Задача Дня сплочения — напоминать нам — и смертным, и Потомкам — о той высокой цели.

Как часто случается с полными надежд родительскими мечтами о будущем детей, не все пошло по плану.

— Интересно, как празднуют Потомки? — задумчиво спросила я, поднимая взгляд выше крыш. В самой дали едва просматривались мерцающие очертания высоченных шпилей королевского дворца.

— Моя двоюродная сестра работает в одном из тамошних особняков и говорит, посмотреть есть на что. Днем они раскидывают серпантины и лакомятся фруктами на цветущих лугах, а вечерами надевают роскошные платья и драгоценности и танцуют на Балу сплочения. Накрытые столы тянутся насколько хватает глаз, и музыканты играют от заката до рассвета.

— По-моему, все правильно, — процедила я. — В конце концов, это их день.

В этот день божественные предки заодно с другими многочисленными благами передали им и контроль над миром. Наши смертные предки так щедры к нам не были.

— А по-моему, стыд и позор, — пропыхтела Мора. — В День сплочения Потомки и смертные должны собираться вместе, а они отчаянно стараются отгородиться от нас.

— Я в шоке, — заявила я с каменным лицом. — Обычно же Потомки очень добрые и приветливые.

Сарказму вопреки, сама я Потомков никогда не встречала. Вообще-то я выросла в двух шагах от Люмнос-Сити, богатой столицы нашего королевства и резиденции правящей элиты, но с таким же успехом могла бы расти и на другом конце света. Еще когда я была маленькой, мама строго-настрого запретила мне общаться с Потомками — пить их воду и вино, соваться в Люмнос-Сити. Мне даже не позволялось лечить пациентов-Потомков, когда я стала целительницей.

Единственная форма общения, от которой мама не могла меня защитить, — редкие столкновения с жестокими, бессердечными солдатами Королевской Гвардии, которые патрулировали улицы города смертных. Сегодня в глаза, кстати, бросалось их отсутствие.

Задобрив нас бесплатным вином поутру, король отозвал свою стражу и до конца дня предоставил нас самим себе.

— Я возвращаюсь в Центр целителей. — Мы добрались до знакомого перекрестка, и Мора остановилась. Она потерла ногу и, встревоженно нахмурив брови, оглядела запруженные улицы. — Доберешься до дома одна?

— Иди, со мной все будет в порядке. — Я похлопала по двум кинжалам, висевшим низко на бедрах. — Я могу о себе позаботиться. Тем более вряд ли кто-то решится лапать дочь великого Андрея Беллатора.

Лицо Моры просветлело от улыбки.

— Твой отец — хороший человек. Его отставка стала большой потерей для армии Эмариона.

— Он каждый день мне об этом напоминает. — Я подмигнула.

Мора засмеялась и, махнув рукой, отвернулась:

— Счастливого Дня сплочения, Дием!

Я махнула ей в ответ и направилась к более опасному южному району города. Без Моры я остро чувствовала, какой напряженной стала обстановка.

Вопреки влажному зною, я плотнее закуталась в плащ. Для меня это была такая же защитная мера, как и злая ухмылка, скривившая губы.

Страшно хотелось вернуться в родительский дом, надежный и безопасный. Агрессивные пьяницы на улицах города — история старая, но сегодня все было… иначе. Смертный город напоминал пороховую бочку. Одна искра — и взорвется.

Вино Потомков, которое доставила Королевская Гвардия, сдобрили магией, чтобы на долгие часы поднять пьющим настроение, погрузив их в море блаженства. На смертных вино действовало особенно сильно. К несчастью для жительниц Смертного города, мечтающих о тишине и покое, отдельные выпивохи не протрезвеют еще несколько дней.

Пьяных было много, слишком много. Мне приходилось пробиваться сквозь толпы, собирающиеся на каждом перекрестке, а выкрики варьировались от игривых до похотливых и откровенно наглых.

Выкрики я игнорировала, но ладонями то и дело касалась рукоятей кинжалов, которые поднимались и опускались, стоило мне качнуть бедрами. Безмолвное предупреждение.

За закрытыми ставнями и задернутыми шторами я замечала нервные взгляды женщин, мудро решивших провести день взаперти.

— Разве не милашка?! — поинтересовался насмешливый голос у меня за спиной.

