Тем не менее, пока взгляд принца скользил по мне, что-то вспыхнуло — что-то для меня не вполне объяснимое.

Вспышка мигом погасла. Лютер крадучись двинулся к стражу. Светящаяся нить рывком подняла тело стража, так что ноги беспомощно повисли в воздухе, а глаза оказались на одном уровне с глазами принца.

— Эти женщины здесь на службе монарху, — бесстрастно проговорил Лютер. — Так мы относимся к гостям Его Величества?

— Но они…

Кулак Лютера сжался, нити стиснули стражу горло, задушив его протест.

— Нет, ваше высочество, — наконец прохрипел страж.

— Тогда извинись. — Лютер прищурился. — Будь убедителен.

Страж скривился, переключив внимание на нас с Морой:

— Я… мне очень жаль.

Мой взгляд стал еще пристальнее.

Наклонив голову, Лютер рассматривал мужчину.

— Нужно сломать тебе ребра за то, что меня ослушался, но тогда нашим гостьям придется вправлять тебе кости. Возможно, такое наказание стало бы справедливым для вас обоих, — Лютер на миг заглянул мне в глаза, — но я ограничусь ожогами и колючками.

По щелчку пальцев Лютера плети вокруг стража вспыхнули. Крошечные, с булавочную головку, колючки выросли на нитях из тени, отчего по телу стража потекли тонкие ручейки крови. В то же время пульсирующие нити света зашипели, и запахло паленой плотью.

Дрожа всем телом, Мора прижалась к моему боку. Из чистой упрямой гордости я запретила себе реагировать, но в итоге признала, что с ее стороны бояться мудро. Демонстрация силы, и без того вселяющей страх размахом и дикостью, устрашала еще больше из-за каменного безразличия Лютера. За страданиями стража он наблюдал с пугающей бесстрастностью, наводившей на мысль, что все истории о жестоких, бессердечный Потомках — правда.

Но, наблюдая, как страж истекает кровью и обжигается под леденящим контролем Лютера, я не чувствовала себя испуганной.

Я чувствовала себя… завороженной.

— Мисс Беллатор, — проговорил Лютер, поворачиваясь ко мне, — вы можете оставить оружие при себе, пока я вас сопровождаю, но, если попытаетесь использовать его против любого обитателя дворца, это… — Его магия растаяла в дымке, и страж рухнул на пол стонущей окровавленной кучей. — Покажется милосердием по сравнению с наказанием, которое постигнет вас. Мы понимаем друг друга?

Я нервно сглотнула:

— Понимаем.

Нужно отдать Лютеру должное: он был очень убедителен.

— Идите за мной. — Лютер развернулся и пошел в глубь дворца.

Мора словно приросла к месту, лицо у нее стало пепельно-серым. Я взяла ее под руку и повела вперед, перешагнув через тело рухнувшего мужчины. Не удержавшись, я глянула через плечо на стражей, которые остались в фойе, и ответила на их хмурые взгляды торжествующей улыбкой.

Мы последовали за принцем по одному из пролетов величественной лестницы, по бесконечным извивающимся коридорам, каждый из которых был украшен вычурней предыдущего. Затейливые гобелены ярчайших цветов; мрамор, резной, как кружево; блестящие потолки, словно светящиеся изнутри; все, абсолютно все позолочено, украшено драгоценностями. Даже воздух пах богатством, напоенный тонкой сладостью свежераспустившихся роз. Я едва сдерживалась, чтобы не пялиться на окружающее великолепие.

— Насколько я понимаю, мисс Беллатор, вы намерены заступить на должность дворцовой целительницы, — проговорил Лютер по дороге.

Я кивнула:

— В отсутствие матери я буду выполнять ее обязанности.

— Все ее обязанности?

Я перехватила его взгляд так быстро, что едва успела осознать происходящее. В словах принца слышался какой-то особый смысл, разбудивший мои предчувствия. Лицо Лютера оставалось бесстрастным, но я чувствовала, что оказалась на территории куда более опасной, чем мне представлялось.

«Твоя мать согласилась оказывать любые услуги по просьбе монарха» — так утверждала Мора.

Я не ответила.

Лютер привел нас в небольшую гостиную. Два маленьких мальчика играли на полу, хихикали и на вид ничем не отличались от смертных детей.

