольна своим местом в мире, но, по крайней мере, знала, где оно и кто я такая.

А сейчас будущее казалось темным, туманным и зловещим, грозя задушить, если я не найду выход.

Сейчас будущее казалось… пустым.

В детстве, когда я расстраивалась, мама закутывала меня в одеяло и мы сидели у камина с глиняными чашками горячего сладкого чая. Мама рассказывала мне истории о старом Эмарионе, о временах до Клана и его губительного правления; истории, которые передавались из уст в уста, от поколения к поколению после того, как Потомки сожгли все написанные смертными книги, до которых смогли добраться.

У мамы был красивейший голос. Мелодичный, сильный, полный уверенности и пропитанный таинственностью всех ее секретов. Но тех, кто находился рядом, она могла очаровать даже молча.

Но при всем великолепии она оставалась моей мамой. Женщиной, которая успокаивала меня после кошмарных снов, кормила супом и гладила по голове, когда я болела. Во времена, когда мир погружался во мрак и я не знала, куда идти, она была моим маяком.

Для всех она была Орели Беллатор, а для меня просто мамой. И я скучала по ней. Боги, как же я по ней скучала.

Я вытерла со щек слезы, радуясь тому, что хоть сейчас меня никто не видит. К постели короля я возвращалась опасливо, как дикий зверь, который приближается в лесу к другому такому же зверю, не зная, кто страшнее.

Подобно Лютеру, король своим присутствием источал могущество. Да, ослабшее, но все равно впечатляющее. Каково быть самым влиятельным человеком королевства? Каково знать, что у тебя есть не только полномочия, но и возможность казнить и миловать одним движением пальца?

Но сейчас он был не устрашающим потомком богов, а просто умирающим стариком. Одиноким умирающим стариком.

Тело короля свело судорогой, потом еще раз. Веки легонько трепетали, словно ему снился сон. Он быстро дышал — слишком быстро и слишком поверхностно. Ультеру осталось совсем немного.

Я взяла короля за руку и положила ладонь ему на запястье, пульс к пульсу. Это был старый целительский прием: когда ни одно лекарство не помогает, ласковое прикосновение порой способно убедить умирающее сердце биться сильнее и быстрее, в такт с сердцем близкого человека. К родным и близким Ультера я, возможно, не относилась, но в данный момент только мы друг у друга и остались.

Я легонько сжала его запястье и прошептала слова Обряда Концов:

Окончен твой век, пусть свершится обмен.

Отдай счастье жизни за мир, человек.

Не бойся, когда мрак развеется,

Уйдет вся боль, давай надеяться.

Все тайны судьбы отворятся лишь тем,

Чьи души покорятся.

В любви и покое бей челом, и святой наш псалом

Поможет душе обрести новый дом.

Едва последнее слово слетело с губ, между нами пробежал электрический разряд, от которого волоски у меня на руках встали дыбом.

Узловатые пальцы короля схватили мои. Ни слабым, ни хрупким Ультер больше не был — его хватка сковала меня стальными наручниками.

Король открыл глаза, уже устремленные на меня, словно он наблюдал за мной даже во сне. Глаза цвета темной лазури. Пугающе ясные. Осмысленные.

Нет, не просто осмысленные. Он не просто смотрел на меня — он видел меня насквозь.

— Ты… Ты наконец пришла, — проговорил Ультер хриплым от истощения голосом.

Я отшатнулась и дернула рукой, безуспешно пытаясь вырваться из тисков.

— Нет… извините. Я… пожалуйста, отпустите меня.

— Они предупреждали, что ты придешь за мной.

— Что? Кто?

— Они сказали, что твоя кровь разрушит наши основы и сметет наши границы.

— Тш-ш-ш! — шепнула я, стараясь погасить его вспышку. Бедняга, похоже, просто бредил. — Все хорошо, я вас не обижу.

Кожа Ультера засияла неестественным светом. В дюйме над его головой возникло дымчатое черное кольцо из шипастых побегов, внутри и снаружи испещренное мерцающими звездами. Оно поднималось к точке высоко надо лбом короля. Потрясающее, воздушное изделие, созданное не из осязаемых материалов, а из самих света и тени.

Корона Люмноса.

Король охнул и еще сильнее стиснул мою ладонь:

— Я не боюсь, о Пожирательница Корон, Разрушительница Королевств, Вестница Мщения.

Да, Ультер определенно бредил.

Я погладила его руку и тихо заворковала:

— Ваш племянник, принц Лютер, — я приведу его. Просто… отпустите меня, хорошо?

— Лютер, — пролепетал король.

Он сиял все ярче и ярче, словно умирающая звезда, вспыхнувшая в последний раз. Ультер выпучил глаза, яркий цвет его радужки поблек до тусклого бледно-голубого.

Из горла вырвался придушенный хрип, голос внезапно изменился. Теперь он звучал старше — намного старше. Такого не могло быть.

Голос был потусторонним.

И однозначно женским.

— Подари ему наш подарок, Дочь Забытого. Когда настанет конец, прольется кровь, подари наш подарок моему верному наследнику и передай, что это мой приказ.