Скажи «нет», Изабелла. Наконец-то появляется здравый смысл, хотя он колеблется, как проклятый маятник. Сейчас главенствует сердце, и оно ноет при воспоминаниях о днях, проведённых с Мило, и о том, как он меня радовал.

— Я спрошу тётю. Думаю, она не будет против. Ей всегда нравилось видеть его, когда мы заезжали... — Я резко закрываю рот, внутренне содрогаясь. Сейчас не время для ностальгии. — Когда тебе нужно будет его привезти?

Очевидно, моё сердце уже выиграло эту маленькую битву с мозгом.

Его губы дрожат, в уголках мелькает милая улыбка.

— Мы уезжаем в субботу утром. Могу привезти его по пути в аэропорт.

— Насколько рано?

— На десять.

— Хорошо. Позво... — Снова закрываю рот. На этот раз зубы клацнули. Чёрт возьми. Он загнал меня в ловушку всей этой непринуждённостью, и теперь я сомневаюсь в собственных инстинктах.

Я была в выигрышной позиции, дразнила его и играла на нервах, но, возможно, это и было его целью с самого начала — заставить меня думать, что я побеждаю, тогда как на самом деле я играю по его правилам.

Со вздохом я киваю.

— Я разблокирую твой номер, пока Мило у меня.

— А оставишь разблокированным, если я пообещаю не беспокоить? — Его улыбка слишком яркая. Он явно наслаждается тем, что обыграл меня в мою же игру.

Я фыркаю.

— Ты никогда не делаешь, как тебе говорят.

— Делаю. Иногда. — Он ухмыляется. — Ну так?

— Я подумаю. — Открываю дверь и вылезаю из машины, неожиданно скучая по его «Porsche».

Он тоже выходит.

— Где твоя машина?

— Бен продал её прошлой зимой.

Он хмурится.

— Почему?

— Ты вообще представляешь, какие цены на аренду в Нью-Йорке? Если бы я не продала машину, пришлось бы продать почку, — шучу я.

Опустив голову, он делает шаг ближе.

— Тебе нужна машина.

— Не нужна. — Прислоняюсь к двери и скрещиваю ноги, подавляя зевок. — В Бостоне отличный общественный транспорт.

Он покусывает нижнюю губу, затем глубоко вздыхает.

— Ты общаешься с Миллером?

В животе шевелятся тревожные нотки.

— Нет. Я заблокировала его везде давно. А что?

— Он сказал, что хочет тебя увидеть.

— Разве что во сне. — Сдерживаю ещё один зевок. — Мне пора. Спасибо за подвоз.

— Всегда пожалуйста, — криво улыбается он.

— И, ради всего святого, перестань появляться везде, где бы я ни была. — Делаю шаг к крыльцу.

Из него вырывается тихий смешок.

— Не могу ничего обещать. Я не собираюсь сдаваться. Я знаю, чего хочу...

Я резко оборачиваюсь, и по мне прокатывается волна гнева. Он продолжает давить, и с меня хватит.

— Попроси родителей присмотреть за Мило.

— Изабелла, прости. — Всё его тело обмякает. — Я сбавлю обороты, обещаю.

Качая головой, я стону.

— Ты даже не пытаешься.

— Буду. Честно. — Он прикладывает руку к сердцу, и на его лице появляется кривая ухмылка. — Но я бы предпочёл оставить Мило с тобой, если ты не против. Так будет лучше для всех.

Я хмурюсь.

— У твоих родителей никогда не было проблем с этим. В чём теперь дело?

Он вздрагивает, будто я ударила его, и, когда поднимает взгляд, в глазах читается боль.

Я ломаю пальцы, пытаясь расшифровать его выражение. Кроме дня нашего расставания, я никогда не видела его таким подавленным.

— Что случилось?

— Мой отец... — Он резко вдыхает и смотрит в небо. — Пару месяцев назад у него диагностировали диабет первого типа. А через несколько недель он внезапно потерял зрение. Теперь он видит только размытые очертания.

Боже мой. Инстинктивно я хватаю его руку и сжимаю.

Грег — замечательный человек. Он так вовлечён в жизнь Ксандера, всегда такой добрый.

— Мне так жаль. Что говорят врачи?

Ксандер опускает голову и сглатывает. Его взгляд заставляет мою грудь сжаться. Он несчастен, погружён в боль. Не представляю, как тяжело ему сейчас.

