— Я и похуже ночевала, — Алекс потащила Санни в самый сухой угол и начала опускать на грязную солому.

— Осторожно, — процедила Санни сквозь зубы.

— Я осторожна, — прорычала Алекс, дрожа от напряжения.

— Осторожно! — хрипло повторила Санни.

— Я осторожна! — зарычала Алекс, потеряла равновесие, и они рухнули вместе.

Санни лежала на колючей соломе, в душной темноте, стараясь дышать не в полную грудь. Алекс оказалась сверху, упершись руками в пол. От нее пахло потом, страхом и дымом горящего городка, название которого они так и не узнали.

— Надолго оставаться… — прошептала Санни, — не стоит.

— Если только всех не перебили в том городе, — Алекс поднялась на колени.

— Думаешь, нам так везет?

— Судя по прошлому, нет. Как ребра?

— В порядке, — прошептала Санни. — Если не дышать.

— Может, посмотреть?

— А что? У тебя целебные глаза?

Алекс замигала ресницами. — Немножко есть.

Санни медленно приподняла рубашку. Алекс коснулась ребер, очень осторожно, морщась в сочувствии. Прикосновение было легким, щекотливым — Санни вздрогнула. Люди редко касались ее. Точнее, редко нежно.

— Ну и? — буркнула она.

— Ну, я рада, что это не мои ребра. Может… не знаю… перевязать?

— Чем это поможет?

— Не могу же я ничего не делать!

— Ничего делать проще всего. — Санни откинулась на солому, поправила рубашку. — Иди одна. Оставь меня. Со мной все будет в порядке.

Алекс фыркнула. — Пошла нахуй. Еды и воды нет, за нами охотятся, а ты даже не жалуешься. Значит, дела хуже некуда.

— Значит, не будет в порядке. Все равно оставь. Тебе надо в Трою.

— Плевать я хотела на Трою. Даже не бывала там.

— Говорят, там красиво. Тебе стоит пойти.

— Очень смешно. Сколько раз ты меня уже спасала?

— Несколько.

— Много. И ты даже не придаешь этому значения…

— Трагическое достоинство у меня в крови.

— А мне нельзя попробовать? Раз тебе так идет?

— И как ты планируешь вытащить нас отсюда?

Алекс поднялась, потирая челюсть, и ничего не ответила.

Санни почти надеялась, что у Алекса есть план. Но отсутствие оного не удивило. — Так и думала. Тебе стоит идти.

— Там, на ферме… — сказала Алекс. — В конюшне. Может, лошадь была.

— Ты не вернешься. Тебя поймают.

— Ты хотела план? Вот он.

— Хотела не дерьмовый план. Нельзя воровать лошадей.

— Ты худая, но далеко не донесу.

— Нам еще и разъяренного фермера на хвост?

— Поверх двух дюжин наемников и оборотня фермер погоды не сделает.

— Не позволю тебе.

— А как остановишь?

— Придумаю… — Санни оскалилась, пытаясь подняться. — Что-нибудь…

Алекс положила руку ей на плечо. — Не надо. — Не давила, но и не давала встать. — Доверься.

Санни посмотрела на нее. — Доверяю, — сказала.

И Алекс наклонилась, поцеловав ее.

Не агрессивный поцелуй с языком и зубами. Не случайное касание губ. Решительный и терпеливый, не оставляющий сомнений. Она захватила верхнюю губу Санни, слегка прикусив, затем нижнюю, с тихим щелчком, снова верхнюю. Может, кончик языка мелькнул в конце. Санни уже собиралась ответить, но Алекс отстранилась.

Санни смотрела на нее, лицо горит. Алекс открыла глаза, встретив взгляд. Между ними — сантиметры темноты. Тишина, только скрип двери на ветру. Мышцы на шее Алексы дрогнули, когда она сглотнула.

— Ой, — хрипло проговорила Санни.

Алекс дернулась назад, будто это ее поцеловали, переписывая историю в реальном времени. Встала, отряхивая солому с колен, словно это было важнее всего.

— Оставайся здесь, — повернулась к двери. — Я не на долго.

— Не сдвинусь. — Санни подумала, стоит ли пытаться устроиться удобнее, и решила не стоит. Паника бесполезна.

Она действительно доверяла Алексу. Хотя бы в том, что та попытается помочь. Удастся ли ей — другой вопрос.

