Из груди вырвался нелепый измученный смех. Я справилась, стражи в безопасности. Тяжело раненные и, вероятно, навсегда изувеченные, но живые.

Возможно, они были ужасными Потомками. Возможно, они пытали смертных или казнили детей по законам о размножении или совершили множество других чудовищных поступков. Возможно, однажды я пожалею о том, что дала им второй шанс.

Но по крайней мере, на сегодня я спасла им жизнь. И в какой-то мере они спасли жизнь мне.

Треск смещающихся брусков предупредил, что долго просвет не продержится. С огромным трудом я встала на ноги и заковыляла вперед, мои перетруженные ноги опасно дрожали.

Лютер шагнул в расширившийся проход — яркие огни города окружали его грозный профиль ореолом, — и наши взгляды встретились во мраке.

Мы оба застыли на месте, когда между нами пробежала искра чего-то древнего и глубокого. Это была сила природы, превосходящая слово и мысль; могучая, как разряд молнии, первый вдох ребенка и бездонная глубина моря. Что-то не от мира сего, но полностью в него внедренное. Оно согрело кровь неведомым прежде покоем и наполнило страхом перед неминуемой участью.

У меня случилось видение. То же самое, что и раньше, — поле боя, пылающее серебристым пламенем, я в доспехах самого глубокого черного цвета, в руке у меня ониксовый палаш с позолоченным эфесом, у ног кольцо безжизненных тел. Только на этот раз я была не одна.

На этот раз я хорошо рассмотрела темную фигуру рядом с собой, словно мой визави скинул необъятную мантию мрака; с меча, эфес которого был инкрустирован драгоценными камнями, капала багровая кровь. Когда я заглянула в знакомые глаза, сладчайшая, душераздирающая боль обожгла левую сторону груди. Я закрыла участок ладонью, и фигура на другом конце поля повторила мое движение.

Видение закончилось — мерцая в воздухе, оно таяло, как дымка на солнце. Поле боя стало горящим складом, серебристое пламя потемнело до красно-оранжевого, разбросанные трупы превратились в упавший строительный мусор, но фигура, которую я видела, осталась. Взгляд моего визави был по-прежнему прикован ко мне, его ладонь по-прежнему лежала на груди, как и моя.

— Дием, — шепнул он.

— Лютер, — ответила я.

Он вытянул другую руку вперед и сделал шаг в мою сторону.

Хрусть!

Звук донесся сверху.

Я разорвала наш зрительный контакт и посмотрела вверх на одну массивную балку, потом на другую, отрывающуюся от несущей.

Они двигались очень медленно. Деревянные стропила приближались ко мне.

Рот Лютера открылся, губы беззвучно прошептали мое имя, глаза расширились от ужаса. Дрожащей рукой я потянулась нему.

Затем небо обрушилось.

И мир погрузился во мрак.

Все болело.

Кожа, кости, мозг.

Болела каждая клеточка моего тела.

Сильные руки держали меня за ноги и за плечи, прижимая к твердой, теплой стене. К стене, которая трепетала и пульсировала, как бьющееся сердце.

Я всхлипнула, и стена замерла.

— Ваше высочество…

— С дороги!

— Вокруг склада осталась несработавшая взрывчатка. Как нам?..

— Разыщите вице-генерала. Дальше с ситуацией разберется она.

— Но ваше вы…

— С дороги, мать твою!

Потом я начала двигаться и подпрыгивать, каждый резкий толчок сотрясал содержимое моего черепа.

Я попыталась открыть глаза, но ничего не получилось. Все очень-очень сильно болело.

— Я с тобой, — куда тише проговорил кто-то. — Ты выживешь, обещаю.

По какой-то причине я в это поверила. Голос казался знакомым, но хранился будто бы не в памяти, я словно помнила его не сознанием, а чем-то более глубоким и сокровенным. Его непоколебимая решимость успокаивала мое слабое сердце, но звучало в нем что-то… потрясенное.

Потерянное.

По телу пробежала дрожь, когда ледяной ветерок коснулся моей кожи в самых неожиданных местах — ужалил ребра, бока, бедра. Я попробовала заговорить, но с губ сорвался лишь слабый прерывистый звук.

