Я оторвалась от стены и повернула к умывальной, когда огромная сила притянула меня к себе. Твердая рука стиснула мой локоть и дернула назад, так что я оказалась лицом к лицу с таинственным мужчиной, опекавшим Лили.

— Куда ты идешь? — настойчиво спросил он.

С минуту я не могла пошевелиться. Он оказался куда ближе ко мне, чем прежде. Так близко, что я рассмотрела квадратный подбородок, скулы, похожие на отвесные скалы; нос, острый, как лезвие тесака. Я вдохнула кедр и кожу его лесного мускуса. И заметила, что его льдистые глаза, яркие на фоне загорелой кожи, не статично синие — они мерцали, подсвеченные кружащимися вспышками света и прожилками тени.

Боги, до чего он красив!

От таких предательских мыслей я нахмурилась и взглянула на руку, стиснувшую меня. Его кожа казалась обжигающей.

— Если вам дорога ваша рука, уберите ее с моего предплечья, — предупредила я.

Взгляд брюнета прошелся по мне. Я практически слышала его мысли, пока он критически оценивал меня — рост, телосложение, кинжалы, — решив в итоге, что серьезной опасности я не представляю. Гордые мужчины и прежде меня недооценивали — неизменно себе на погибель.

— Руку прочь! — рявкнула я и наклонилась так, чтобы незаметно подобраться ладонью к кинжалу.

Несколько напряженных секунд он удерживал мой взгляд, потом наконец отпустил меня.

— Как ты это сделала с Лили? — спросил он с обманчивой мягкостью.

— Я целительница. Это моя работа.

Он шагнул вперед, а я отступила.

— Твои глаза…

— Я не Потомок, — перебила я, прекрасно понимая, к чему все идет. Отрепетированный ответ я отчеканила чуть ли не механически. — Я родилась с карими глазами. Радужка потеряла цвет из-за болезни. Многие жители города могут это подтвердить.

— У тебя под ладонями появился свет…

— Это все Лили. Я тут ни при чем. Я смертная.

Мои слова его не убедили — он внимательно оглядывал мое лицо, высматривая ответы, которые я дать не могла.

Передо мной стоял Потомок, которого я разыскивала месяцами. Я уже открыла рот, чтобы спросить его про мою мать, но какой-то инстинкт велел прикусить язык.

Я не могла избавиться от мысли, что, впустив этого типа в свою жизнь, открою дверь, которую потом не закроешь. И судя по резкому тону и удушающей энергии, погружать его в свой мир не стоило. Раз он был готов убить мою мать, чтобы заставить ее замолчать, то что сделает с остальной моей семьей, если решит, что мы тоже знаем его секреты?

Он глянул через плечо на пустой коридор, затем понизил голос до шепота:

— Если ты смертная наполовину…

— Нет!

Его лоб прорезала морщина.

— Твой отец… он родом из Фортоса?

Мысли закружились в бешеном водовороте: «Откуда он?.. Он имеет в виду командира или?.. Неужели он?..»

Похоже, выражение моего лица ответило на его вопрос.

Он возвел глаза к потолку и буркнул:

— Замечательно.

— Что… Как вы?..

— Тебе нельзя здесь находиться. — Мужчина кивком показал на мои кинжалы. — Смертным не разрешается носить оружие во дворце. — Слово «смертным» он растянул, словно за ним крылась какая-то сальная шуточка для своих.

Меня снова бросило в ярость. Потомкам убить нас — раз плюнуть. Но разве мы для них угроза?

— В чем проблема? — огрызнулась я. — Боитесь маленькой смертной женщины?

— Это вряд ли, — ответил он без эмоций. — Смертная или нет, ты умрешь, не успев даже вытащить кинжал из ножен.

На одно глупое мгновение мне захотелось проверить, подействует ли его угроза.

— Тогда в чем проблема? Я думала, оружием смертных вашу кожу не проткнуть.

— Так и есть, но дети — исключение. — Лицо Потомка тотчас напряглось, словно он тут же пожалел о сказанном.

— Думаете, я бы ранила ребенка? — прошипела я.

