Его собратья, соратники и друзья. С ними, тайком от старейшин, он напивался и ел мясо, вместе они бывали наказаны и стояли на коленях над высоким обрывом, помогали друг другу в овладение боевыми искусствами и приёмами фехтования. Они стали для него семьёй, которой у него никогда раньше не было.

И самый душевный и любящий среди них — Цан Хай, указующий теперь своим мечом на бывшего собрата, ставшего смертельным врагом.

Цан Хай, с красными от слёз и гнева глазами, громко прокричал, указывая мечом на Тан Тай Цзиня:

— Наш учитель прожил жизнь, исполненную света, доброты и великодушия, он относился к тебе, как к собственному сыну! Исцелил не только твои раны, но и возродил душу, направив на путь совершенствования! Владыка открыл тебе тайны секты Сяояо и отдал свое священное оружие. Цан Цзю Мин, он верил в тебя и нам велел защищать и поддерживать «драгоценного младшего». Но ты не просто пал, а стал повелителем демонов!

Цан Хай так крепко сжимал рукоять меча, что костяшки его пальцев побелели. Всю свою обиду и горькое разочарование он вложил в беспощадные слова:

— Ты убил нашего доброго наставника, сжег его бессмертное тело и предал законы предков. Погубил сотни смертных и бессмертных, и опозорил секту. Ты признаешь свои преступления?!

Повелитель демонов усмехнулся, словно услышал шутку.

— Вы хотите, чтобы я признал себя виновным?! Если все в этом мире равны, почему я хуже других? Разве не вы, убивая демонов, говорите, что так наказываете зло и останавливаете насилие, но нам убивать бессмертных нельзя. С незапамятных времен в этом мире живут бессмертные и демоны. Наша жизнь также священна, как и ваша. Мы тоже имеем право создавать секты и пользоваться силой темных меридианов, чтобы беспрепятственно рождаться и совершенствоваться. Но наш путь развития уничтожен. Вы заперли демонов в Бесплодной Пустоши, и они тысячелетиями живут и умирают там, как осуждённые преступники. Цан Хай, что ты скажешь на это?!

Бывший наставник смотрел на демона с обидой и гневом.

— Нечестивец! Ты все извратил! Твои подданные во всех шести царствах истязают и убивают простых людей, отнимая у них не только жизнь, но и духовную сущность. Ты пытаешься весь мир превратить в царство демонов! Разве это не против законов небес?!

Тан Тай Цзинь хрипло рассмеялся:

— Что ж, раз моя семья противна небесам, мы изменим порядок вещей!

— Ты одержим злобой и не видишь истины! Раз так, я — Цан Хай клянусь: мы сокрушим тебя, даже если погибнем все до одного!

Тан Тай Цзинь слов своего бывшего собрата словно и не слышал. Он продолжал безумно хохотать, а затем, бросив на небожителей сумасшедший взгляд, заговорил:

— С самого рождения небесный путь мешал мне жить. Раз он несправедлив ко мне и моим подданным, я открою новый. И с сегодня дня все шесть миров подчинятся мне и будут преданно служить!

Одинокая звезда скорпиона определила его судьбу с самого рождения. Зачем ему преклонять колени и скулить, слово бездомному псу перед теми, чьи глотки он может перегрызть? От его рук погибли все, кого он любил в этой долгой жизни. Та единственная, что согрела его сердце, жестоко обманула и ранила, оставив только боль на долгие столетия. Раз ей наплевать на его чувства, пусть сгинет вместе со всеми смертными и бессмертными, которых она так любит.

— Занять позиции! — приказал Цан Хай.

Послушники секты построились в определенном порядке. Каждый из небожителей держал в руках свой отрезок синей шёлковой нити. Она сияла, пронзая своим светом воздух. Послушники окружили Тан Тай Цзиня, закрепив шелк в тридцати двух местах, а в руках у Цан Хая появилась зелёная дубинка.

Тан Тай Цзинь, наблюдая за их приготовлениями, не смог удержаться от ехидного замечания:

— Брат, неужели у тебя в руках Бирюзовое пламя — сокрушитель костей?

Когда-то Чжао Ю рассказывал ему о дубинке, которой в секте наказывают предателей. Она сокрушает кости цунь за цунем, неся возмездие отступнику.

