Отворившись, дверь скрипнула, раздались тяжелые размеренные шаги, которые Корэр не сразу узнал, но точно определил, что так не ходила ни Хозяюша, ни кто-либо из сестрички, ни из редких гостей Пряхи, тоже бывших ариями и от того привыкших ступать почти бесшумно. Заявившийся же к нему явно был из тех, кто привык больше ступать в сапогах с деревянной подошвой по каменным мостовым, делая тяжёлый уверенный шаг, чтобы никто не посмел покуситься на него.

Толчком перевернув тело на спину, Корэр встретился взглядом с Няшей, от чего-то не заходившей к нему пока Пряха была хотя бы в доме и в основном занятой чем-то во дворе а то и вовсе в лесу. Наёмница тут же отвела глаза, пробурчав:

— Женщина ушла, я пришла тебе помочь.

— Она не просто женщина, она Ведающая и Владеющая судьбами, их Пряха. Та, кого одна из создателей миров оставила после себя следить за порядком в них, — пояснил Корэр, от чего-то решив это очень важным.

Проворчав что-то неразборчивое, Няша подхватила Корэра за ворот рубахи, усадив его. Только воительница собиралась взять арию на руки, как он запротестовал:

— Просто подай костыль, я должен сам.

— Не дури, — хмыкнула Няша, всё же встав по правую сторону от Корэра, перекинув его руку себе через шею, став опорой, позволив Корэру самому перебирать ногами, тактично не замечая что тот просто повис на ней.

Усадив арию на постель, Няша наклонилась за костылём, услышав странные всхлипы, она поспешила обернуться к тому, кого весь их отряд привык называть «Колдуном», заметив что тело его сотрясается в такт то-ли рыданиям то-ли смешкам. Приставив костыль к изголовью кровати, Няша поинтересовалась:

— Чего?

Корэр, запрокинув голову, со вздохом ответил:

— Не могу ноги поднять.

Хмыкнув, воительница помогла арии лечь, подоткнула одеяло, опустившись рядом на пол, оперевшись спиной на кровать.

— Я с тобой посижу? — попросила Няша.

Но Корэр, не расслышав в её голосе вопросительных интонаций, прошептал:

— Спасибо, — опустив руку ей на плечо.

Накрыв ладонь Корэра, не по мужски тонкую, с криво сросшимися пальцами, от чего их длинна немного отличалась от длинны тех же пальцев на правой, своей ладонью, широкой и мозолистой, Наша заговорила:

— Я тогда уже к праотцам готовилась отправиться, а нет выжили мы.

— Выжили, а что толку? Я тапер бесполезный калека, не знаю, можно ли такое вообще починить? Надеюсь хоть у тебя всё будет хорошо.

— Всё поправимо, пока живы, — ответила Няша.

Корэр в ответ на это хохотнул, припоминая, как всего пару ходов, мечась в горячечном бреду после того, как в дуэли с Маной в рану попала кровь упыря, он кричал нечто подобное, требуя чтобы Гэо и Роктвик отстали уже наконец от него со своим лечением. Но ведь действительно: «Пока не помер, всё нормально», вот только это лишь слова, ничего не нормально, ничего не поправимо, он теперь беспомощный калека, не способный даже пожрать нормально, ведь от большого напряжения рука начинала дрожать и содержимое ложки всё выплескивалось ему на рубаху. Оставался бы себе в Империи да не умничал. Он же бесполезный, но там мог хоть лицом поработать, если уж на большее не хватало ни ума, ни сил. А теперь вот с ним все как носились, но всё это бессмысленно.

Няша, поняв смешок Корэра несколько иначе, попыталась вдохновить его:

— Вспомни того же Жердяя, вот уж кого добить было бы милосерднее, но ты ему это скажи, глотку перегрызет.

«…добить было бы милосерднее…» — про себя повторил Корэр. А ведь действительно!

На что он, бесполезный, может надеяться? В его существовании изначально не было смысла. Он не достигал вершин, а просто существовал где-то там, на фоне действительно достойных детей своих отца и матери: Экора и Ар.

Возможно, целью его явления в миры живых, было только лишь оттенить гениальных брата и сестру, теперь же всё, предназначение его исполнено. Всё теперь говорит, что дальше Корэру дороги нет. Тем более, что с течением жизней связь его этэ с мирами станет слабее, а значит есть шанс, что уже в следующей жизни искусство управления силами миров будет не таким уж и недостижимым.

