Лин, сидевшая на соседнем кресле, оторвала взгляд от наполовину решенного кроссворда, опубликованного пару дней назад в «Межпланетном журнале».

– Как думаешь, что это может быть? «Дом с глазами где попало? Скорее уж, дом дракона». Есть идеи?

– Сколько букв? – спросил Хант, поразмыслив несколько секунд.

– Шесть.

Хант смерил хмурым взглядом сводную информацию о состоянии бортовых систем, которая регулярно обновлялась на экране консоли.

– Комодо, – после небольшой паузы произнес он.

Лин ненадолго задумалась, а затем слегка улыбнулась в ответ.

– О, как хитро. Глаз – это «око», и если добавить «дом», то получится анаграмма к слову «Комодо», а комодских варанов иногда называют драконами.

– Именно.

– Подходит. – Она вписала слово в лежавшую у нее на коленях газету. – Я рада, что у Джо Шеннона с этим куда меньше проблем.

– Поддерживаю.

Два дня назад от Шеннона пришло подтверждение, что он разгадал загадку в письме Ханта. Идея посетила Вика и Лин однажды вечером у нее дома, когда они решали кроссворд в одном из сборников Ханта, выпущенном лондонской газетой «Таймс». Дон Мэддсон, специалист по лингвистике в НавКомм, изучавший язык ганимейцев, регулярно составлял кроссворды для «Межпланетного журнала» и приходился Ханту близким другом. И тогда, с благословения Колдуэлла, Хант поделился с Мэддсоном необходимыми сведениями о Гиге, после чего они совместными усилиями написали письмо для отправки на «Юпитер-5». Теперь оставалось только ждать в надежде, что их план принесет плоды.

– Будем надеяться, сегодня Мёрфи возьмет выходной, – сказала Лин.

– Не стоит. Лучше надейся, что кто-нибудь вспомнит о поправке Ханта к его закону.

– Что такое поправка Ханта?

– Все, что может пойти не так, обязательно пойдет не так… если только кто-нибудь не возьмет себе за труд исправить ситуацию.

Поворотное крыло за окном пошло вниз, когда авиамобиль покинул воздушный коридор и сменил направление, приступая к плавному снижению. Группа больших белых зданий, будто стоявших по стойке «смирно» на берегу реки примерно в полутора километрах от них, медленно повернулась, пока не оказалась строго впереди, по центру ветрового стекла.

– Он, наверное, был страховым агентом, – пробормотал после краткой паузы Хант.

– Кто?

– Мёрфи. «Все рано или поздно закончится фиаско – оформите заявку». Кому кроме страхового агента могла прийти в голову такая мысль?

Здания перед ними увеличились в размерах, приобретая гладкие и ровные очертания Вествудского института биологии, входившего в состав Подразделения КСООН по вопросам биологических наук. Авиамобиль остановился и завис в пятнадцати метрах над крышей биохимического корпуса, который вместе с отделами нейробиологии и физиологии составлял триаду, обращенную к вытянутой громаде центрально-административного здания. Последнее располагалось по другую сторону площади, выложенной разноцветной мозаичной плиткой, которая перемежалась лужайками и искрящимися на солнце фонтанами. Проведя визуальный осмотр места посадки, Хант дал компьютеру добро на приземление машины. Несколькими минутами позже они с Лин уже стояли перед стойкой администратора в вестибюле верхнего этажа.

– Профессора Данчеккера сейчас нет на месте, – сообщила администратор, сверившись с монитором. – Его код переадресации ведет в одну из подземных лабораторий. Попробую позвонить туда.

Она набрала новый код, и после короткой паузы символы на экране сменились мешаниной цветов, моментально превратившихся в лицо худощавого лысеющего мужчины в старомодных золоченых очках, примостившихся на кончике тонкого носа с легкой горбинкой. Казалось, будто его кожу натянули на кости по остаточному принципу, и на упрямый, выпяченный подбородок ее едва хватало. Судя по всему, он был не слишком рад вмешательству в свою работу.

– Алло?

– Профессор Данчеккер, это администратор из верхнего вестибюля. К вам двое посетителей.

– Я очень занят, – резко ответил он. – Кто они такие и чего хотят?

