Два следующих дня чем-то напоминают предыдущие. И только утром на четвертые сутки белодомовского сидения здание парламента по всему периметру милиция отгораживает от внешнего мира. В оцеплении участвуют солдаты внутренних войск, задействованы поливальные машины и натянута колючая проволока. К этому моменту в Белом доме уже два дня отсутствует электричество и горячая вода, а холодная доходит не выше 6 этажа.

Толпа возле милицейских заграждений настроена воинственно, несколько раз всгупает в рукопашные бои. Сгычки завершаются быстро и не в пользу сторонников БД. Обозленные коммунисты и националисты проводят митинг рядом с зоопарком. Перед публикой предстает «первая жертва ельцинистов» — Виктор Алкснис. Он похож на побитую мужем жену, с перебинтованной головой. Алкснис производит на собравшихся должное впечатление, манифестанты перекрывают Баррикадную улицу и затевают первую массовую уличную драку. Замечу, что журналистам достается как от одной стороны, так и от другой. Мою телекамеру с диктофоном разбивают древками знамен коммунисты, а фотоаппарат — спецназовцы.

На дальних подступах к БД под проливным дождем кучкуются люди с красными флагами. Им не преодолеть милицейские кордоны и к «своим» не проникнуть. Но нелегальные пути в Дом Советов открыты. Знакомлюсь с девушкой, проживающей в ближайшем к БД доме. Она проводит меня через сквозные дворы «к себе в гости», а точнее — в осажденное здание бывшего парламента. В темном восьмом подъезде БД все спотыкаются о спящих на полу людей. Среди них есть дети. «Это беженцы, их здесь человек сто», — объясняет знакомая из пресс-службы Верховного Совета. По длинным и запутанным коридорам можно передвигаться исключительно с фонариком. Буфетчицы работают при свечах, отпускают бесплатно бутерброды с плесневеющей колбасой (в темноте ее цвет трудно разглядеть) и в придачу к ним дают в немытых стаканах жидкость, почему-то называемую чаем. Вдруг на лестнице появляется яркий свет. Он перемешается по направлению к балкону. Все начинают суетиться. Пообщаться с верным ему народом выходит «исполняющий обязанности президента России» Александр Руцкой. Произнеся филиппики в адрес Ельцина, Руцкой обнимается с неким генералом, увешанным, как новогодняя елка, медальками и значками. «И. о.» назвал генерала «учителем» и пообещал «разобраться с ельцинской бандой без суда».

Несколькими минутами позднее на балконе обнаруживается профессор Хасбулатов, бледный и осунувшийся. Повторяет свою излюбленную фразу: «Мы будем защищать Конституцию до последнего», — и удаляется в спикерские апартаменты, поддерживаемый под руки охранниками.

Инициированный патриархом Алексием II процесс примирения сторон продвигается крайне вязко и медленно. Каждое достигнутое в Свято-Даниловом монастыре соглашение подвергается ревизии белодомовцев. Руслан Хасбулатов на пресс — конференциях через мегафоны утеряет, что «никаких компромиссов с этой хунтой быть не может». Аналогичной точки зрения придерживаются руцкистские «силовые министры» Баранников, Дунаев и Ачалов, при этом они не забывают всегда добавлять: «кровь не должна пролиться».

Внезапно во всем Белом доме загорается свет: результат переговоров у патриарха. Кажется даже, что на этом противостояние и прекратится. Но не тут-то было. 1 октября, около трех часов дня, группа поборников советской законности и власти численностью 500 человек под руководством Виктора Анпилова перегораживает баррикадой Садовое кольцо и вступает в бой с московской милицией. Анпиловские «трудороссы» пускают в ход прутья, булыжники, бутылки с зажигательной смесью.

3 октября с 12 часов дня столкновения повторяются на Смоленской площади. В 14 часов Анпилов собирает «народное вече» на Октябрьской площади. Все было спокойно до тех пор, пока не раздался крик из массовки: «Вперед, к Белому дому!» Боевики «Трудовой Москвы» прорывают первый милицейским оборонный редут на Крымском мосту. Попутно «трудовики» сбрасывают с моста милиционера, он разбивается об асфальт дороги внизу. В реку летяг каски и щиты. Пробив очередной заслон на Смоленской площади, боевики устремляются к Белому дому, громя и поджигая все вокруг. Дальнейшая дорога свободна. Омоновцы, стоявшие возле мэрии Москвы, бросают дубинки со щитами и убегают, конная милиция без боя снимается с места и перемещается в сторону американского посотьства.