Санни снилось, как она целует кого-то — приятное покалывание в густых лесных дебрях. Пение, смех, желтый листопад на моховую подстилку, мягкую как пух. Изумрудные лучи сквозь высокие ветви, лесная почва так далеко внизу, будто она — королева подводного царства.

Потом, на грани пробуждения, подумала: лес? Какой позор для эльфа такие клишированные сны. Но тут ворвались стук и скрежет, словно скачущие всадники. Она резко села, ощутила вспышку боли, будто ее снова пнули, и со стоном рухнула назад.

Грязно-серые лучи пробивались сквозь щели, полосатили солому. При дневном свете место выглядело еще отвратительнее.

Утро.

Значит, Алекс сбежала ночью, бросив ее. Санни сама велела, но тайно надеялась, что та передумает. Дура, конечно.

Когда тебе говорят, что человек лгун — верь.

Дверь скрипнула. Санни попыталась задержать дыхание, но боль в боку заставила сжаться, обхватив ребра, будто от этого зависело, не разлетится ли она на куски.

Не в первый раз, увы.

— Заходи, ублюдок. Давай. — Голос Алексы. И Санни увидела лохматую лошадь в черно-белых пятнах, которую Алекс тащила за узду.

Значит, ее не бросили. Облегчение и удивление накатили волной.

— Ты достала лошадь, — сказала она.

Алекс оглянулась, все еще тянув упрямое животное.

— Звучишь удивленно.

— Немного.

— Говорила же, была воровкой.

— Думала, исправилась.

— Исправилась. — Алекс наконец завела лошадь внутрь и гордо посмотрела на нее. — Теперь я конокрадка. — Она похлопала ее по шее, та кивнула, фыркнув. — С нами ему будет лучше.

— Почему? — спросила Санни. — Мы ебаная катастрофа.

— В том-то и дело. Мы нужны ему. У фермера — тащить плуг. С нами — стать героем. — Алекс привязала узду к перекладине и подошла к Санни. — Так я себе это объясняю.

— Слышала и похуже вранье… — пробормотала Санни, но фраза превратилась в хрип, когда она попыталась сесть.

Алекс подхватила ее под руки, почти обняв и приподняла, чтобы та могла опереться на гнилую перегородку. — Стоишь?

— Без проблем. — Санни старалась дышать. Не слишком глубоко. И не слишком слабо. — Если поддержишь.

Алекс посмотрела ей в глаза. Без улыбки. Без хмурости. — Сколько потребуется, — сказала она и начала подводить Санни к лошади.

— Ну разве не мило?

В дверях стояли двое. Один — здоровенный ублюдок, второй — мельче, но все равно вдвое тяжелее Санни, совершенно лысый, даже брови отсутствовали.

— Блядь, — выругалась Алекс.

Санни чувствовала лишь усталость и раздумывала, не лечь ли обратно. Она старалась быть хорошей, но мир все равно норовил надрать ей задницу.

— Это вообще человек? — лысый прищурился на нее.

— Эльф, — буркнул здоровяк.

— Значит, это та самая кузина, — женщина со сломанным носом шагнула в сарай, тыча толстым пальцем в Алекс. — Саббас обрадуется.

Итак, противников трое против двух. По весу примерно пять к одному. По оружию — тридцать к одному, учитывая, что новоприбывшие выглядели готовыми к войне с Бургундией.

Санни отступила, сжимая ребра, а Алекс двинулась назад следом, встав между ней и тремя убийцами, которые медленно надвигались, будто в танце без музыки с плохим концом.

— Ну и где твой волшебный нос, а? — здоровяк усмехнулся. — Не терпится увидеть рожу Датчанина, когда мы скажем, что нашли ее первыми.

— Ты ему и расскажешь, — сказала женщина. — ебаный Датчанин меня бесит.

— Кого ненавидишь больше? — лысый все приближался. — Датчанина, Близнецов или Ловца?

— Могу ненавидеть всех одинаково, — огрызнулась женщина. — Ненависти хватит.

Санни попыталась вдохнуть, но боль едва не вырубила ее. Она выдохнула с хрипом. Годы она мечтала, чтобы ее заметили. Теперь, когда хотела исчезнуть — не получалось.

Алекс правой рукой, спрятанной за спиной, приподняла край грязного красного камзола и вытащила кинжал из-за пояса.

— Осторожно, — предупредила женщина. — У нее клинок.

— И что? — лысый достал свой нож, вдвое длиннее, заточенный до тонкого серпа. — У меня их куча.