— Ничего подобного. Думаю, он доверяет тебе, потому что ты ему дерзила. Ему никто никогда не дерзит. — У Лили заблестели глаза. — По-моему, Лютеру это понравилось.

— Я не… Я не дерзила ему. Это он дерзил. А я просто выполняла свою работу. — Я сделала паузу и покачала головой. — В каком смысле ему понравилось?

— Хочешь как-нибудь поужинать с нами во дворце? — Я захлопала глазами. — Можешь даже, ну, Теллера привести. Вчетвером поужинаем. — Улыбка Лили получилась ослепительной и до болезненного невинной.

Тут меня осенила догадка. Лили наверняка известно, что Лютер не одобряет ее отношения с Теллером: ее брат явно проигнорировал мой совет оставить их в покое. И если она насильно подружит нас с Лютером, может, у него поубавится желания вмешиваться.

Идея симпатичная. Абсурдная, невозможная, но симпатичная.

Я собралась отказать принцессе, но в ее глазах сиял настолько бесхитростный оптимизм, что у меня язык не повернулся разбить ей сердце.

Я потянулась и взяла ее за руку. От моего прикосновения Лили вздрогнула, но ее пальцы тотчас сомкнулись вокруг моих.

— Спасибо за приглашение, Лили, ты очень любезна. Я… я подумаю.

У принцессы аж лицо вытянулось.

— Но мы будем рады видеть тебя у нас в любое время, — быстро добавила я. — У нас, конечно, не королевский дворец, но накормить гостя ужином мы всегда готовы. — Я легонько сжала ей руку. — И не будет ни сплетен, ни критики. По крайней мере, это я могу тебе обещать.

Правда, но не вся. Узнай наш отец, что Теллер сошелся с принцессой из Потомков, критику он наверняка выскажет, причем не стесняясь в выражениях, но я была уверена, что он никогда не выскажет ее при Лили. В нашем доме он отнесется к ней с добротой и приятием, которых Теллер в том клятом дворце ни от кого уж точно не дождется.

Лили просияла, успокоенная моим приглашением:

— Правда? Ты не будешь возражать?

— Конечно нет. Друг одного Беллатора — друг всех Беллаторов.

Лили схватила другую мою руку и, подпрыгнув от восторга, прижала обе мои ладони к груди.

— Было бы чудесно! Приду с удовольствием. И может… Может… ты научила бы меня целительству. Если ты не против. Если тебе позволено.

— Ты хочешь стать целительницей?

— Нет, Блаженный Клан, нет! — выпалила Лили, судя по голосу, почти испугавшись такой мысли. — Я не могу. Не потому, что плохо быть целителем. Помогать людям — это очень… очень… — Лили вздохнула. — Просто мне родные не разрешат. Нам просто… не дозволено работать. По крайней мере, за пределами дворца и без охраны Королевской Гвардии.

Не дозволено работать. Я едва не фыркнула.

— Но мне все равно хотелось бы научиться. Если… если ты не против. Такие знания очень пригодятся на случай… на случай, если у меня однажды появятся дети.

В глазах у Лили мелькнула такая боль, что у меня сердце екнуло. Я поняла, что осталось невысказанным, — дети не от моего брата; дети, которые не будут обречены на смерть из-за смешанного происхождения.

Я улыбнулась и стиснула ее ладони:

— Я буду с удовольствием учить тебя, Лили. Приходи в любое время.

«За такое Лютер может меня убить, только когда меня это останавливало?»

— Итак, Теллер… Сегодня я видела Лили.

Теллер замер с вилкой у рта, побледнев как полотно. Взгляд бедняги заметался через стол от отца ко мне, в равной степени выражая «Что ты затеяла?» и «Боги, Дием, что бы ты ни затеяла, не надо!».

— Она пригласила нас на ужин к себе домой, — продолжала я. — По-моему, она пытается свести меня со своим братом.

Теллер подавился едой, и отец как следует похлопал его по спине.

— Что это за Лили такая?

— Наша общая подруга, — ответила я. — Ровесница Теллера и моя бывшая пациентка.

— А ее брат? Я его знаю? — Отец глянул на меня поверх очков для чтения. — Мне следует его знать?