Когда анпиловская колонна проходит мимо здания мэрии, из глубины «народных масс» раздается первая автоматная очередь. За нею следует сердечный приступ у патриарха, штурм боевиками генерала Макашова московской мэрии, Останкино и… взятие Белого дома войсками, верными Борису Ельцину. Верховный Совет завершил существование самоаннигиляцией.

Тогда эти события освещали многие средства массовой информации. В эфире ежевечерней новостной телепрограммы некий комментатор назвал среди прочих жертв и мое имя, добавив, что «вскрытие, произведенное в Институте имени Склифосовского, показало, что ему (Линькову) нанесены множественные ушибы, на теле обнаружены большие гематомы и ссадины, зафиксировано сотрясение головного мозга…». Звонков с вопросами, «когда и где похороны?», было не счесть. Но ответ на них сам я дать пока затрудняюсь.

Ее Величество королева Великобритании Елизавета II — гость в России нечастый, что придает ее визитам особый характер и значение. К приезду монарха тщательнейшим образом готовятся и посекундно расписывают программу. Каждый шаг и взгляд предусмотрены в протоколе. Здесь недопустимы оплошности, вроде совершенных на обеде мэра Санкт-Петербурга Анатолия Собчака и госсекретаря США Джелмса Бейкера. Тогда оставленных без «присмотра» журналистов примчался урезонивать чиновник российского МИДа, умоляя «вести себя так, чтобы не заглушать звона тарелок».

Елизавету II возили, водили, кормили, развлекали и обслуживали без «накладок». Ее элегантное Величество в знак благодарности одаривала принимающую сторону сдержанной улыбкой, которая покинула лицо королевы Великобритании всего лишь раз за весь визит в Санкт-Петербург. Конфуз случился с Государственном Эрмитаже. Елизавета II появилась для осмотра резиденции своих дальних российских родственников Романовых в пальто благородного зеленого цвета, в таких же шляпке, юбке, туфлях и перчатках. В руках Ее Величество держала букетик зеленых полевых цветов.

Королеву провели по парадным залам Зимнего дворца, показали библиотеку, залы флорентийской и венецианской живописи, импрессионистов, галерею героев войны 1812 года, часы «Павлин», античную скульптуру… Но «гвоздь программы» поджидал Елизавету II в Георгиевском зале — специально для высокой гостьи на большом столе выставили фарфоровый сервиз зеленого цвета и английского производства. При его осмотре Ее Величество и лишилась улыбки на устах. С каждой посудины на королеву Великобритании глядела веселая зеленая жаба. А название сервиза и вовсе не порадовало ни монаршую особу, ни ее многочисленную свиту — «Зеленая лягушка».

Тем не менее Елизавета II проявила дипломатичность и вежливость, оставив в книге почетных посетителей Эрмитажа добрые слова об увиденном. А британские охранники Ее Величества преподали урок российским телохранителям из ФСО — как надо работать с прессой. Начальник службы королевской безопасности лично подержал мои вещи и подвел поближе к Елизавете II, чтобы фотография королевы в моей газете получилась как можно качественнее.

Охранникам президента СССР Михаила Горбачева (в бытность его на посту генерального секретаря ЦК КПСС) такая галантность не могла и в голову прийти. При проходе Михаила Сергеевича по кулуарам Кремлевского дворца съездов журналисты разлетались в разные стороны, стукаясь затылками о стены, их диктофоны вдребезги разбивались. Телохранители Бориса Николаевича Ельцина так толкались локтями, что репортерам было впору носить бронежилеты. Во время открытия цеха на Кировском заводе, где присутствовал президент России, чекист из свиты, замахнувшись, чтобы ударить в бок корреспондента Алексея Одинга, не заметил моего ловкого движения, которым удалось вытащить коллегу из зоны предполагаемого удара. Локоть тел охра кителя опустился аккурат в ящик с острыми металлическими заготовками. Его белый плащ порвался и местами покрылся пятнами красного цвета. Предполагаю, что такого неловкого телохранителя на службу к Ее Величеству Елизавете II уж точно не взяли бы.