Она смотрит на меня, её синие глаза полны озорства.

— Не услышишь от меня жалоб. — Ухмыляясь, она прижимается губами к моим. Раздаётся щёлканье затворов, возбуждённый шёпот. Может, я должен злиться, но мне нравится, что она больше не боится.

Белла здесь, чтобы сделать заявление, даже не произнося его.

Я не опускаю её, здороваясь с родителями, и несу по коридору в раздевалку. Только у двери ставлю на ноги.

— Не думал, что ты так скоро будешь готова снова выйти в свет.

— Сидя на трибуне, прячась под кепкой и очками, я поняла: так не может продолжаться вечно. Мы любим друг друга. Мы счастливы вместе. Зачем это скрывать? Мы заслуживаем счастья и имеем право жить в полную силу. — Она упирает руки в бёдра, излучая уверенность. — Кому не нравится — могут идти к чёрту. Я не позволю им решать, как мне жить, и планирую наслаждаться каждой секундой с тобой. Каждой грёбаной секундой.

— Можем начать с дня в постели? — Я притягиваю её к себе.

— Не уверена, что наши семьи это одобрят. Твоя мама и Бен уже планируют ужин перед вылетом домой. — Она кривит губы. — Но мы можем улизнуть, если ты меня хорошо убедишь.

— Ты же знаешь, я смогу.

— Знаю. — Она кивает. — Ты лучший.

ОДИН ПЛЮС ОДИН

КСАНДЕР

Апрель

С закрытыми глазами я тянусь к Белле, но нахожу лишь холодные простыни. Осознав её отсутствие, я резко сажусь в кровати, охваченный паникой. В комнате по-прежнему темно. Даже узкая полоска света не пробивается сквозь задернутые шторы. Я сбрасываю одеяло, спускаю ноги с кровати и хватаю телефон. На экране — пять утра.

Почему она встала? Это же воскресное утро, чёрт возьми.

Мило всё ещё спит на своём лежаке на полу, раскинувшись на спине с закрытыми глазами. Я качаю головой, проходя мимо. Белла шутит, что он «собака Манхэттена», потому что так быстро привык к шумным улицам Нью-Йорка. Спорить с ней не хочется, но я уверен, что дело скорее в её присутствии, чем в городе. Она — его путеводный свет. Он последует за ней куда угодно.

Но сейчас он здесь, а её нет.

Тревога сжимает мне живот, когда я выхожу в коридор и прислушиваюсь к звукам квартиры. Уловив лёгкое постукивание, я иду на него и нахожу её в гостиной. Она сидит на диване, ноутбук на коленях, яростно печатая, будто клавиатура её чем-то обидела. Она закусывает нижнюю губу, а брови сведены вместе.

— Как долго ты уже не спишь? — тихо спрашиваю я.

Она вздрагивает, ноутбук соскальзывает с её колен, но она хватает его и прижимает к груди.

Я смеюсь, опускаюсь на диван рядом с ней, и она тут же бьёт меня своим крошечным кулаком.

— Что? — дразню я. — Я тебя напугал?

— Конечно напугал! — Она сужает глаза, и это выглядит куда милее, чем она, вероятно, хотела. — Почему ты встал так рано?

— Я хотел приобнять свою девочку, но вместо этого нашёл лишь холодные и пустые простыни — худший способ проснуться. — Она закатывает глаза, но губы её дрожат от улыбки. — Разве оформление документов для Бена не могло подождать?

Она закрывает ноутбук и ставит его на журнальный столик.

— Откуда ты знаешь, чем я занимаюсь?

— Мы уезжаем в Санта-Клару через две недели, и ты сама сказала, что у тебя куча дел для Бена перед отъездом.

— Ты удивительно спокоен для человека, на которого его агент постоянно давит.

— Я решил перестать переживать о том, что не могу контролировать.

— О, обожаю такой настрой.

Я подмигиваю ей.

— Заканчивай работу и возвращайся в постель. Я подожду тебя здесь. — Я устраиваюсь так, чтобы вытянуться на диване, опираясь на один подлокотник, и усаживаю её между своих ног. Когда она устраивается, прижавшись спиной к моей груди, она возвращается к работе.