— Не беспокойся о нем, отец. Я скорее руку себе отрублю, чем стану встречаться с этим типом. Правую руку. — Я мило улыбнулась Теллеру, который смотрел так, будто хотел лично провести мне ампутацию. — Зато я пригласила Лили к нам на ужин. Без ее брата.

— Ты пригласила Лили… сюда? — спросил Теллер. — К нам в дом?

Отец просиял, в блаженном неведении о злом взгляде Теллера.

— Какая замечательная идея! Теллер, мы с удовольствием примем у себя твою девушку.

— Она не моя… Мы просто друзья, и только.

— Хорошие друзья. — Я подвигала бровями. — Очень близкие.

Отец явно смекнул, почему я дразнюсь, и медленно расплылся в улыбке:

— Она хорошенькая, эта Лили?

— Отличный вопрос, отец! По-моему, она хорошенькая. Теллер, а как по-твоему, она хорошенькая?

Теперь братишка откровенно буравил меня злым взглядом.

— Да. Она очень хорошенькая.

— Очень хорошенькая! — повторила я, подмигивая отцу.

— Зря ты пригласила Лили к нам, — процедил Теллер. — Скажи ей, что ты передумала.

— Что не так с нашим домом? — спросил отец.

— Да, Теллер, что не так с нашим домом? — эхом повторила я.

Под столом обутая в сапог нога пнула меня по голени. Я закусила губу, чтобы не расхохотаться.

— Ты не хотел приглашать Лили, а вот я пригласила, — сказала я. — Она попросила меня научить ее целительству, и я пообещала кое-что ей показать.

Злость Теллера сменилась недоумением.

— Целительству научить?

— Как здорово! — восхитился отец. — Может, она стажеркой в Центр пойдет. Еще одна целительница в семье явно не помещает.

Теллер побледнел так, что я подумала: сейчас скукожится и потеряет сознание.

— Ну а вдруг? — Я пожала плечами. — Всякое может случиться.

Отец похлопал Теллера по руке и крепко стиснул его плечо.

— Я рад за тебя, сын. Кем бы ни была эта девушка, ей с тобой повезло. И помни: любую, кого ты приведешь к нам в дом, мы с твоей сестрой встретим как члена семьи.

Теллер окинул меня пристальным взглядом, таким печальным и безысходным, что мое веселье улетучилось.

Он откинулся на спинку стула и сложил руки на груди.

— Кстати, о новых членах семьи. Как дела у Генри?

Я замерла. «Он не посмеет».

— У него все хорошо.

— Я не назвал бы Генри новым членом семьи, — засмеялся отец, снова в блаженном неведении. — Они с Дием подружились еще до твоего рождения.

— И правда. — Теллер ухмыльнулся. — Они тоже хорошие друзья. Очень близкие.

Теперь отец улыбался мне:

— Этот парень наконец взялся за ум и предложил тебе встречаться?

— Ну, он попросил куда большего, — ответил Теллер.

У отца глаза на лоб полезли.

Я закрыла лицо руками и бессильно обмякла на стуле. Я даже злиться на Теллера не могла: сама во всем виновата.

— Дием Беллатор! — В голосе отца зазвучали командные нотки. — Сейчас же посмотри на меня!

Я застонала, но не ослушалась, убрав руки от лица.

— Этот парнишка Олбанон сделал тебе предложение?

Я кивнула.

— И ты сказала ему «да»?

Я замялась, потом покачала головой.

Отец слегка прищурился, словно мое решение не удивило его, а заинтересовало.

— Ты сказала «нет»?

— Она ничего ему не ответила, — наябедничал Теллер. — И с тех пор прошло три недели.

— Я сказала, что это важное решение и что мне нужно время подумать. И Генри с этим согласился, — добавила я, швырнув кусочком еды в Теллера.

Отец внимательно посмотрел на меня, барабаня пальцами по столешнице. Я жевала нижнюю губу, завороженно глядя на многочисленные царапины, тусклой патиной покрывающие наш старый, потертый обеденный стол.

Отец снял очки, отодвинул стул и подошел к ближайшему буфету. Вытащив пузатую бутыль с жидкостью янтарного цвета и три стакана, он вернулся к столу. Не сказав ни слова, наполнил два стакана, придвинул один ко мне, потом плеснул буквально капельку в третий и поставил перед Теллером, сидящим с раздраженным видом.