Ларс Гунар Ли (псевдоним)

«Она была девушкой красивой, но нежадной. По ночам ей снились охапки полевых ромашек. Она их покупала по карточке своего любовника и чеки отправляла мужу в качестве доказательства своей верности. В клубе интеллектуалов Оксаны Робски она всегда сидела рядом с Ирой Хакамадой и с увлечением следила за тем, как та, читая книги, водила пальцем по буквам и строчкам…»

О ком это я? Вот так, возвращайся в 5 утра из супермаркета пешком домой с двумя сумками продуктов. О чем еще думать? Попробую заснуть.

Только что знакомый признался мне, что я снился ему прошлой ночью. Сюжетом была интеллектуальная беседа, в ходе которой он мне категорически не советовал заниматься хинди и настаивал, чтобы я перешел на суахили. Конечно, мне приятно узнавать о таких деталях и слышать о собственном умении внедряться в мозги окружающих столь глубоко, что даже во снах они со мной дискутируют и спорят. Учить суахили — один из множества языков банту, употребляемый в Восточной Африке, в котором чередование согласных и гласных, свойственное языкам банту, имеет морфонологический характер, я не буду. Негде применить в наших широтах такие познания. Тем более мне представляется странным совет, данный «сонным знакомым», не изучать хинди — язык, употребляемый почти на всей территории северной половины Индии, от Гималаев до северного склона горного массива Виндхья и реки Нармады на юге. Ведь одним из диалектов хинди является язык индустани (или урду). Он отличается от хинди не только в лексическом, но и в грамматическом отношении.

Интересно, что теперь должно присниться мне, чтобы это было адекватным ответом на изыски спящего приятеля? Может, отучить его играть на дудуке и пристрастить к культивированию физалиса? Перуанского или Франше — без разницы.

Сегодня Смольный будет благоухать, как свежая кладбищенская могила, усыпанная живыми цветами. Чиновники, олигархи, депутаты, журналисты, лоббисты, артисты, чекисты, аферисты и авторитеты со спортсменами выстроятся в длинную очередь, чтобы демонстрировать радость от появления на свет какого-то важного местного чиновника.

Участвовать в этом параде уродов нормальный человек не станет. Он тихо и по-домашнему (пусть и запоздало) поздравит с минувшим днем рождения дорогую и любимую Анну Георгиевну Полянскую.

В этом городе все находятся в сговоре. Милиция — с врачами, врачи — с водителями «КамАЗов», водители «КамАЗов» — с милицией, и так далее. Вместе они дружат против мотоциклистов. Разгонится, бывало, мотоциклист по городу на своей блестящей «хонде» или «ямахе», а за ним с сиреной и мигалками уже несется «скорая помощь» с докторами и морозильниками. За углом стоят притаившиеся «КамАЗы»-убийцы и милиционеры-статисты. По сигналу «скорой помощи» из укрытия выезжает «КамАЗ» и переезжает мотоциклиста, переезжает аккуратно, чтобы донорские органы не задеть. Тут же выбегают милиционеры, быстренько заполняют протокол, а врачи констатируют смерть и лихо вырезают почки с печенью и льдом их обкладывают. Умеют все-таки у нас службы работать слаженно. Если очень захотят.

Рассказ основан на реальных событиях, которые произошли на питерском мосту Лейтенанта Шмидта.

Лет …надцать назад я опубликовал в питерском журнале «Телевик» историю, приключившуюся некогда с моими друзьями — актерской семьей из Ко-марово. И вот сегодня этот сюжет вдруг вспомнился. Но старого текста не сохранилось, поэтому приходится писать заново.

