И вопрос только — когда это случится.

Сейчас или на пару мгновений позже.

Но в этот момент я поняла — это не улыбка Гарта.

Это улыбка Асгарата Моравиа.

Целостного. Единого.

И в ней не было ни капли насмешки.

Была победа.

Победа над клеткой.

Победа над страхом.

Победа над тем, кто думал, что может запереть его.

И я поняла — он не исчез.

Он просто стал собой.

И теперь — он не позволит мне уйти.

— Ты думала, я исчез? — прошептал он, и в голосе — хрипотца Гарта. — Нет, аптекарь. Я просто… стал частью целого. Я появляюсь тогда, когда нужен. А ты… ты подарила мне свободу. Не клетку. Не войну. А право быть собой — даже внутри него.

Я смотрела на него, не веря.

Потом взгляд упал на его руки.

На пальцах — несколько золотых перстней.

С драконами.

С глазами из изумрудов.

С узорами, которые я раньше не замечала.

Потому что раньше я видела только одну часть его.

А теперь — всё.

Каждый перстень — как напоминание: он не просто дракон.

Он — всё то же чудовище. В душе.

И эти перстни — не украшения.

Они — его корона. Символ власти над этим миром.

И снова поцелуй. Только сейчас до меня дошло, что каждый из них отдал самое дорогое, чтобы спасти меня. Ас отдал клетку, контроль, порядок. А Гарт отдал свободу.

— Так, давай успокоимся, — отстранился генерал. Сейчас он говорил как Ас. — Иначе для тебя это кончится очень приятно, а для платья — смертельно. Мы должны доехать до аптеки, чтобы твою бабушку не хватил удар. Мы посидим, попьём чай, она убедится, что с тобой всё в порядке, а потом я увезу тебя в поместье. И вот уже тогда…

В этот момент он усмехнулся. И я увидела ту самую улыбку Гарта.

— Я дам волю своему чудовищу… — прошептал он, и в голосе — не угроза.

А обещание.

Потому что я знала — его чудовище — это не ярость.

Это страсть.

Это желание.

Это любовь, которую он держал в клетке столько лет. И теперь — она вырвалась на волю.

Я поняла — он не просто говорит.

Он предупреждает.

Потому что, если я позволю себе сомневаться…

Если я попытаюсь убежать…

Он не станет просить.

Он заберёт.

Как дракон.

Завоюет как генерал.

И удержит любовью, как тот, кто пожертвовал клеткой и собой, чтобы снова держать меня в своих объятиях.

Солнце струилось по брусчатке, как расплавленное золото, когда экипаж остановился у дверей аптеки.

Я вышла — в платье из ткани, что шепчет под ногами, как морская волна. В перчатках, что позволяют им касаться грязи. Но от этого мое сердце не стало черствым. Нет. В моем сердце всегда есть место для доброты и милосердия. Однако не всем.

Вывеска над дверью — новая. Свежая. Белая, как первый снег, с золотыми буквами:

«АПТЕКА МАРТЫ И ЭГЛЫ»

Под ней — маленький знак: «Бесплатно для тех, кто не может платить».

Наметанный взгляд Марты безошибочно определял тех, кто просто прикидывается бедным, и кто беден на самом деле. Она слишком долго жила в этом бедном квартале, чтобы отличать жадных от нищих.

За стеклом — очередь. Не такая, как раньше — с испуганными глазами и трясущимися руками. Теперь — живая. Смеющаяся. Дети, которые прыгают, требуя «полезных конфет», потому что теперь они не просто леденцы — они в виде дракончиков, единорогов и звездочек. Я все-таки купила для них формочки!

Я с усмешкой вспомнила первые попытки, когда единорог выглядел так, словно его жевал дракон. Кстати, моему дракону они очень понравились. Поэтому надо не забыть захватить с собой домой горсть. Да и мне не помешает. Мне сейчас очень нужны витамины не только для себя, но и для маленькой, пока еще не заметной по фигуре жизни, которая зародилась во мне совсем недавно.

И вот кто-то, а он тоже любит конфеты. Поэтому вторую горсть я захвачу себе.

Марта стояла за прилавком — в белоснежном фартуке, который она, как всегда, нашла где-то в кладовой, но теперь он чистый. На голове — повязка, которая держит её волосы, но не прячет их. Они — снова темные. Ясные. Молодые. Она покрасила их. И даже купила косметику. «Снова», — как будто это её маленькая победа над временем.

