— Даже на расстоянии мы думаем одинаково.

Я ещё пытаюсь осознать его слова, как он стаскивает футболку через голову и бросает на пол. Я сглатываю, мой взгляд лихорадочно скользит вверх по его телу. Он усмехается, наверняка зная, что мне практически невозможно найти новую татуировку на его уже покрытой рисунками груди. Он указывает на место над левой грудью, и меня окутывает тепло.

Доверие.

За время, что мы были врозь, мы оба нанесли это слово на свои тела. Моё — чуть ниже правой груди, его — над левым соском.

— Что это значит? Почему это слово? — спрашиваю я, дрожащими губами.

— То, что ты сказала перед уходом, засело у меня в голове. Ты сказала, что мне не хватает доверия к тебе, к твоей способности самой справляться со своими проблемами. — Он прочищает горло. — Ты была права. В попытках защитить тебя я запер тебя в клетке. Я был чёртовым мудаком, и я сделал эту татуировку, чтобы никогда не забывать верить в тебя. Ты — боец, Белла. Воин. Феникс. Ты моя девушка, и я не могу жить без тебя.

Ещё до того, как он заканчивает, я уже сижу у него на бёдрах. Это желание, этот импульс — они никогда не угасали. Я так же горяча для него, как и он для меня. Его губы прожигают мою кожу, оставляя след по шее, пока я не начинаю умолять его трахнуть меня.

— Отнеси меня в спальню. Пожалуйста.

Он встаёт, обхватывает мои ноги вокруг своих бёдер. Наши рты сталкиваются, пытаясь завладеть друг другом. Я втягиваю его нижнюю губу в рот и слегка покусываю зубами. Мгновенно на языке ощущается медный привкус крови.

— Чёрт возьми, — стонет он, хватая меня за хвост и дёргая.

Боль только усиливает моё желание. Прижимаясь больным местом между ног к его твёрдости, я стону так громко, что звук отражается от потолка.

— Мы не доберёмся до спальни, если ты продолжишь в том же духе.

Обвивая руками его шею, я прижимаю обнажённую грудь к его груди, потирая твёрдые соски о его кожу.

— Мне всё равно.

С рычанием он прижимает меня спиной к стене, вышибая воздух из лёгких. Боль пронзает меня, окрашивая зрение в яркие, животные цвета и усиливая пульсацию между ног. Я ловлю его губы своими, пока он ставит меня на ноги и стаскивает шорты с трусиками. Когда я остаюсь полностью обнажённой, он хватает меня за задницу обеими руками, заставляя широко раздвинуть ноги. Затем он наклоняется и берёт мой жаждущий клитор в рот.

— Боже мой… — стону я, сжимая грудь и теребя сосок, добавляя трение к и без того возбуждённому состоянию.

Он перекидывает мою ногу через плечо и творит чудеса с моим бугорком, то посасывая, то облизывая, то дразня. Запрокинув голову, я впиваюсь пальцами в его волосы. Он — всё, что я чувствую, и я отчаянно хочу большего.

Нежный сосок сменяется жёстким, затем он проводит языком от входа до клитора, раз, два, снова и снова, пока сознание не начинает мутнеть. В тот момент, когда он вводит в меня два пальца, я кончаю.

Моё тело дрожит и извивается, но он не останавливается. Он продолжает двигать пальцами, водя языком по распухшему клитору. Огонь внизу живота разгорается, интенсивное жидкое тепло копится и нарастает. Если он не остановится сейчас, он заставит меня брызнуть.

— Твоя киска чертовски вкусная. — Он поднимает на меня взгляд, глаза горят, на лице — дьявольская ухмылка. Его пальцы неумолимо движутся во мне, изгибаясь и попадая в самое чувствительное место снова и снова, пока я не могу больше терпеть. Зажмурив глаза, я отпускаю себя, брызгая на его пальцы и пол.

— Да, детка, дай мне всё, — шепчет он, его горячее дыхание обжигает клитор.

Когда я прихожу в себя, дыша прерывисто и тяжело, он встаёт и обнимает меня за талию.

— Я обожаю заставлять тебя кончать, а когда ты брызгаешь? Чёрт. Я чувствую себя проклятым королём.

— Доволен собой, да? — я поднимаю бровь.

