Отпозировал для фотоаппарата соседки и поехал в сторону Исаакиевской площади. О главной ошибке догадался только утром следующего дня. Я не смазал все движущиеся детали велосипедного механизма специальной гадостью для езды в мороз. Первичное слетание цепи произошло еще возле дома. Повторение случилось на Дворцовой, и финальный аккорд — на Сенной. Далее катил велосипед за собой. Боюсь, что угробил я его. Даже страшно будет доставлять технику весной в сервис. Но прогулка того стоила. Я видел парнУю Неву! Она, как гигантская остывающая на подоконнике кастрюля с борщом или молоком, завораживала. А какой прозрачный воздух, вы его не увидите при обычной погоде. В нем хотелось раствориться. Питер еще более по-стройнел, похорошел и стал еще четче. А без людей он вообще БОЖЕСТВЕН.
Возвращение
Приятно возвращаться в милые сердцу места, встречать дорогие душе предметы, восстанавливать связи и общение с любимыми людьми, друзьями. Когда холодная, студеная природа морозом останавливает видимое течение времени в реках и каналах, а снег стеной скрывает от глаз часы башни Городской Думы, когда дым печных труб контрастно белыми пятнами и облаками несется по серому ночному петербургскому небу и редкий милиционер выходит на улицу для промысла, одиноко бегущий по набережной человек радуется тишине и безмолвию, перепрыгивая сугробы и снимая снежные шапки с гранитных парапетов. Дома его согреет чай с малиновым вареньем, сыром, ваше общество и… да, и еще воспоминания о беседах с милыми завсегдатаями заведения для свободного времяпрепровождения. Я вернулся.
Диалог с читателем
— Руслан, вы очень плохой поэт. Перестаньте писать стихи.
— А вы не читайте их, и ваша жизнь наладится.
Экскурсия
Мимолетные взгляды, шелест листвы
под ногами.
По саду гуляют пары, чинно, с романом
в кармане.
Мальчик бежит с охапкой шишек,
упавших с ели.
Скоро здесь лягут сугробы, будут кружить
метели.
В синей кривой коляске громко кричит ребенок —
Мама не разрешает выглянуть из пеленок.
Речка течет кругами, с видом дворцов и крыш.
Мимо плывет багрянец сорванных старых афиш.
Группа туристов в баркасе слушает экскурсовода —
Старенького парторга, выгнанного с завода.
Он говорит о «царстве, бившем Наполеона»,
О Марсовом поле, о роли февральского
пантеона…
«Справа от вас по борту — столп, а на нем фигура,
Стоящая на стакане, сделанном в форме круга,
С толстым крестом, змеею, вьющейся под ногами,
Поверженной Добрым Духом, посланным
нам Богами, —
Это, поверьте — Ангел. Рост и размер скульптуры,
Руки, а также крылья, выполнены с натуры.
Лик у него столь прекрасен, что удивительно
даже,
Спартанский герой, да и только, кудри как
локоны пряжи.
Столп так громаден, увесист, выполнен
из гранита.
В одах его воспела питерская элита.
Сто лошадей подохли, дружно его вздымая…»
Туристы кивают послушно, якобы, понимая…
Далее голос не слышен, только лишь звук мотора
Катера, что заглушит сказку на водных
просторах.
В Летнем саду колотят ящики для красавиц —
Прекрасных и голых женщин, достойных
эпических здравиц,
Античных Психей и Гелло, с пышными телесами.
Афины копье со шлемом скрыл под собой короб.
Лишь Афродита весною разбудит уснувший
город —
Прелестию своею, ярким расцветом к лету. Мы же
проснемся сами.
Санкт-Петербург
Цвет раздумий
Дождь
И осень.
В лужах капли.
Желтый лист спадает с кленов.
Ветер сбрасывает кадки с окон
или же с балконов.
Солнце
Тучами укутав,
Волы невские вскипели.
Клинья аистов и уток
В дали срочно полетели, греть на юге
перья с пухом.
День
Короче.
Ночь длиннее.
Клумбы инеем примяты,
Уж на крышах снег белеет, девственный,
на вид приятный.
Месяц
Полною красою
Утверждает сквозь туманы,
Что ближайшею зимою
Он один пребудет с нами, бледный
немощью больною.
Жизнь
Идет. Уходят люди. Новый год сменяет лето.
Цвет раздумий нынче мутный —
Черно-бело-фиолетов, с красной линией
загнутой.
Санкт-Петербург
Реестр счастливых
Таблица лежит с элементами жизни:
Ограды, влеченья, туман непрерывный.
В экране окошка меняются тени,
Безлико, бесшумно идут по ступеням.
Их не посчитали и не занесли
В каталог взаимообразной любви.
А ветер уносит опавшие листья,
Вращает фонарь над водою со свистом,
Скрипит в подворотне забытой калиткой,
И в дырке ботинка играется ниткой…
Реестр счастливых известен природе —
Тому, кто не в нем, промокаются ноги.
Санкт — Петербург
О спальне
Спальня всякого человека — квинтэссенция его
жизненных целей,
поставленных когда-то в прошлом.
Сформулированных столь
витиевато — в сложном сочетании вещей
с предметами
и безделицами пустяшными, размещенными
на комоде.
Африканские коврики со слонами, рыбами,
ящерицами и вазами,
девушки у околиц в сарафанах, фартуках
и с цветами,
взятые в рамы и паспарту — найденные
на помойке возле парадной,
среди литографий немецких, позапрошлого
века,
выброшенных в корзину ценителями гламура.
Музыки диски с шансоном (французским,
конечно) и книги
авторов старомодных: Толстого, Белинского,
Блока… возлежат
на столе и всюду, подле широкого ложа, рядом