Хант вздохнул и развернул дисплей с плоским экраном к себе.

– Это мы, Крис. Вик и Лин. Ты же нас ждешь.

Лицо Данчеккера смягчилось, и его рот превратился в тонкую линию, кончики которой на секунду взметнулись вверх.

– О, конечно. Прошу прощения. Спускайтесь. Я в анатомической лаборатории на уровне E.

– Ты работаешь один? – спросил Хант.

– Да. Можем здесь и поговорить.

– Тогда увидимся через пару минут.

Вик и Лин прошли в заднюю часть вестибюля и остановились в лифтовом холле.

– Крис, наверное, опять возится с теми животными, – заметила Лин, пока они ждали лифт.

– Мне кажется, он в этом подвале сидит с тех пор, как вернулся с Ганимеда, – добавил Хант. – Удивительно, что он не стал похожим на своих же подопытных.

Когда «Шапирон» вернулся в Солнечную систему, Данчеккер находился на Ганимеде вместе с Хантом. Собственно говоря, во многом именно благодаря его вкладу удалось собрать воедино самую удивительную часть всей этой истории. Наиболее секретные из ее деталей до сих пор держались в тайне от ничего не подозревающей и психологически не готовой публики.

Стоит ли удивляться, что ганимейцы посещали Землю в период расцвета их собственной цивилизации на Минерве – двадцать пять миллионов лет тому назад? Ганимейские ученые предсказали, что экологическая обстановка на их планете будет ухудшаться из-за роста атмосферной концентрации углекислого газа, к которому их вид был особенно уязвим в силу природных особенностей. Это отчасти объясняло их интерес к Земле, которую они рассматривали в качестве потенциального варианта для миграции. Но вскоре ганимейцы отказались от этой идеи. Биохимия их предков исключала появление хищников, тем самым тормозя развитие жестоких и агрессивных черт вкупе с большинством сходных качеств, отличавших борьбу за выживание на Земле. Суровые нравы, преобладавшие в земной экосистеме на рубеже олигоценовой и миоценовой эпох, сделали планету слишком негостеприимным местом для мирного ганимейского темперамента, и о переселении туда не могло быть и речи.

Тем не менее визиты ганимейцев на Землю не только утолили научное любопытство инопланетян, но и принесли им практическую пользу. В ходе изучения открытых ими форм жизни ганимейцы обнаружили совершенно новый генетический механизм поглощения углекислого газа, который наделял земную фауну более высокой и гибкой устойчивостью к этому токсину. Так у минервианской проблемы наметилось альтернативное решение. Ганимейцы перевезли на свою планету множество видов земных животных для проведения генетических экспериментов, целью которых было привить ганимейской расе аналогичные группы земных генов, чтобы те автоматически передавались по наследству их потомкам. Внутри корабля, потерпевшего крушение на Ганимеде, обнаружились прекрасно сохранившиеся останки тех древних животных, и многих из них Данчеккер перевез в Вествуд для более детального изучения.

Эксперименты не увенчались успехом, а вскоре ганимейцы и вовсе исчезли с лица планеты. Оставшиеся на Минерве земные виды быстро вытеснили исконных животных, практически лишенных каких бы то ни было механизмов защиты, приспособились к местным условиям и стремительно размножились по планете, продолжая эволюционировать…

Спустя почти двадцать пять миллионов лет – примерно за пятьдесят тысячелетий до текущих событий – на Минерве закрепился вид разумных существ, внешне неотличимых от современного человека. Эту расу назвали «лунарианцами», поскольку первые следы их существования были обнаружены в ходе лунных исследований 2028 года. Именно тогда к делу подключился Хант, который переехал в США из Англии и вступил в ряды КСООН. Лунарианцы были агрессивной и воинственной расой, которая быстро достигла высокого технологического уровня и в итоге разделилась на две противоборствующие сверхдержавы, Цериос и Ламбию. В конечном счете эти страны сошлись в катастрофической войне, охватившей всю Минерву и ее окрестности. В результате этого ожесточенного конфликта Минерва погибла, Луна стала сиротой, а в Солнечной системе появились Плутон и пояс астероидов.