Руки сжали меня еще крепче — нежно и при этом отчаянно.

Мне стало спокойно. Очень-очень спокойно. Хотелось заснуть на этих руках и чтобы меня никогда-никогда не отпускали.

Спать…

— Дием, останься со мной! Пожалуйста… останься здесь со мной. Нет, пожалуйста, не ухо…

Темнота.

***

— Кто она?

— Это неважно. Мне нужно, чтобы ты ей помогла.

— Помогла ей? Да ты посмотри на нее. Ей не я нужна, а целитель.

— Просто сделай, что сможешь.

— Как я должна?..

— Помоги ей, Элинор, пожалуйста.

— Ладно, ладно. Расскажи, что случилось.

— Хранители напали на оружейный склад Дома Бенеттов. Она вошла внутрь, чтобы вытащить двух стражей из огня. Крыша обвалилась прежде, чем она успела выбраться.

— Блаженный Клан… Почему, ради девяти королевств, спасательную операцию проводила эта девушка?!

Низкий рык.

— Потому что я долбаный идиот.

Тишина.

— Ладно. Тогда я, м-м-м, раздобуду ей платье.

— Брюки. Она обычно носит брюки.

— Брюки? У меня брюк нет… Не беда, найду что-нибудь. Ты побудешь с ней, пока я не вернусь?

— Сама Люмнос не оторвет меня от нее.

Снова тишина.

— Кузен, кто тебе эта девушка?

Пауза, потом долгий, тяжелый вздох.

— Элинор, я… я думаю, она…

Темнота.

***

Удобно.

Мне в жизни не было так удобно.

Все мое тело было окутано теплом — не как раньше, на оружейном складе, когда меня, казалось, медленно обжаривают на вертеле. Это тепло было приятным, в таком я с удовольствием задержалась бы и никогда не захотела бы из него выбираться.

И мягко.

Меня окружала мягкость. Целое гнездо мягкости, подоткнутой под меня со всех сторон.

Пахло божественно. Мужчиной, свежестью, землистым мхом и влажным лесом. Старой дубленой кожей и перечным мускусом.

Пахло моим любимым лесом. Пахло домом.

Кто-то держал меня за руку, так что наши пальцы переплелись. Покалывающая нить энергии ползла по моей руке из места, где меня касалась чужая кожа. Кто-то говорил со мной.

На слух казалось, что мне говорят добрые вещи.

Слов я разобрать не могла: в голове по-прежнему была каша, а тот клятый голос внутри меня не переставал бубнить.

Но мне было… приятно.

Спокойно.

Хорошо.

И снова темно.

Свет.

Когда глаза открылись, вокруг оказалось так ярко, что голова тотчас закружилась. Тело потеряло способность ориентироваться и будто начало падать. Я стиснула простыни, когда мир накренился и дико закружился, сбивая меня с толку.

Пальцы скользнули по чьей-то коже. Реальность этого прикосновения привела меня в равновесие и замедляла падение, пока я не остановилась и перед глазами не предстала комната.

Я услышала дыхание, мерное и глубокое. И треск растопленного камина.

Стоило уловить треск горящего полена, как горло судорожно сжалось. На миг я опять оказалась на оружейном складе, нос и легкие забил зловонный дым, пока я беспомощно наблюдала, как вокруг меня смыкается огненный ад. Я снова вытянула пальцы, пока не коснулась чужой кожи, и паника отступила.

Я поморгала, чтобы улучшить видимость.

Я лежала на кровати. Большой, невероятно удобной, но незнакомой. Шелковистые простыни ласкали меня, как руки любовника, ничего похожего на старое грубое постельное белье у меня дома. Меня накрыли грудой пуховых одеял, голова покоилась на горе подушек.

Я обвела комнату взглядом. Просторная, но уютная, обставленная простой, но элегантной мебелью — такая мебель отчаянно старается казаться скромной, но с первого же взгляда на нее понятно, что она стоит небольшого состояния. Свод высокого каменного потолка удерживал многоярусную люстру из неярко светящихся сфер, а свет, ослепивший меня секунду назад, лился слева.