— Ах ты, красавица! — воскликнула она, увидев меня. — Опять опаздываешь? У нас сегодня столько клиентов! И два новых поставщика! И один клиент, который хочет «зелье от скуки»! Я ему сказала: «Бери „Слабительное“ — оно работает лучше! Ты забудешь о скуке надолго!»

Я рассмеялась и быстро встала на её место.

— Давай, бабушка, отдыхай. Ты уже всё сделала. Написала, какие зелья нужны на завтра. Приняла ингредиенты. Проверила сроки годности.

Под прилавком — полка помощи бедным. Там — зелья с истекающими сроками. И я только что вручила два зелья маленькой девочке, у которой заболела мама-прачка. Бесплатно. И от себя дала конфет.

Очередь таяла на глазах. И вот часы пробили семь вечера, а я закрыла дверь, оставив окошечко для тех, кому очень надо.

— Ну да, — кивнула Марта, снимая фартук и усаживаясь в кресло у окна. — А ты… Ты опять забыла, что сегодня вечером у меня свидание с самым лучшим мужчиной на свете? И на том, и на этом?

— Нет, — прошептала я, чувствуя, как внутри всё теплеет. — Я не забыла.

Сегодня Марта встречается с Артуром. А я в полночь уеду домой. К мужу.

К тому, кто умеет быть холодным и рассудительным, когда нужно спасти мир. Кто иногда целуется, как Ас — с достоинством, с контролем, с глубокой, почти болезненной нежностью.

Но когда мы остаёмся одни — он становится другим.

Дерзким. Опасным. С его улыбкой, которая говорит: «Я твой. И ты — моя. И нам плевать на весь этот мир».

И я счастлива.

Счастлива смотреть в его дерзкие глаза. Счастлива творить вместе с ним безумства — например, когда мы убегаем из бала, чтобы купить мороженое в переулке. Когда он целует меня, и я чувствую, как его язык — как пламя, которое обжигает, но не сжигает. Как будто он знает: я могу выдержать его огонь.

И утром — снова порядок. Он — Ас. Я — приличная женщина. Мы едем в карете, разговариваем о политике, о войне, о том, как сделать аптеку ещё лучше. И никто не видит, что под этой маской — мы. Два человека, которые знают: счастье в том, чтобы быть вместе. Даже если в каждом из нас живет чудовище.

Марта тем временем что-то напевала — старую песню, которую пел ей Артур. Она принесла два дорогих платья.

— Какое выбрать? — спросила она, разложив их на столе. — Одно — строгое, с высоким воротником. Для встречи с гильдией. Второе — с открытой спиной. Для… Ну, ты поняла.

Я улыбнулась.

— Выбирай второе, — сказала я. — Сегодня вечером ты не просто Марта Сказард. Ты — Марта, которая снова влюбилась. В своего призрака. В своего Артура. В свою молодость.

Она вздохнула — счастливо.

— Да, — прошептала она. — Сегодня вечером мы будем сидеть, как раньше. Разговаривать. Вспоминать. И я буду хвастаться, что у моей внучки зелья получаются всё лучше и лучше. Что она — не просто аптекарь. Она — маг. Что она смогла соединить двух драконов. Что она — сильнее, чем все эти лорды, герцоги и магические советы.

Я вспомнила то, что мне пришлось пережить.

Вспомнила Йенсена.

Мне хотелось бы сказать, что он одумался. Возмужал. Нашел свое я. И теперь счастлив.

Но я не буду врать.

Йенсен женился. На той самой девушке, которую ему сватал отец. На той, что сидит в мягких креслах, пьёт чай с молоком и говорит, что «нужно держать себя в руках». Он счастлив. По крайней мере, так он говорит. Но я видела его глаза. Они — те же. Пустые. Без огня. Без страха. Без надежды.

Его жена — дочь того самого богача, который давал за дочь огромное приданое. А по совместительству — та, кто вытирает об него ноги. Он — не муж. Он — украшение. Приданое. Лишний рот.

И я не жалею его.

Потому что он выбрал свой путь. И я — свой.

Аптека уже час как закрылась. Но осталось окошечко — для тех, кому срочно нужно зелье посреди ночи. Оно светится мягким светом, как маяк. И каждый, кто подходит к нему, знает: здесь его примут. Здесь не спросят, кто он. Здесь дадут то, что нужно.