Несколько дней он всё выжидал, когда выйдет стащить с пояса Няши большой боевой нож, ведь самый простой способ прикончить арию, это перерезать глотку, попутно с нитями, тянущимися от управляющего центра в голове, ко всем остальным частям тела, тем самым истончив и связи фэтэ с этэ, а после останется лишь позволить истечь кровью. Это время он почти не спал из-за боли, которую удавалось заглушить лишь какими-то зельями, что приносила Беленькая, но действовали они всего с ур или максимум два, а девчонка готовила их по дню, каждый раз гоняя Няшу за травами, которые постоянно заканчивались. Не хотелось Корэру заставлять девушек прилагать столь много усилий впустую, потому он очень скоро сказал что способен потерпеть, и не солгал, ведь терпеть он действительно мог, а то что он непрестанной боли он порой просто отрубался, и мысли в голове путались, роясь вокруг одной единственной, звучавшей чётче прочих и не покидавшей его воспалённый разум никогда, — было простой «мелочью», не заслуживавшей особого внимания.

Отказался Корэр и от еды, не желая тратить продукты на бесполезного себя… Няша и девочки всё суетились вокруг него. От чего-то их не устраивала простая отговорка, что переработка пищи занимает слишком много усилий, потому ему нужно просто несколько дней полежать, а потом обязательно станет полегче. Не мог же он сказать, что без снадобий, на процессе питания, раньше доведённом почти до автоматизма, теперь никак не получалось сосредоточиться…

Только Пряха ничего не говорила, она просто иногда заходила посмотреть на него, словно проверяя, жив ли ещё, и взгляд её… Только раз Корэр видел такой взгляд… Так Ра смотрел на Экора, предупреждая, что во время Третьей войны применит заклинание, изменяющее состояния фэтэ всех, кто мешал свою энергию с чужой, поглощая её, и что область действие его распространится на планету, где будет сражение и на ту, где твари устроили столицу своего поганого королевства. Экор тогда вроде бы как-то отшутился, но Корэр приметил, как сжались кулаки его брата и не улыбался он тогда, а скалился… Что-то с одноглазым паршивцем было не так, а отец конечно же всё знал, но позволял самостоятельно обжечься на своей ошибке, а слова его были предупреждением.

Вот и Пряха, как бы бросив случайную фразу в разговоре с сестричками, предупредила его, что если уж решил, то стоит делать, а не морочить окружающих… Или нет и слова были отнесены к чему-то иному, а разум его, измотанный болью и отсутствием сна, выловил только лишь то, что согласовывалось с его безумной идеей?

Так или иначе, Пряха попросила девушек оставить его в покое.

И вот, в один из вечеров, когда обеспокоенная Няша, заглянула к нему, собираясь поговорить, что так больше не может продолжаться. Подозвав к себе девушке, ария с кряхтением поднялся на локтях, с величайшим трудом скрывая страдания, стремившиеся перекосить его и без того не слишком уж симметричную физиономию.

Няша поспешила переложить подушки у Корэра за спиной, тут же помогла ему сесть, подхватив за туловище, пока он, сделав вид, что хватается за её талию, чтобы приподняться, отстегнул ножны от пояса.

Няша собиралась было по обыкновению сесть на пол, опираясь спиной на кровать, но Корэр кивнул на место у себя в ногах, то самое, где обычно сидела Пряха. Смущённо отводя взгляд, воительница всё же села.

— Как тебе здесь, нравится? — поинтересовался Корэр, мотнув головой, как бы показав, что говорит не только о доме, но и об острове в целом.

Няша, тут же посветлела, разогнав все мрачные мысли, что скопились в её голове, пока Корэр уходил в себя, отказываясь и от еды и от лекарств, травы для которых она по прежнему продолжала собирать, ведь иначе просто не могла, ощущая себя бездельницей в доме Хозяюшки.

— Да. Девочки меня немного считать учат и писать. А ещё они иногда говорят на этом вашем странном языке, я парочку слов из него выучила. Да и… они сказали, что вас нельзя называть кевелами… но в остальном, такие добрые. Они посматривают на меня немного с настороженностью, но я ведь чужачка. Но ко мне никто не пристаёт и не унижает. А ещё у них можно продукты брать просто так. Мы с девочками в город ходили, просто так приносили снадобья в одни… ну это же не лавки, если они ничего не продают?.. и брали по корзинке продуктов в других и не каких монет. Странные вы, конечно, но добрые.