— Ну вот, нас уже трое, — подначила я.

— А она еще и норовистая, — ухмыльнулся Брек. — В Люмносе все женщины такие? Может, я не в том королевстве живу?

Генри обнял меня за талию и собственнически прижал к себе.

— Уверяю тебя, второй такой во всем Эмарионе не сыщешь. — Он подмигнул мне, в улыбке было столько нежности, что у меня сердце замерло.

— Брек, это Дием Беллатор. Дием, знакомься, это Брек Холдерн.

Казалось, Бреку хорошо за тридцать, но вопреки тонкой паутине морщин в уголках глаз и рта искренняя жизнерадостность придавала ему очарование юности. Темные волосы коротко, по-армейски, подстрижены, одет в тунику с вышитым круглым храмом, обрамленным лавровым венком с девятью листьями, — стандартную для армии Эмариона. Коричневый цвет обычно носили смертные техники, но ноги и руки Брека бугрились от мышц, а кожу изрезали шрамы — такое тело бывает только у солдат.

Я протянула руку в знак приветствия, но Брек пригляделся ко мне, и веселье в его глазах угасло. Он схватил меня за плечо, притянул ближе и наклонился к моему лицу.

 — Твои глаза, они…

Моя улыбка погасла.

— Серые.

— В жизни не видел ничего подобного. — Глаза Брека, карие с капелькой золота, сузились. — Даже у Потомков таких не бывает.

— Детская болезнь, — без обиняков ответила я, вырываясь из его тисков.

Наклонившись, Брек изучил меня внимательнее, оглядев с ног до головы.

— Если не веришь, возьми свой кортик и проверь, можно ли прорезать мне кожу, или она так же прочна, как у Потомков, — холодно предложила я, возмущенная разглядыванием, и нащупала оружие у себя на боку. — Вот только не обещаю, что в процессе ты не лишишься руки.

Брек криво усмехнулся и скрестил руки на груди, глаза у него засверкали от моей дерзости.

— Настоящая Беллатор!

Я гордо подняла подбородок. Возможно, я не Беллатор по рождению, но гордо носить уважаемую фамилию отца считаю священным долгом.

Генри, заметно обеспокоенный нашим диалогом, откашлялся. Он жестом попросил Брека придвинуть стул, и между ними завязалась оживленная болтовня об общих друзьях, имен которых я прежде не слышала. Я отвлеклась на еду, хотя чувствовала, что Брек поглядывает на меня, стоит Генри отвернуться.

В итоге их беседа затухла, и Брек повернулся прямо ко мне.

— Так Андрей — твой отец? — Я кивнула, и лицо Брека смягчилось, будто он разгадал великую тайну. — А Орели — твоя мать.

— Ты знаешь мою мать?

Для меня это стало сюрпризом: маму глубоко уважали в среде целителей, но почти не знали за ее пределами.

Я показала на его тунику техника:

— Ты целитель?

— Нет, мое ремесло куда менее благородно. — Брек широко улыбнулся. — Я кузнец. Однажды я выковал оружие для твоей матери.

Еще один сюрприз. Моя мать тоже никуда не ходила без оружия, как я считала, по требованию отца, но, в отличие от меня, она свое оружие тщательно прятала. Я вспомнила ее коллекцию изящных потайных клинков и задалась вопросом, который из них выкован Бреком.

— Эта Орели — сущая чертовка, — проговорил Брек. — Вижу, в кого ты такая.

Я снова затрепетала от гордости, но на этот раз с примесью боли.

— Где вы познакомились? — спросила я.

Не успел Брек ответить, как наш столик дернулся, как от удара. Они с Генри обменялись свирепыми взглядами, отчего я вскинула брови, потом Брек почесал ногу и быстро продолжил:

— Мы познакомились в армии и с тех пор поддерживаем связь. — Взгляд Брека сместился на кинжалы у меня на боку. — Если хочешь, я и тебе оружие выкую. Что-нибудь быстрое и малозаметное на замену гигантским… штуковинам, которые ты таскаешь с собой. — Голос Брека стих до шепота, глаза заблестели. — И достаточно острое, чтобы проткнуть кожу Потомку, не лишившись руки.

Я хмуро посмотрела на свои два кинжала. Я стащила их у отца, когда мне было двенадцать. В детстве они поразили меня весом и крепостью и с тех пор служили мне верой и правдой, хотя порой и казались немного громоздкими.

