— Нет, мы пойдем с вами. У нас приказ.

— Не переживайте вы так, я вас все равно сегодня от этой тяжелой обязанности освобожу.

«Объект» с телохранителями выходят из парадного на улицу. «Охраняемый» продолжает беседу с чекистами:

— Между нами говоря, все эти охранные мероприятия представляются мне весьма нелепыми. Кому надо, тот меня ликвидирует и в вашем присутствии. Вон, видите то слуховое окно в доме на Екатерининском канале, в двухстах метрах от нас?

— Да.

— Выстрелят оттуда из винтовки с оптическим прицелом и скроются. Пока вы будете обегать канал, киллеры уже в Москве окажутся.

— От нас не уйдут. (Они смотрят на «снайперское» окно.)

В этом месте нужно сделать маленькое отступление и воспроизвести диалог, состоявшийся ранним декабрьским утром последнего дня 1999 года (т. е. рассказать о беседе, произошедшей возле дверей того же парадного восемь месяцев спустя).

Подходит ко мне гражданин милицейского вида и задает вопрос (замечу, что это первый вопрос человеку, отправляющемуся на работу, открытому к восприятию грядущего дня во всех его прекрасных красках):

— Извините, это ваши окна на первом этаже?

— Да, а что?

— А вы знали покойного?

— Какого?

— Того, что вчера напротив ваших окон пристрелили…

— Не понял. Кого вчера пристрелили?

— Как же, здесь у вас вчера было громкое заказное убийство. Из слухового окна дома на канале снайпер убил известного антиквара и скрылся.

— Очень интересная информация, — произнес бывший «охраняемый» и, посмотрев в сторону указанного чердака, вспомнил о разговоре с чекистами.

Слуховое окно располагалось прямо над той лестницей, где год назад неизвестные покушались на жизнь Михаила Ошерова — правой руки бывшего спикера Государственной Думы Геннадия Селезнева. Личный друг Геннадия Николаевича получил тяжелые огнестрельные ранения.

Пасхальная конференция «Демократической России» уже завершилась. Охранники проводят досуг в холле у парадного выхода. У них в руках находится свеженаписанное заявление от «охраняемого»:

Начальнику УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области

Григорьеву А. А.

Уважаемый Александр Андреевич!

В целях экономии бюджетных средств и учитывая важность поставленных перед вашей службой задач, прошу Вас снять с меня охрану. На мой взгляд, абсолютно нецелесообразно, в столь сложное и тяжелое для страны время, отвлекать профессионалов в области борьбы с проявлениями терроризма на бессмысленные охранные мероприятия. Надеюсь, что мое решение положительным образом скажется на работе Вашего ведомства и снимет с него непосильное бремя дополнительных расходов. Выражаю Вам также благодарность за ту работу по обеспечению моей безопасности, которую проделала ФСБ за последние пять месяцев.

С уважением, Руслан Линьков.

Тем временем «объект» инструктирует своего заместителя по партийной линии Сергея Александровича:

— Саныч, я сейчас тихо уйду через черный ход, а ты спустя 30 минут выгляни к чекистам и поинтересуйся, чего это они до сих пор там делают? Если скажут, что ждут меня, то сообщи им о моем давнем уходе.

«Объект» беспрепятственно выходит на улицу, садится в такси, добирается до Финляндского вокзала и отбывает на электричке в Комарово, где и проводит чудным образом остаток дня в прогулках с друзьями. Саныч делает все в точности, как ему было велено. Телохранители в ужасе начинают куда-то звонить и сообщать, что «объект» от них ушел и больше не контролируем.

Поздней ночью в квартире пахнет корвалолом. Это подполковника ФСБ отпаивала лекарствами мама «охраняемого».

Несколько дней охраняющий и «охраняемый» соблюдают взаимную вежливость. Сотрудники «Града» провожают «объект» в Москву.

— Хорошего полета. Вас там встретят наши коллеги из «Альфы». Мягкой посадки. Привет им от нас передайте.

— А если и не встретят, я не обижусь вовсе.

— Встретят, обязательно встретят.