— Его зрение никогда не восстановится полностью. — Он сжимает мою руку крепче. — Он в депрессии, и маме очень тяжело. Он сдался. Почти не ест, ничем не интересуется, кроме как лежать в постели.

— Мне так жаль. — Подхожу ближе и обнимаю его. — Очень, очень жаль...

Он отвечает на объятия, уткнувшись лицом в мою шею. Этот момент совсем не похож на тот, что был у Мэг. Здесь нет всепоглощающей страсти, только тепло и доброта. Он пахнет так знакомо — сандалом с лёгким оттенком корицы. Инстинктивно я прижимаюсь ближе, находя ложбинку у его шеи. Его кожа горит, и этот жар опьяняет.

Понимая, что нужно отстраниться, я высвобождаюсь. Он держит меня на секунду дольше, словно не хочет отпускать, но в итоге не сопротивляется. Я отхожу на шаг и изучаю его лицо. Улыбаюсь ободряюще, но внутри груди бушует ураган. Моё предательское сердце и бабочки впечатлены моментом, который мы разделили — они теперь шумят даже сильнее, чем после нашего поцелуя.

А значит, пора уходить. Поднимаюсь по ступенькам крыльца и, берясь за ручку двери, оглядываюсь на него.

— Я скажу, если тётя не против, чтобы Мило остался на выходные.

— Спасибо, — бормочет он, пряча руки в карманы. — Спокойной ночи.

— Спокойной, — эхом отвечаю я, хотя не двигаюсь с места.

Его глаза сверкают, и я понимаю, что надо было уйти секунду назад.

— Что будешь делать? Спать?

Открываю дверь и заходим в дом.

— Сейчас я слишком возбуждена для сна.

— Netflix?

Качаю головой.

— Книга.

— Всё ещё читаешь эротические романы? — подкалывает он, и глаза вспыхивают, как синее пламя.

— Читаю. — По мне пробегает дрожь, но я подавляю её.

Надо было уйти.

— И какую же? — Он засовывает руки глубже в карманы. Очень неутончённо.

— Ту, что сейчас читаю.

— О чём она? — Его голос хриплый. — Может, и мне стоит почитать.

— Ни за что не расскажу, что я читаю, когда одна и хочу снять напряжение. Это моя книга на букву У. Найди свою. — Прежде чем закрыть дверь, не могу удержаться и окидываю его взглядом. Возбуждённый, лишённый секса Ксандер всегда был особенным.

— У — это удовольствие? — То, как он произносит это слово, удовольствие, заставляет тепло разлиться по животу. Определённо сегодня вечером я проведу время со своей «волшебной палочкой». Такая подавленная фрустрация ни к чему хорошему не приведёт.

— У — это удовольствие, — подтверждаю я, захлопывая дверь прямо перед его носом.

Судя по желанию в его глазах, я удивлюсь, если он доедет до дома, прежде чем дрохнет. Эта мысль вызывает образ, как он трахает свою руку в машине, а затем картинка быстро сменяется воспоминанием о нас в заднем сиденье его «Porsche».

Дразнить его, может, и весело, но я и себя так же хорошо замучила, чёрт возьми.

ХОРОШИЙ ПЁСИК

КСАНДЕР

Август

Вчера мы обыграли «Даллас» и скоро возвращаемся в Бостон.

Эта победа была почти так же приятна, как встреча с Беллой в субботу — и тот факт, что она наконец разблокировала меня, конечно.

Она была невероятно рада увидеть Мило, когда я привёз его. И, если я не ошибаюсь, даже флиртовала в ответ, когда я сказал, какая она красивая. Мой пёс был так же счастлив её видеть; они почти мгновенно погрузились в свой собственный мир. Не уверен, что он захочет покинуть её, когда я вернусь. Он любит её больше, чем меня.

И, чёрт возьми, как же я хочу поменяться местами со своим псом. Если бы только я жил в сказке, где возможен обмен телами.

Я отчаянно тоскую по своей девушке. И возбуждён. Настолько, что после нескольких дней дрочки на воспоминания я боялся, что моя рука отвалится. Найди свою собственную. Зачем мне книга, если моё воображение полно ею? Для меня «Б» — это удовольствие. «Б» — это гораздо больше.