Когда наступили сумерки, Йим и Хонус ехали по дороге, где было много приверженцев Пожирателя. Поэтому Йим было не по себе, когда она подошла к усадьбе, чтобы попросить еды и ночлега. Его обустройство было типичным для этого региона. Внешние стены дома и хозяйственных построек были соединены вместе, образуя единый комплекс.

Когда они подошли к зданию, Хонус заметил:

– Они отстают с пахотой.

Как и поля, усадьба выглядела запущенной. Хотя в окне верхнего этажа горел свет, окна первого этажа были заколочены.

– Похоже, для этого поместья настали тяжелые времена, – сказала Йим. – Возможно, нам стоит попросить милостыню в другом месте.

– Уже поздно, – ответил Хонус, – и мы уже проделали долгий путь. Наши скромные нужды не должны быть в тягость.

Когда они подошли к входу в поместье, дверь открылась прежде, чем Йим успела постучать. В дверях стояла женщина, моложе Йим.

– Входи скорее, Кармаматус, – прозвучал ее голос, и Йим с Хонусом поспешили внутрь. Женщина с тревогой осмотрела темнеющую деревню, после чего захлопнула дверь и задвинула засов. Только после этого она поклонилась Йим.

– Добро пожаловать, слуги Карм.

Йим ответил на ее поклон.

– Мы просим приюта и пищи в знак уважения к богине.

– Мы польщены вашей просьбой. Я скажу своим родителям.

Женщина оставила Йим и Хонуса стоять в прихожей, а сама пошла объявить об их прибытии. Пока Йим ждала, она подумала, что внешний вид женщины подтверждает ее мнение о том, что состояние поместья пошло на спад. Ее некогда изысканная одежда была изношена и испачкана, и хотя она казалась дочерью хозяина, ее руки были грубыми, и она выполняла обязанности служанки.

В верхние апартаменты вела парадная каменная лестница с черными мраморными ступенями. Йим поднялась по ней, ожидая, что во главе лестницы появятся хозяин и хозяйка дома. Но их не было. Вместо них из боковой двери вышли мужчина и женщина средних лет. В испачканной одежде они выглядели так, словно их прервали во время выполнения какого-то рутинного дела. Мужчина изящно поклонился Йим.

– Добро пожаловать в мой дом, Кармаматус. Я – Йорн, а это моя жена, Кариен. Ты уже знаком с моей дочерью Вендой. Твое присутствие благоволит нам, и я молю тебя поужинать и остаться на ночь.

Йим ответила Йорну поклоном.

– Карм видит твою щедрость, и мы благодарны тебе за гостеприимство.

Йим рассмотрела хозяев и нашла их благовоспитанными, несмотря на поношенную одежду. У Йорна был оливковый цвет лица, темные волосы и глаза, характерные для жителей этого региона. Его жена была голубоглазой, с рыжевато-светлыми волосами и загорелой кожей, которая, похоже, когда-то была очень светлой. Венда внешне напоминала свою мать, за исключением темных глаз.

– Вы, должно быть, устали от путешествия, – сказал Йорн. – Венда проводит вас в ваши комнаты, чтобы вы могли освежиться перед ужином.

Венда поклонилась Йим.

– Кармаматус, мне взять твой мешок?

– Нет, спасибо, Венда. Я сама понесу его.

Венда поклонилась еще раз, затем провела Йим и Хонуса мимо каменной лестницы и через дверной проем. Старый дом был элегантным строением, но выглядел пустым. Они прошли через несколько пустых залов и оказались в длинном коридоре с дверями по одну сторону. Венда открыла одну из них и показала спальню.

– Это твои покои, Кармаматус. Я покажу твоему Сарфу его комнату и принесу воды, чтобы ты умылась.

– Пусть он поможет тебе, Венда. И, пожалуйста, зови меня Йим.

Йим отложила свою сумку, когда Хонус и Венда ушли. Она с интересом осмотрела свою комнату. Какими бы ни были нынешние богатства семьи, комната казалась роскошной. Пол был выложен разноцветной плиткой, хотя и пыльной, а стены покрыты штукатуркой. На большой ореховой кровати лежали не только простыни и покрывала, но и пуховый матрас. Впервые в жизни Йим прикоснулась к нему, и он показался ей удивительно мягким. Несмотря на то, что комната была большой, кровать была ее единственным украшением. На стене висели крючки, но от них остались лишь темные прямоугольники на выцветшей краске. Застекленное окно выходило в большой двор, где сохранились остатки сада. Часть его заросла сорняками, а на месте оставшихся грядок выросли овощи.