Он открыл рот, чтобы ответить, но замолчал, потому что я подалась вперед, остановившись, только когда наши лица оказались вплотную друг к другу и его дыхание согрело мне губы. Я ткнула окровавленным пальцем в крепкую грудь и с удовольствием заметила, как глаза мужчины расширились от удивления.

— Если бы я хотела навредить тем детям, я оставила бы вашу драгоценную принцессу Лилиан умирать от кровопотери. Мы, смертные, могли бы остаться у себя и бросить всех троих на произвол судьбы. Вместо этого мы спасли их, и вот так вы нас благодарите?

Челюсть Потомка напряглась, но он промолчал.

Я скривила губы:

— Если позволите, мне нужно вымыть руки. Похоже, я испачкалась, спасая ваших людей. — Я резко развернулась и зашагала прочь.

И лишь оказавшись в умывальной и услышав тихий щелчок замка, я тяжело опустилась на пол и разрыдалась.

Я хрипло рассмеялась, представив, как жалко выгляжу. Сижу, перепачканная в крови, на полу самой роскошной умывальной из тех, которыми мне доводилось пользоваться, и рыдаю.

Умывальня была размером в половину моего дома, куполообразный потолок украшала ручная роспись, изображающая неспокойное вечернее небо. Сквозь звезды, которыми были усеяны сапфировые и обсидиановые завитки, лился свет, и меня озаряло их неровное сияние.

В нише стояла статуя-фонтан богини Люмнос, поднимающейся из бурлящего бассейна. Ее окружали умывальники из чистого золота. Банки из резного хрусталя с мылом и духами рядами выстроились на полках вдоль стены. Имелся даже камин, в котором догорали последние угольки, согревая пирамиду мягких, пушистых полотенец.

Я опустила взгляд на пол из темного мрамора, белые и золотые прожилки которого кружились у кровавых следов, ведущих прямо ко мне.

— Прекрасно, — пробормотала я. — Просто замечательно.

Я смахнула слезу тыльной стороной ладони, сама толком не понимая, по какой причине плачу. Возможно, из-за того, что своей некомпетентностью чуть не убила совсем еще юную девушку. Или из-за того, что невыносимый Потомок смотрел на меня, как на букашку, которую нужно раздавить каблуком.

Или я просто по-детски скучала по маме.

Встреча с брюнетом вернула меня в тот проклятый вечер. В тот день я в последний раз видела веселые морщинки вокруг маминых глаз, слышала ее звенящий смех и чувствовала тепло наших переплетенных рук, когда мы вместе шли в город.

До сих пор я не позволяла себе думать, что мамы больше нет. Ради своей семьи я поддерживала иллюзию того, что она жива и рано или поздно вернется домой.

Но, сидя в королевском дворце в окружении Потомков — от чего мама всю жизнь пыталась меня спасти, — я чувствовала, что пути назад нет.

Что это прощание.

Жизнь после Орели Беллатор.

«Пять минут, — позволила себе я. — У тебя пять минут на жалость к себе. Потом встанешь и вернешься к работе».

Я прислонила голову к холодной каменной стене, закрыла глаза, и шесть месяцев сдерживаемой боли обрушились на мое разбитое сердце.

***

Мы с Ланой вернулись в Центр целителей, а Мора осталась, чтобы проведать пожилого члена королевской семьи, который был пациентом моей мамы и, как я теперь понимала, королем Люмноса.

К моему облегчению, все три пострадавших ребенка остались живы и должны были полностью восстановиться. Только Эльрик удосужился поблагодарить нас за помощь. Остальные Потомки ушли, не удостоив нас и взглядом.

Таинственного брюнета я больше не видела и до сих пор сомневалась, что правильно поступила, не спросив его про маму. Теперь я сомневалась в том, что мне когда-нибудь представится новый шанс.

На обратном пути я впервые увидела Люмнос-Сити. Теоретически смертным разрешалось в нем жить, однако позволить себе подобное никто не мог. Самые скромные жилища представляли собой огромные, пышные особняки с колоннами, озелененными террасами и высоченными окнами, согретыми светом искрящихся люстр. До нас доносились ароматы свежевыпеченного хлеба, мяса на гриле со специями, букетов цветов — ничего похожего на резкие запахи нашей деревни смертных.