Потомки, как обычно, заявили, что культурный геноцид в наших же интересах, что «единство символов» поможет нашим двум расам сблизиться. Я подозревала, что истинная цель этого шага — держать нас, смертных, в постоянном страхе перед тем, что нас уничтожат столь же безжалостно и равнодушно, как и нашу культуру.

Генри попрощался, а я направилась к скромному каменному зданию, где располагался Центр целителей. Мора была уже на месте, она тихонько напевала под аккомпанемент звона пробирок и каменных инструментов — наводила порядок в нашей подсобке.

— Доброе утро, Мора! — прощебетала я, бросая сумку на соседний стол. — Какие приключения ждут нас сегодня?

— Доброе утро, дорогуша. — Мора махнула мне рукой, не отвлекаясь от работы. — Нужно проверить ребенка из семьи Барнс. А потом, может, научишь стажеров готовить бальзам из дыхания облака?

— Да, конечно. — Я обмотала бедра мятым льняным фартуком и принялась за обычные утренние обязанности.

Это каменное здание было мне домом не меньше, чем дом на болоте. Я выросла в нем, тенью следуя за мамой. К десяти годам я умела готовить большинство снадобий и выставлять на стеллажи необходимые инструменты и препараты. Большинство стажеров начинают самостоятельно лечить пациентов после нескольких лет практики, я же получила звание целительницы вскоре после окончания школы. Под руководством мамы и Моры я, вопреки возрасту, ни в чем не уступала другим целителям королевства.

Однако в моих познаниях имелся небольшой, но существенный пробел — исцеление Потомков.

Все Потомки обладают даром быстрого исцеления, что делает их неуязвимыми перед большинством травм и болезней. В тяжелых случаях они могут отправиться в Фортос, Королевство Силы и Доблести, на прием к целителям-магам, которые служат армии Эмариона. Как следствие, Потомки редко прибегают к помощи смертных целителей.

Существует лишь несколько исключений — дети, чьи способности к самоисцелению вместе с магической силой развиваются только к подростковому возрасту, и пострадавшие от редких ядов. Подробности мне изучать запрещалось. Моя мать даже запирала истории болезней своих пациентов, чтобы я не могла с ними ознакомиться.

Я рано усвоила: никакие протесты не в силах поколебать мамину решимость отгородить меня от мира Потомков, и это при том, как ловко и умело она договорилась, чтобы Теллера приняли в академию. Я указывала на двойные стандарты, но мои слезы, крики и хлопанье дверью не изменили ровным счетом ничего.

«Просто доверься мне, моя маленькая воительница, — увещевала мама. — Я знаю, что делаю».

От таких воспоминаний у меня сердце разрывалось. Шесть месяцев, шесть долгих месяцев я не слышала ее голос…

В отсутствие мамы пациентов-Потомков стала принимать Мора, которая неведомые мамины опасения явно не разделяла. Мама всегда упорно молчала, зато Мора, возвращаясь из дворца или огромных особняков Люмнос-Cити, взахлеб рассказывала об увиденном во всех фантастических подробностях, которые я заглатывала, как голодающая нищенка — собранные крошки.

— Генри завтра отправляется в Фортос, — равнодушно выдала я, пока мела каменные плитки пола соломенным веником. — Спросил, не хочу ли я с ним поехать.

— Да что ты?

Мое деланое безразличие не обмануло Мору. Она пошевелила бровями, на веснушчатом лице появилась кривая ухмылка.

— А сопровождающие в той поездке будут?

— Мора, не смотри на меня так.

— Так что насчет сопровождающих? Точно не понадобятся?

— Мора!

Она ткнула меня в бок и хихикнула:

— Так вы, голубки, хотите побыть одни?

На щеках у меня появился легкий румянец.

— Посмотрим.

— Да при мне-то не скромничай. Я же тебя еще малюткой знала, когда ты тут в одних трусишках разгуливала. Практически с тех же пор вы с тем мальчиком не разлей вода. Лишь стихийное бедствие могло помешать вам влюбиться друг в друга.

У меня в горле пересохло.

— Любовь — это серьезно. Мы никуда не спешим.

— Скажи это тому влюбленному идиоту, который торчит у Центра каждый вечер, пока твоя смена не кончится, и таращится на тебя с сердечками в глазах.