В питерском аэропорту Пулково один из «провожающих» подходит к молодому человеку у стойки регистрации и, мотнув головой в сторону «объекта», что-то говорит. В самолете на соседнем кресле оказывается именно тот молодой человек, который в Пулково получил указания «градовца». У него отсутствует багаж, а в руках только тоненькая папка (скорее всего пустая). Путем логических умозаключений можно предположить, что товарищу поручено осуществить передачу «объекта» из питерских рук в руки московских «альфовцев».

Южная столица России славится своими пробками. Очевидность их наличия определяется отсутствием в аэропорту Шереметьево «встречающей» стороны. Незнакомый «попутчик» заметно нервничает. Но за время полета и после него он не перекинулся с «сопровождаемым» ни единым словом. И даже в момент погрузки «объекта» в первое попавшееся маршрутное такси, по пути в Москву и у станции метро «Сокол» они так и не знакомятся. Молодой чекист с печалью смотрит вслед иномарке, водитель которой за 200 рублей любезно соглашается подвезти «объект» куда-то в центр.

Два дня вольного передвижения по Москве, обратный полет в Петербург, ночная уединенная прогулка… Две пары мужских ботинок утром в прихожей опять свидетельствуют о присутствии в квартире телохранителей.

Был период дележа «объекта» между разными силовыми структурами. В пансионате «Белые ночи» охрану первоначально осуществляет СОБР Министерства внутренних дел. Его работники проживают в одном номере с тем, кого им доверили. Вечером заглядывает горничная и просит собровцев сделать что-нибудь с их «коллегами из соседнего номера». Милицейские спецназовцы сильно удивляются. Берут оружие и идут выяснять, что за «коллеги», не киллеры ли? Ногою отворяется соседняя дверь, и собровец, извиняясь, возвращается, информируя напарника, что там «страхуют смежники».

Прогулка по берегу Финского залива. На пейджер телохранителя приходит сообщение. Он поясняет, что «срочно необходимо вернуться в санаторий „Белые ночи“, так как произойдет смена охраны, теперь будет приставлен ОМОН». В номере уже сидят два угрюмых «товарища». Собровцы, попрощавшись, убывают восвояси. Воцаряется молчание. Вместе с «объектом», не произнося ни слова, «омоновцы» прогуливаются по уже темному парку вокруг санатория, возвращаются в номер и вперяются в телевизор, работающий без звука.

— Так вы и есть те самые омоновцы, которые головами кирпичи разбивают? — проявляет гостеприимство и радушие «объект».

— Нет, мы из ФСБ, — как-то мрачненько реагирует один из телохранителей. Шутка их предшественников явно не нравится чекистам.

Весна — время дефиле на мотоциклах. «Объект» идет с «сопровождающими» по Большой Морской улице, видит друзей, распаковывающих из ящика новенький мотоцикл.

— Замечательная машинка. Что же нужно сделать для того, чтобы она завелась и поехала? — демонстрирует любопытство «охраняемый», присаживаясь на седло и берясь двумя руками за руль.

— Необходимо нажать на эту педаль, повернуть ту ручку и слегка оттолкнуться, — объясняет кто-то из чекистов и сам удивляется тому, что происходит далее. Мотоцикл заводится и уносит на себе «объект». Несколько светофоров дают зеленый свет новоявленному мотоциклисту. Но четвертый или пятый загорается красным. Перед светофором резко тормозит грузовик, в который и въезжает «объект» (не срабатывают тормоза, да и совсем отсутствует опыт езды на таком виде транспорта). Крови много, но не море. Водитель грузовика нервно интересуется у пострадавшего, жив ли тот и цел ли. Травмированный мотоциклист отмахивается и советует соучастнику ДТП покинуть место столкновения как можно скорее, дабы не возникло множественных проблем в области правоприменительной практики.

Утро следующего дня будет последним во взаимоотношениях телохранителей с «охраняемым». «Объект» отправится во Францию, и на таможне аэропорта Пулково у него отнимут полторы тысячи долларов США как «незадекларированные», оставив тем самым Анну Георгиевну без средств, переданных из Петербурга ее матерью, а Татьяну Ивановну — без платья в экологическом стиле, которое она заказывала. Такова плата за «королевскую» охрану.