Я закрываю глаза, постепенно погружаясь в сон под звуки её печати. Со мной всегда так — стоит оказать её в моих руках, и все тревоги исчезают.

— Ксандер. — Она ласкает мою щёку.

Я медленно открываю глаза, встречая её взгляд. Она стоит надо мной, сияя улыбкой от уха до уха.

— Пошли обратно в постель.

— Чёрт, я отрубился. — С стоном я встаю и растираю шею.

— Да, но на этом диване не очень удобно спать. — Она переплетает пальцы с моими. — Сегодня воскресенье. Мы можем делать всё, что захотим, включая сон.

— А если я больше не хочу спать? — я поднимаю бровь.

— Ты же храпел минуту назад.

— Но теперь я полностью проснулся и не собираюсь возвращаться в постель. — Я притягиваю её к себе и запускаю руки под её футболку.

Неделю спустя

— Чёрт, это было жестоко. — Я плюхаюсь на диван в гостиной и накрываю лицо подушкой.

Две недели назад я был уверен, что день, когда прокурор позвонил Белле, чтобы обсудить сделку о признании вины, стал худшим в моей жизни.

Наши страхи стали реальностью, когда адвокаты Миллера попытались перевернуть ситуацию и переложить вину на Беллу, изобразив её обманщицей, разрушившей жизнь их клиента. Как мы и ожидали, они надеялись, что суд согласится с тем, что Миллер психически нестабилен и должен получить лечение, а не тюремный срок. Но они не знали о козырной карте прокурора — Стейси. Когда Миллер узнал, что она собирается давать показания, он признал поражение.

В итоге он изменил свою невиновность на «виновен» и признал преступление, что дало ему небольшую снисходительность. Он получит одиннадцать лет, хотя я бы предпочёл, чтобы он гнил в аду.

Я думал, что плохие новости закончились, но ошибался.

— Что случилось? — спрашивает Белла, садясь верхом на мои бёдра.

А я-то был уверен, что всё складывается как надо. «Мустанги» заинтересованы. Тренер и руководство «Уорриорз» знают, что я уезжаю в Санта-Клару, и даже не пытаются меня удержать. Они уважают моё решение. А вот ребята…

— Я не думал, что сказать команде, что ухожу, будет так чертовски тяжело. Когда я уезжал из Канзаса, всё было совсем не так.

— Мне так жаль. Как они отреагировали?

— Дрю и Марко знали, поэтому поддержали, и это немного облегчило реакцию остальных, но… некоторые считают меня предателем.

— Прости, малыш.

Я вздыхаю.

— Ничего. Тренер тоже был там и сказал всем, что на моём месте поступил бы так же ради жены — хотя ещё и назвал меня ублюдком, разрушившим его идеальную команду.

Она смеётся.

— От него другого и не ожидала.

— Да, тренер особенный. — Я кладу руку на её затылок и притягиваю к себе для поцелуя. Глубокого, медленного, но всё ещё сладкого и нежного. Её язык скользит в мой рот, и я чувствую сладость. Отстранившись, я оглядываю её. — Чем ты занималась, когда я пришёл?

— Пекла. — Она трётся задницей о мой пах, и мой член мгновенно напрягается. — У меня для тебя новости.

— Какие? — я поднимаю бровь, с подозрением разглядывая её.

Она спрыгивает с моих ног и смотрит на меня сверху вниз.

— Переоденься. Я буду ждать тебя на кухне.

— Есть, мэм. — Я смеюсь, поднимаюсь с дивана и делаю шаг к нашей спальне. — Может, уговоришь меня принять душ вместе?

— Если хочешь, чтобы я сожгла кухню и испортила кексы — попробуй. — Она уходит от дивана, и я опускаю взгляд, замечая Мило, следующего за ней. Он что, всё это время был здесь? Если он и дальше будет так одержим ею, у нас определённо будут проблемы.

Через полчаса, заходя на кухню, я вижу, как Белла улыбается мне, ставя на стол тарелку с кексами. Я сажусь напротив, вдыхая сладкий аромат десертов. Она стирает каплю глазури с края тарелки, но прежде чем она успевает вытереть палец салфеткой, я хватаю её за запястье и засасываю палец в рот.