Йим долго сидела в своей комнате, пока не вернулись Венда и Хонус. Хонус принес два больших ковша с теплой водой, а Венда – большой пустой таз с тряпкой и полотенцем.

– Прости, что пришлось так долго греть воду, – сказала Венда. – Но у вас будет время помыться и отдохнуть. Я приду, когда будет готов ужин.

Когда Венда ушла, Йим с усмешкой посмотрела на Хонуса.

– А твоя комната такая же хорошая, как эта?

– Тебе дали самую лучшую комнату, но моя более чем достаточна.

– Ты видел остальную часть дома? Что здесь происходит?

– Я видел кухню и комнаты между этой и той. Я бы сказал, что они распродали большую часть своего имущества. Думаю, единственная прислуга – пожилая кухарка. Венда относится к ней как к родной.

– Земля выглядит богатой, а люди – респектабельными, – сказала Йим. – Что с ними случилось?

– Я не уверен, – ответил Хонус. – Может быть, мы узнаем это за ужином.

Он повернулся, чтобы уйти, но остановился.

– Не скажешь ли ты мне, когда искупаешься?

– Разве ты не хочешь сначала помыться?

– Нет, эта вода для тебя.

– Я быстро, – сказала Йим.

– Не торопись. Я унесу тазик, когда ты закончишь.

Затем Хонус ушел.

Йим уставилась на парящую ванну. Это был лишь последний пример новой заботы Хонуса. С тех пор как они покинули трактир, он казался почти другим человеком. Йим думала, что эта перемена должна быть ей приятна. Но вместо этого она была обескуражена. Она боялась, что Кара была права и поведение Хонуса – признак любви.

О любви Йим мало что знала. Она никогда не сталкивалась с ней в детстве. Ее мать умерла при рождении Йим, а отец не отличался любовью. Не было любви и у ее хранительницы. Чувствуя инаковость Йим, юноши и девушки в деревне избегали ее, не позволяя ей даже слышать о любви. Поскольку Мудрая женщина была повитухой, Йим узнала о любовных утехах, но страсти, которые их порождали, оставались загадкой. Она имела о них лишь смутное представление. Иногда Йим сомневалась, что способна на подобные чувства, а если и способна, то не в состоянии их распознать. Как бы я хотела, чтобы Кара была здесь. Она могла бы рассказать мне, что происходит. Йим не была уверена в своих собственных впечатлениях по этому вопросу и задавалась вопросом, не может ли она неправильно понять Хонуса.

Несмотря на прощальные слова Хонуса, Йим торопливо помылась, и вода в ванной была еще теплой, когда Хонус выносил таз. Ей показалось, что он смотрит на нее с новым интересом, как будто они не гуляли вместе целый день. Это было тревожно. Йим открыла окно, чтобы впустить вечерний воздух, и плюхнулась на кровать. Пытаясь прогнать мысли о Хонусе, Йим услышала во дворе голос молодого человека.

– Это был безрассудный риск, Венда.

– Я смотрела. Я никого не видела.

– Тем не менее, они могли наблюдать. Здесь много мест, где можно спрятаться.

– Я устала бояться.

– Тогда, может быть, тебе стоит... – Голос юноши прервал звук закрывающейся двери, и Йим осталось гадать, что же так напугало Венду.

Ужин был подан поздно. Венда провела Хонуса и Йим в столовую, где их встретили Йорн и Кариен. Они были одеты в поношенную, но элегантную одежду, как и Венда, и трое молодых людей, сидевших за столом. Это оказались старшие братья Венды. Имена у них, по местному обычаю, были похожи на имена их отца. Йим сразу спутала Ворна, Торна и Дорна, но голос младшего брата она опознала, как тот, что она слышала во дворе. На столе уже стояла еда из кореньев, каши и капусты, но после того, как Йим уселась, пожилая женщина принесла тощую жареную курицу.

Йорн попросил женщину, принесшую курицу, сесть за стол, но она покачала головой и прошептала:

– Нет, сир. Не пойдет.

Затем она быстро удалилась.