Двое, пошатываясь, подобрались ко мне столь близко, что я почувствовала, как от них разит спиртным. В руках они держали кружки, из которых выплескивалась янтарная жидкость.

Я выругалась сквозь зубы. Надо же, так задумалась, что пропустила их приближение. Отец был бы разочарован: он учил меня не терять бдительность, особенно в проулках опасных районов.

«Смертельный удар наносят не те, кто атакует не таясь, — наставлял он. — А те, кто скрывается в тенях и нападает, когда ты отвернешься. Это настоящие хищники, которых нужно бояться».

Я почти не сомневалась, что эти гниды скорее мерзкие падальщики, чем хищники, но все равно стиснула рукояти кинжалов.

— А нам, кажись, дерзкая и боевая попалась, — проговорил выпивоха повыше, дернув подбородком в сторону моих кинжалов.

— Обожаю, когда они рыпаются, — съязвил выпивоха пониже. Он хлебнул вина, облизал почерневшие зубы, и мой обед едва не двинулся обратно по пищеводу.

Высокий вытащил тесак и покрутил в руке.

— Какие у тебя ножики тяжелые! Слишком тяжелые для такой малютки. Думаю, тебе надо отдать их нам.

— А заодно и денежки, которые у тебя с собой, — добавил невысокий.

Он отошел от приятеля, чтобы обойти меня с другой стороны.

Я шагнула вбок, чтобы перекрыть ему дорогу, хотя так я повернулась спиной к темному проулку, от вида которого волосы на затылке вставали дыбом.

— Мальчики, вам что, заняться нечем, кроме как приставать к девушкам, возвращающимся домой с работы?

— Приставать к девушкам? — Невысокий прижал руки к груди, изображая обиду. — Да мы просто День сплочения празднуем.

Я изогнула бровь:

— Сомневаюсь, что Пречистая Матерь Люмнос одобрит такое празднование.

Невысокий помрачнел:

— Тогда Пречистая Матерь пусть окоченеет в ледниках ада вместе со всей своей родней!

Меня аж в холод бросило. Оскорбление Клана каралось смертью, и Потомки щедро платили смертным, которые доносили на еретиков или мстили, что называется, не сходя с места. Раз этот тип беззастенчиво оскорблял Пречистую в моем присутствии, то отпускать не собирался.

А это значило, что мне следовало убраться отсюда подобру-поздорову.

Сделав еще несколько шагов назад, я осмелилась глянуть себе через плечо. Слишком поздно я поняла, что отступила в проулок, заканчивающийся высокой кирпичной стеной.

Нахмурившись, высокий выпивоха подался вперед:

— Эй, подруга, что у тебя с глазами?

Я прищурилась в слабой попытке скрыть очевидное, но было уже поздно.

— Яйца Фортоса, девка одна из них!

— Ты из Потомков? — прошипел невысокий, полез за ножом, потом одумался и замер.

Я закатила глаза:

— Была бы из них, не торчала бы в этой дыре.

Высокий приблизился еще на шаг:

— Тогда почему у тебя глаза не карие?

Еще одним последствием заклинания Сплочения стало то, что глаза у смертных могли быть только карими. Изысканные цвета радуги Потомки, естественно, оставили для себя, как и многие другие красивости Эмариона. Каждое из королевств Потомков выбрало определенный цвет глаз. Впрочем, благодаря силе и безупречной красоте вряд ли кто-то спутал бы Потомков со смертными, вне зависимости от цвета глаз.

Это было моим единственным спасением. Карие глаза и каштановые волосы, доставшиеся мне при рождении, к началу половой зрелости стали бесцветными, и лишь мое некрасивое лицо, нескладное тело и общая невзрачность убеждали окружающих, что я не тайное дитя Потомков.

— Болела в детстве, вот глаза и потеряли цвет, — быстро соврала я. — А теперь, если позволите... — Я шагнула было в сторону пьянчуг, но они столбами стояли у меня на пути.

— Если ты не из Потомков, докажи это. — Коротышка вытащил нож и направил его на меня. — Покажи, что твои раны кровоточат.

К моему неудовольствию, вызов мне бросили очень умно. У взрослых Потомков кожа прочная, как сталь, для оружия смертных непроницаемая. Будь я из Потомков, нож не причинил бы мне вреда, но окажись я смертной…