Что останется от меня без целительства и без Генри? Кем я стану?

— Генри, а что, если… — Я нервно сглотнула раз, потом другой. — А что, если мы уедем из Смертного города? Можно начать где-то заново. Где-то далеко от этого хаоса.

Большие карие глаза Генри удивленно замигали.

— Можно отправиться в Умброс, — предложила я. — Можно даже накопить денег и уехать из Эмариона. Где-то ведь живется лучше, чем здесь, иначе и быть не может.

— Ты хочешь сбежать? — спросил Генри, хмурясь.

— Это не побег, — возразила я, оправдываясь. — Это начало нашей совместной жизни, как ты сам хотел. Жизни, которая принадлежит только нам. Подальше от Хранителей, от Потомков и от…

«И от принца Лютера».

Я с силой прикусила язык.

— Раньше мы постоянно об этом говорили, помнишь? О том, чтобы сбежать и вместе отправиться в большое приключение…

— Да, говорили, когда были детьми.

— А сейчас мы взрослые и можем об этом не только говорить.

Я несла вздор. Слова лились быстрее и быстрее, будто я могла убежать от правды, если бы двигалась достаточно быстро. Я бросилась к Генри и обеими руками стиснула ткань его рубашки.

— Мы могли бы найти миленький домик на берегу или часть дома в большом городе. Ты мог бы работать курьером, а я… Я могла бы готовить целителей.

Я кивнула себе. Да, я могла бы заниматься хотя бы этим. Я могла бы передавать свои знания, учить стажеров быть хорошими, честными и верными. Развивать в них те качества, которые отсутствовали у меня.

— Моя жизнь здесь, Дием. У меня здесь отец и работа на почте. Твоя жизнь тоже здесь. Ты и впрямь хочешь оставить Теллера одного после того, что я только что тебе рассказал?

— Я расскажу ему про Софос, и он сможет приезжать к нам в гости в любое время. Кроме того, один Теллер не будет. С ним останется отец.

У Генри заходил кадык, забегали глаза. Я застыла.

Очередной секрет. Очередная ложь.

— Генри! — Он отказывался на меня смотреть. — Что еще ты от меня скрываешь?

Генри аккуратно оторвал мои пальцы от своей груди и отодвинул мои руки.

— Возможно, ты знаешь своего отца не так хорошо, как думаешь. Он не герой, каким ты его считаешь.

Горечь в его голосе распалила мою дочернюю гордость.

— Знаю, ты не одобряешь то, что мой отец делал в армии. Но на свой лад он боролся с Потомками за смертных.

— Ты же не думаешь, что он и вправду против Потомков? — Генри раздраженно глянул на меня и, когда я лишь нахмурилась, поднял руки вверх. — Дием, твой отец принадлежит им. Он марионетка Потомков. Он делает все, что они ему велят.

— Марионетка?! — Я отшатнулась на шаг. — Генри, да как ты смеешь?! Мой отец — хороший человек.

— Да как я смею? — Генри резко рассмеялся. — Он говорил тебе, что его снова призывают в армию?

— Его… что?

— Приказ поступил на прошлой неделе. Ему поручили командовать группой, противодействующей повстанческой ячейке в Меросе. Он будет убивать смертных, таких же, как я. Таких же, как ты.

Я покачала головой — сперва медленно, потом отчаянно.

— Отец в отставке, его не могут вернуть на службу насильно. Может, его попросили, но он отказался. Он сообщил бы мне, если бы уезжал.

— Андрей уже отправил свое согласие. Брек лично его доставил. Твой отец написал, что явится в Мерос до конца месяца.

— Ты не прав. Не прав. — Колени задрожали, и я схватилась за поручни крыльца. — Отец не поступил бы так с нами. Только не после того, как мы потеряли маму.

— Андрей выбрал их, Дием. Он предпочел Потомков тебе, Теллеру, твоей матери и всей своей расе. Все равно он не сможет и дальше скрывать это от тебя. Не веришь мне — спроси у него.

Я отчаянно искала в чертах Генри хоть каплю неуверенности.

— Может, ты ошибаешься. Может… может, тут какое-то недоразумение. Такое не исключено, правда?