— Немного. — Он уткнулся в мою шею, вдыхая мой запах.

— Как насчёт душа? — Я закусываю нижнюю губу. Секс в ванной всегда был одним из наших любимых. — Твои штаны, вроде как, испорчены.

— Мне, вроде как, всё равно. — Громко смеясь, он подхватывает меня на руки и направляется в спальню.

Я обвиваю руками его плечи, не желая никакого расстояния между нами, не желая ничего, что могло бы нас разделить. Не сейчас. Никогда.

Это мы. Всегда было только мы. И так и должно быть.

СИЛЬНЕЕ НЕНАВИСТИ

БЕЛЛА

Октябрь

Я прикусываю нижнюю губу и смотрю на телефон, будто это мышеловка. Будто стоит мне взять его в руки — и он захлопнется. Будто стоит мне прочитать сообщение на экране — и оно получит надо мной власть. Конечно, она рано или поздно узнала бы, что я вернулась в Бостон, но я так чертовски устала от этого отношения, от её ненависти. Всё, чего я хочу, — двигаться дальше.

Я встаю с кровати и иду на кухню. Мило следует за мной по пятам. Кофе поможет мне прочистить голову. Это единственное, в чём я уверена сейчас: здоровая доза кофеина станет моим спасением.

Пока кофе заваривается, я опираюсь о столешницу и делаю глубокий вдох.

Вдох — выдох. Вдох — выдох. Всё будет хорошо.

Я не позволю ей разрушить мою жизнь. Я не позволю никому разрушить покой, которого добилась с таким трудом. Эта счастливая, здоровая жизнь, которую я создала, слишком дорога, чтобы от неё отказываться. Одна только мысль об этом сжимает мне грудь. Я закрываю глаза и вспоминаю последний разговор с доктором Кхан.

Желание получить закрытие — это нормально. Может быть, поэтому ты не блокируешь свою мать? Почему до сих пор позволяешь ей влиять на тебя? Возможно, ты хочешь понять, почему женщина, которая должна была быть твоей главной защитницей и опорой, ненавидит тебя?

К сожалению, ты можешь никогда не получить ответов. Когда будешь готова, когда её одобрение перестанет для тебя что-то значить, поговори с ней. Только тогда она будет бессильна причинить тебе вред.

Она права, но неопределённость съедает меня заживо. Эти дурацкие вопросы поднимают свои уродливые головы каждый раз, когда мать даёт о себе знать.

Что я сделала, чтобы заслужить её ненависть? Да, я ударила её в спину, переспав с Кевином, надеясь причинить ей боль за всё, что она мне сделала, но это было уже после того, как её предательства начались. Она не выносила меня с самого моего рождения.

Это как океанские волны, накатывающие на песок и смывающие все следы. Все хорошие воспоминания о матери исчезли. Остались только сомнения и боль.

Когда кофе готов, я наливаю чашку и делаю его так, как люблю. Держу в обеих руках, согреваясь от тепла и вдыхая насыщенный аромат. Прилив энергии пробегает по мне, будто зажигая всё тело. В тот же миг сердечная боль сменяется воспоминаниями о руках Ксандера на моей коже, наполнявших меня покоем и нежностью. После нашей невероятной ночи сегодня утром было так тяжело смотреть, как он уходит на раннюю тренировку.

Сделав первый глоток, я слышу, как открывается и закрывается входная дверь. Затем Ксандер приветствует Мило, который прыгает вокруг него, радостно тявкая.

— Я надеялся, ты ещё в постели, — бормочет он, когда я выхожу в прихожую. Я качаю головой. — Ты видела фотографии?

Кивнув, отвечаю.

— Том прислал их мне.

Не упоминаю о сообщениях от матери.

— Ты ела?

— Не хочу. Я сделала кофе.

Медленно возвращаюсь на кухню.

С чашкой кофе в руках сажусь на своё привычное место за кухонным столом. Через мгновение ко мне присоединяется Ксандер. Он присаживается передо мной на корточки, кладёт руки мне на колени.

— Как ты на самом деле? Это утро, наверное, было непростым.

— Непростым? — Горько смеюсь и опускаю голову. — Наши фотографии по всему интернету. Наша тайна раскрыта, а у меня даже не было времени подготовиться.