А вот их матери казались мне чужими, как дикие звери. Каждая была в платье, приличествующем торжественному приему, — жесткая ткань мерцала над слоями нижних юбок, цветастых и пышных. Сидя на крошечных мягких диванчиках, дамы буквально утопали в своих платьях. На шее и на запястьях у каждой сверкали массивные драгоценные камни, волосы неестественного цвета, уложенные в высокие прически, обильно украшали ленты и цветные перья. Сцена была такая абсурдная, что я зажала рот ладонью, чтобы не расхохотаться.

— Кузины, — поприветствовал их Лютер, отрывисто кивнув.

— Ваше высочество, — хором ответили дамы, поднялись и сделали реверанс.

Одна из них, милашка в изумрудах и розовато-лиловой тафте, захлопала принцу ресницами.

— Как мило, что вы пришли посидеть с нами, Лютер! — проворковала она, жеманно улыбаясь.

— Принц Лютер, — поправил он, и милашка порозовела так, что ее щеки стали в тон платью. — Я лишь сопровождаю целительниц.

Я переводила взгляд с него на нее, завороженная сценой. Они что… кузены? Но милашка… флиртует с Лютером?

Ну а кто ожидает от членов семьи формального обращения? Мне стало интересно, есть ли у Лютера супруга, — разве красивое лицо стоит того, чтобы мириться с таким характером? Боги, только представлю его в постели… Он наверняка и от любовниц своих формального обращения требует.

«Сильнее, ваше высочество! Позволите мне кончить, ваше высочество? Давайте я встану на колени и сделаю приятно маленькому принцу моего принца, ваше…»

Лютер откашлялся, и мой взгляд метнулся от места ниже пояса, где ненароком задержался, к его лицу. Я зыркнула на него как можно угрюмее, отчаянно стараясь не покраснеть.

— Кто они? — спросила вторая женщина.

Она была куда старше первой, но по-прежнему красивой. Темно-фиолетовые волосы, уложенные в высокую прическу, поседели на висках. Нас она разглядывала, безостановочно хмурясь.

— Целительницы, которые лечили мальчиков в день инцидента, — ответил Лютер и повернулся к нам. — Мора, Дием, это мои кузи…

— Почему у вон той оружие? — перебила на полуслове старшая женщина. Скривив губы, она вяло махнула в мою сторону. Так показывают на кусок тухнущего мяса. Она подняла взгляд к моему лицу и прищурилась. — Твои глаза… Ты что, из Потомков?

— Она всего лишь смертная, — ответил за меня Лютер. — И получила разрешение носить оружие в моем присутствии.

— Всего лишь смертная? — чуть слышно переспросила я, и Мора локтем ткнула меня промеж ребер.

Лютер тотчас шагнул вперед, встав между нами и кузинами. Я едва не фыркнула, гадая, кого он намерен защищать.

Ответ я получила секунду спустя, когда старшая дама махнула рукой и тонкая стена мерцающего голубого света окружила двух мальчиков.

— Только не рядом с нашими детьми, — отрывисто бросила она.

Лютер стиснул зубы.

Мне отчаянно хотелось настоять на своем и насладиться его конфузом — этот тип ненавидел, когда его авторитет подвергают сомнению, а сейчас оказался между двумя женщинами, занятыми именно этим, — но напряженную ситуацию начали замечать дети. Младший из мальчиков наблюдал за нами с растущим страхом в небесно-голубых глазах. Вопреки неприязни к Лютеру, я не опустилась бы до того, чтобы подвергать ненужному стрессу и без того пострадавшего ребенка.

— Все в порядке, — только и сказала я, отошла в другой конец комнаты, сняла ножевой ремень и с громким бум! бросила его на деревянную столешницу. Кинжал Брека остался спрятан у меня в сапоге. Затем я повернулась к дамам, приторно улыбаясь. — Проблема решена.

Старшая дама презрительно фыркнула, но в следующий миг мерцающий барьер исчез.

Пока напряжение не возросло пуще прежнего, мы взялись за работу. Море досталась задача сложнее — проверить многочисленные переломы младшего мальчика. Я занялась старшим — усадила его в кресло и осмотрела зажившие царапины и ссадины, развлекая мальчишку безыскусными шуточками, которым отец научил нас с Теллером в детстве.