Генри скупо улыбнулся:

— Конечно. Иди домой и спроси его.

Но его взгляд, настороженный и жалостливый, заранее сказал мне, какую правду я найду дома.

За свою жизнь я тысячу раз проходила по тропке, ведущей в родной дом, и неизменно чувствовала облегчение. Конечно, бывали случаи, когда я ссорилась с Теллером или уклонялась от нагоняя кого-то из родителей, но наш домик на болоте всегда был моей тихой гаванью, местом, где меня любят и по-настоящему принимают.

Даже после маминого исчезновения, когда ее пустующий стул стал постоянным и до жути болезненным напоминанием о ее отсутствии, наш дом оставался местом надежды — маяком в темном, бурном море, который однажды благополучно вернет маму домой.

До сегодняшнего дня.

Сегодня впервые каждый шаг словно приближал к замерзшей тундре ада.

Все было не так. Все.

Моя карьера окончена. У меня не было никаких перспектив устроиться на новое место, а благодаря стремлению брать самых нищих пациентов Центра — никаких сбережений.

Хранители теперь видели во мне врага. От предостережений Генри я отмахнулась, но, должна признать, они меня напугали. Слишком хорошо я знала, на что готовы Хранители, дабы остановить того, кого считают опасным.

Поставить крест на своей цели свергнуть Потомков я не могла. Убийство, увиденное в Райском Ряду, зажгло во мне пламя, которое ничем не задуть. Из глубин души я слышала зов — на этой войне я должна сражаться; этот кровавый долг я рождена вернуть, — но ради этого опускаться до уровня Хранителей я отказывалась. Я найду собственный способ восстановить справедливость в Эмарионе, даже если придется делать это одной.

Но меня беспокоило не только собственное будущее.

Мечта Теллера разбилась, а он еще даже не знал об этом. Он с головой ушел в учебу, стремясь стать лучшим и умнейшим, в надежде, что в награду получит приглашение в Софос. Лишь такой результат стоил разрыва с Лили. Правда уничтожит моего братишку.

Отец собирался на войну. Подрастая, я, как губка, впитывала каждое слово его историй о битвах, но все угрозы из тех историй существовали только в его воспоминаниях и в моем воображении. Враги, противостоящие ему сейчас, были очень реальны и, моими стараниями, очень хорошо вооружены. Мама так и не объявилась, и к тому, чтобы ее найти, я так и не приблизилась. Доступа во дворец я лишилась, значит, шансы найти ответы в лучшем случае невелики.

А еще Лютер…

И то, что он говорил. Что делал. И что я чувствовала.

Обессиленно переступая порог, я все еще пыталась разобраться в своих сложных, беспорядочных мыслях о нем. Хотелось лишь рухнуть в ближайшее кресло и сдаться переутомлению и мигрени, с которыми мне никак не удавалось справиться. Один взгляд на отца, который сидел за кухонным столом, переплетя руки и нахмурившись, заставил меня остановиться как вкопанная.

— Садись.

Тон я узнала. И стальной блеск в глазах. И напряженность в плечах.

Голос командира.

Я понимала: такому Андрею сопротивляться себе дороже. Тем или иным путем его следовало слушаться.

Я молча отодвинула стул, стоящий напротив, и тяжело на него опустилась.

— Сегодня я узнал кое-что интересное.

«Я тоже», — подумала я, но удержала рот на замке.

— Вчера вечером, решив тебя найти, я отправился в Люмнос-Сити, но смертных туда не пускали. Тогда я пошел в Центр целителей, думая, что ты там ждешь, когда тебя вызовут, но ты так и не появилась. Я решил, что ты вернулась домой, но тебя не было и здесь.

Я заерзала на стуле.

— Это напомнило мне еще один день, когда я так же прочесывал город в поисках члена нашей семьи.

Я виновато потупилась:

— Я не хотела тебя беспокоить.

— Получается, волновался я без причины, ведь ты была во дворце в весьма хороших руках.

Я с пристальным вниманием смотрела на стол, лишь бы сосредоточиться на чем угодно, только не на отце.

— Дием, возможно, ты не в курсе, но я немного знаком с королевской семьей. Король Ультер часто обращался ко мне, когда между Потомками и смертными возникали трения.