— Кстати, у меня с собой есть кое-что подходящее. — Из сапога Брек достал короткий, тонкий кинжал.

Его гладкий клинок был цвета грозового неба — характерный признак фортосской стали, одного из немногих материалов, способных пронзить кожу Потомка. Ониксовую рукоять украшала резьба в виде колеблющегося пламени с одной стороны и переплетенных веток с другой. Брек зажал его пальцами, а подушечкой большого провел по кончику, так что появилась капля крови, потом пододвинул через стол мне.

Кинжал был превосходный, на такой мне пришлось бы копить годами. И он мог бы мне пригодиться во дворце, на случай если дела пойдут плохо.

— Я не могу, — проговорила я, а сама с вожделением погладила пальцем холодный металл. — Клинок великолепный, но мне он не по карману.

Брек пожал плечами:

— Возьми его. — Он открепил от сапога подходящие ножны и бросил мне.

— Да ты шутишь. Такой кинжал можно продать за огромные деньги.

— Если продавать за реальную стоимость, он будет по карману лишь Потомкам. — На долю секунды жизнерадостная маска сползла с лица Брека, обнажив что-то наподобие досады. — А с них и того, что я делаю по службе, хватит. Просто пообещай мне его беречь. — Брек снова усмехнулся и локтем ткнул Генри промеж ребер.

Я нерешительно взяла кинжал. Он оказался не только прочным, но и поразительно легким и на ладони лежал ровно. Пальцами задев гравировку на рукояти, я отметила, как глубокие борозды соприкасаются с кожей и улучшают хватку. Все продумано до мелочей — и по форме, и по функциональности. Темно-серое лезвие матировали, чтобы было проще прятать в темноте.

Такой кинжал больше подходил убийце, чем целительнице.

Чуть ли не всхлипывая, я протянула нож обратно Бреку.

— Я не могу его принять. Слишком щедрый дар.

Брек поднял руки, отказываясь касаться кинжала.

— Тогда можешь заплатить иначе. Окажешь одну услугу, которую я выберу и истребую когда-нибудь потом.

— Какую еще услугу? — вмешался Генри. Судя по хмурому взгляду, брошенному на приятеля, он отлично знал, какие именно услуги обычно требует Брек.

— Тихо, не кипятись. Ничего скандального, конечно, если леди сама не захочет. — Выражение лица у Брека стало совершенно волчьим.

— Леди не захочет, — отозвалась я. — Ничего нелегального, а если придется касаться какой-то части тебя, зарежу твоим же кинжалом. — Угроза позабавила Брека еще сильнее. — Но любую другую посильную услугу я оказать согласна.

— И ничего опасного, — добавил Генри.

Мы с Бреком взглянули на него с одинаковым раздражением.

— Если услуга не опасная, ее и оказывать не стоит, — заявила я, вложила кинжал в ножны и прикрепила к сапогу. И подивилась тому, что благодаря обтекаемой форме кинжал почти незаметен у меня на икре.

Брек покатился от хохота.

— Не потеряй ее, Олбанон! — Он хлопнул по плечу сильно нервничающего Генри. — Не потеряй, если можешь.

Я проснулась в холодной пустой комнате.

Несколько часов назад я оставила Генри и Брека на первом этаже трактира: пусть себе пьют и болтают, пока я в одиночестве наслаждаюсь горячей ванной. Но чем дольше я отмокала в парящей воде, тем сильнее терзали меня многочисленные демоны, не дающие ни секунды покоя.

Пропавшая мать. Соглашение между ней и принцем Лютером. Учеба Теллера. Волк в лесу. Порошок огнекорня.

Каждая проблема была каменной плитой в стене, окружающей меня со всех сторон. Толстая и увитая плющом, эта стена напоминала ту, что я видела вокруг дворцового сада, — красивую, но непреодолимую, как клетка.

Мой разум бросался на барьер, выскребая ответы, но мои жалкие смертные кулаки лишь покрывались царапинами и кровью, а стены понемногу смыкались, сдавливая мне душу.

Одиночество в ванне больше не казалось мне хорошим решением.

Уже через несколько минут я торопливо вымыла тело и голову, шмыгнула в комнату и рухнула на шершавые хлопковые простыни, радуясь, что сейчас провалюсь в объятия сна.