Чаепития на веранде и заливистый лай Цейса на лужайке превратились в повседневность. Мраморный дог (хозяйский любимчик и враг соседа-кроликовода) воспитан был в духе нежной болонки и грациозно-наглым поведением доставлял радость окружающим. Он обожал все, что шевелится. И больше всего привязался к кролику-производителю недружественного соседа. Бывало, перепрыгнет Цейс через оградку на соседский участок и сразу трусцой к клетке с ушастым приятелем. Свои чувства к кролику он выражал бурными наскоками на клетку и громким лаем. Вместе с кролем шок получал и его владелец, который каждый раз выскакивал из дома с ружьем, передергивал затвор и требовал удалить собаку «от греха…».

Лето уже было в стадии «самсона-сеногноя», и сложившийся распорядок дня предполагал вторую добавку заварки во время чаепития. Хозяева Цейса и их постояльцы вкушали черничный пирог со сметаной и запивкой из лесных трав. Удивительно, но никто не заметил долгого отсутствия пса, который почему-то не приставал за обедом, не клал свою баскервилью морду на стол и не смотрел укоризненно на каждую отправляющуюся в человеческий рот ложку с солянкой или вилку с фаршированной наседкой. Зато внезапное появление Цейса, его победная походка и гордое виляние хвостом привлекли всеобщее внимание. Собака с добычей в зубах перепрыгнула через забор с соседской территории на родную землю. Походкой дрессированной кобылы на выездке она подошла к хозяевам и положила на пол веранды грязный комок серой шерсти. Это был бездыханный кролик-производитель. Все переглянулись. Стало очевидно, что произошло ужасное. То, из-за чего случаются серьезные конфликты, а иногда и поножовщина.

Набравшись мужества и выстроившись свиным клином, скорбная процессия с тушкой покойного кролика двинулась к дому соседа-кроликовода. Цейса заперли в дальней комнате на чердаке, чтобы разъяренный и опечаленный владелец кролефермы не учинил самосуда. На всякий случай придумали несколько вариантов трагедии. Основная версия строилась на том, что кролик сам забежал на участок и стал кидаться на собаку. Та не поняла игривого настроя животного и перекусила ему шейку.

Соседский дом оказался пуст и заперт. Только крольчихи скакали в вольерчиках, и скрипела на ветру распахнутая дверца жилища покойного. Все указывало на то, что Цейс сумел открыть ее и вытащить оттуда кроля. Постояв минуту подле осиротевшего кроличьего хозяйства, участники траурной процессии сговорились реализовать новый план. Для этого они вернулись в свои владения, достали тазик для стирки, налили в него горячей воды, засыпали порошка «Ariel» и выстирали усопшего. Затем феном высушили чистый мех, отнесли кролика в его клетку, слегка присыпали свежей травой и заперли дверцу.

До вечера все томились в тревожном ожидании. Предполагали всякие драматические исходы разоблачения. После ужина раздался шум мотора соседского «Москвича». Заскрипели ворота. Запертый Цейс продолжал мирно спать, а его хозяева шепотом переговариваться между собой. Прошло полчаса. Калитка стукнула о стойку забора, и на лужайке перед верандой появился сосед-кроликовод. Он был непохож на самого себя, бледный, с выпущенными глазами. Нижняя челюсть скакала, словно руки больного алкоголизмом во время пляски святого Витта. Собравши силы и подтерев кулаком жидкость под носом, он дрожащим голосом произнес «Или я сошел с ума, или что-то происходит. У меня вчера скончался кролик-производитель. Я его похоронил возле сарая. А сегодня приезжаю из города, а он в клетке лежит… как живой…»

К чему я вспомнил о кролике и доге? А к тому, что одна московская «писательница», без ссылки на первоисточник, использовала эту историю и назвала «народным анекдотом».

Вовчик работал дворником в моем доме. Его наняла жилконтора и предоставила ему служебную квартиру во дворе закрепленного за ним объекта.

Все предыдущие годы Вовчик бомжевал и собирал на помойках разный скарб и хлам, который где-то хранил, пряча от конкурентов и недоброжелателей. И как только представилась возможность разместить все накопленное барахло в отдельно взятой квартире, он с радостью воспользовался удачным случаем и обжил трехкомнатное жилище на первом этаже.