— Прими смерть, предатель! — выкрикнул Цан Хай и, подлетев к Тан Тай Цзиню, с силой опустил орудие мести меж глаз демона. Но дубинка отскочила от его лба, как от чугуна, не причинив ни малейшего вреда. Повелитель темных лишь расхохотался и перехватил сокрушитель костей рукой. Тотчас же по его поверхности побежали трещины, как по льду.

Никто из бессмертных не ожидал, что обращение демона в бога уже завершено, и тело его неуязвимо для магического оружия. Догадавшись о случившемся, послушники секты поспешили предупредить наставника:

— Осторожнее, Цан Хай!

Видя, как магическое оружие рассыпается в прах, тот попытался отступить, но Тан Тай Цзинь схватил его за горло и хрипло выдохнул:

— Ты хотел умереть, что ж, я тебе помогу!

Бессмертный захлебывался кровью, но продолжал с неистовой ненавистью смотреть в глаза своего бывшего подопечного, но в них уже не осталось ничего человеческого. Демон вытянул свободную руку в сторону, и в ладони его появился ярко-алый Меч Рассекающий Небо.

— Есть ли у тебя предсмертная просьба, брат?

В следующее мгновение меч пронзил Цан Хая насквозь. Толстяк успел только широко распахнуть глаза, бросив последний взгляд на младшего, которого когда-то любил всей душой, и рассыпался кучкой летящего пепла. Магическая метка на лбу повелителя демонов извивалась алыми языками, на лице его не было ни капли жалости или сожаления — лишь холодная жестокость.

— Чёрная Петля девяти витков, откройся! — скомандовал он.

Прах и духовное ядро Цан Хая облачком влилось в формацию Петли, и колдовство пожрало его душу.

Раздались отчаянные крики послушников секты:

— Наставник!

— Цан Хай, брат!

Тан Тай Цзинь скривил губы.

— Какое крепкое братство! Вы непременно должны отправиться вслед за своим вожаком!

Он взмыл в воздух так стремительно, что полы чёрной мантии захлопали на ветру, как флаги. Теперь в его руках оказался Арбалет Убивающий Богов, и чёрные стрелы градом полетели в бывших собратьев по секте. Они падали один за другим, и души их отлетали прочь. Из Черной петли вылетело прожорливое чудовище Таоте и ринулось к рассеянным душам, глотая их одну за другой. Цюй Сюань Цзы и старейшинам удалось спасти лишь несколько молодых людей из некогда многочисленной секты Сяояо.

Выжившие не могли отвести полных ужаса взглядов от зловещей фигуры в небе — горящие адовым пламенем глаза и развевающиеся, как лоскуты рваного плаща жёсткие чёрные волосы. Он ничем больше не напоминал их младшего собрата — Цан Цзю Мина.

Старейшина Цин Цянь обращаясь к Цюй Сюань Цзы, в отчаяние проговорил:

— Неужели он принесет в жертву Чёрной формации всю свою бывшую братию? Разве колдовство Петли уже не свершилось? Зачем ему нужны новые души? Или он собирается пробудить что-то ещё более зловещее и древнее?

От этих слов сердца бессмертных заледенели.

В этот момент повелитель демонов обратил на них свой пламенный взор и с небес прогремел его голос:

— Настал и ваш черёд, старейшины!

Су Су падала бесконечно долго.

Беспощадный и острый, как лезвие ножа, ветер у врат Смерти изорвал подол её платья в клочья и Чон Юй бережно обернулась вокруг хозяйки мягким защитным коконом.

Внутри бездны царили абсолютные тьма и тишина. Ни свет, ни звуки не проникали извне, лишь из раненого сердца Су Су вилась тонкая золотистая ниточка и исчезала над головой, поднимаясь вверх к вратам Смерти.

Наверное, такая же тишина царила внутри каменного яйца перед тем, как новорожденная Су Су разбила скорлупу и выбралась на свет. Она всю жизнь хранила секрет, о котором никому и никогда не рассказывала. Ребенок, родившийся с духовным телом, должен обладать воспоминаниями обо всем, что происходило с незапамятных времен, но единственное, что хранила ее память после рождения — вид Небесного озера, покрытого облаком тумана.

Казалось, падение будет вечным. Сколько времени прошло? День, год или столетие? Врата Смерти запечатали её, словно гробница, забирая последние жизненные силы. Наконец, они достигли дна. Встревоженная Чон Юй попыталась найти хоть какие-то признаки жизни в теле своей госпожи, но та оставалась неподвижной. Волшебный артефакт тоже не решилась нарушить тишину, просто продолжала баюкать девушку в своем теплом облаке.