— Ну, это еще не любовь. Генри лишь представляет, как я разгуливаю здесь в одних трусишках.

Я наконец выдавила улыбку. К подначкам Моры о моей катастрофической личной жизни я привыкла давно. Обязательств в отношениях я никогда не искала — стоило парню проявить что-то большее, чем страсть, я бежала от него подальше.

 — Если спрашиваешь, смогу ли я отпустить тебя на пару дней, мой ответ — да. Езжайте, развлекитесь. — Заглянув в подсобку, Мора вытащила пузырек с зеленоватой жидкостью и вложила его мне в ладонь. — Главное, пусть сперва выпьет противозачаточный тоник.

Я залилась жгучим румянцем и махнула веником в сторону ее ног. Мора отскочила с громким смехом, и я ответила свирепым взглядом, но пузырек с тоником тихонько положила в карман.

Вскоре на утреннюю смену прибыло несколько стажеров. Я болтала с ними, когда дверь Центра распахнулась со зловещим хлопком.

В приемный покой влетел высокий парень, одетый в темно-бордовое бархатное сюрко, расшитое изящными серебряными завитками. На его пальцах сверкали кольца с драгоценными камнями. Юное лицо было бледным и напряженным; по сторонам он смотрел испуганными глазами.

Синими глазами.

Потомок.

— Орели… Я ищу Орели Беллатор, — прохрипел юноша, грудь его лихорадочно вздымалась. — Где она?

Горе полоснуло меня острым ножом, стоило услышать мамино имя.

— Ее… Ее сейчас нет.

— Мне велели привести Орели Беллатор. Дело срочное… Поторопитесь!

Руки у Потомка дрожали, глаза вылезали из орбит так, что показались белки вокруг ярко-кобальтовых зрачков.

— Орели сейчас нет, но мы наверняка сумеем вам помочь. Можете рассказать, что случилось?

— Дворец… Во дворце несчастный случай. Пострадали дети. Несколько детей. Пожалуйста… пожалуйста, пойдемте со мной!

Сказалась профессиональная подготовка — я быстро успокоилась.

— Сколько детей пострадало? Какого возраста? От чего они пострадали? Насколько сильно? — быстро задавала вопросы я.

— Т-трое. Двое маленькие — кажется, младше десяти. Третья девочка старше, ей лет шестнадцать. Обрушилась каменная крыша. Пожалуйста, поторопитесь!

Я посмотрела на Мору. Мы поняли друг друга с полуслова, недаром проработали бок о бок столько лет. Молча кивнув, каждая из нас начала собирать сумку — складывать бинты, лонгеты, банки с разными снадобьями.

— Оставайся в Центре, — сказала Мора. — Я возьму с собой кого-нибудь из стажеров...

— Я пойду с тобой, — перебила я. — Ты не сможешь исцелить троих детей одна.

— Дием, это дворец.

— Мора, пострадали дети.

Мора мешкала, нервно меня оглядывая.

— Но твоя мать…

— Cейчас отсутствует. — Слова прозвучали горше, чем мне хотелось. — Вернется, и ты это с ней обсудишь.

Мора поджала губы, но не сказала больше ничего.

— Как вас зовут? — спросила я, повернувшись к юному Потомку, которого, казалось, сейчас вырвет. Да он сам выглядел вчерашним ребенком.

— Эль… Эльрик.

— Эльрик, меня зовут Дием. Это моя коллега Мора. А еще с нами пойдет Лана. — Я жестом показала на одну из лучших стажерок, пока еще не получившую звание целительницы, — миниатюрную блондинку чуть моложе меня. Я шагнула к юноше и положила ему руку на плечо. — Все будет хорошо.

Я вдруг поняла, что впервые прикоснулась к Потомку... и что впервые оказалась так близко. Ладонью я чувствовала тепло его тела, его зашкаливающий пульс…

Меня так оберегали от Потомков, формируя мое мнение строгой диетой из баек и сплетен, что я представляла их чудовищами — хладнокровными, бездушными, завораживающими. Фантастически красивыми и насквозь порочными.

Но этот бледный, дрожащий от страха юноша казался совершенно… нормальным.

— Спасибо! — пролепетал он.