— Сможешь одеться или тебе помочь? — поинтересовалась Чёрненькая, кивнув на стопку вещей.
Корэр ничего не ответил, прихватив с табуретки нижние штаны и рубаху. Одеться он смог, но подрагивавшие руки оказались не в силах совладать с завязками на поясе и вороте. Стыдясь собственной беспомощности, он всё же попросил у девчонок помощи. Чёрненкая тут же принялась одевать его, в то время как Беленькая предложила наложить новые бинты на самые серьёзные раны.
Когда девчонки принялись обихаживать его, Корэр постарался хоть как-то помочь им, но поняв, что своей суетой только растягивает неприятный процесс, послушно сел, расслабившись.
Закончив, девушки вновь встали перед Корэром, склонив на встречу друг другу головы, почти коснувшись висками, поинтересовались:
— Есть хочешь? Мы тебе принесём, — сообщила Беленькая.
— А ещё у Хозяйки есть целая библиотека со старинными книгами. Она сказала, что ты такое любишь. Можем притащить, — тут же добавила Чёрненькая.
Слабо мотнув головой, Корэр проговорил расслабленым, ослабшим голосом:
— Я могу пройтись по дому?
— Запрета на то Хозяюшка не давала, — ответила Чёрненькая.
— Да только сам сможешь? — тут же добавила Беленькая, а Корэру показалось, что беседовали он не с двумя девчонками, а с одной, разделившейся на два фэтэ. Ему тут же вспомнился Безымянный змий со своими экспериментами по разделению этэ. Пусть они и были ариями, а подобный путь к бессмертию поразился мироздателями, но да кто сможет приказывать ариям?
Словно прочитав его мысли, Беленькая слегка улыбнулась:
— Знаю, что мы вызываем неуместные вопросы, но мы изначально были отдельно друг от друга. Мы сёстры.
— Явились в миры живых в один миг, как и твоя сестрица с Сабирией. Если захочешь, могу сводить к моему отцу, он всё расскажет. Или к её отцу, — Чёрненькая кивнула на сестру.
Больше ничего не говоря, Корэр подтянул к себе костыль, положив ладонь лишённую кожи, на древесину, пропитанную золотой кровью. Он с печаль взглянул на тёплый шерстяной носок нелепо болтавшийся на отсутствовавшей стопе.
Глубоко вдохнув, Корэр заставил себя рывком подняться, перенёс большую часть веса на костыль, больно впившиеся в сочленение суставов, от чего плечо тут же заныло.
С трудом удерживая равновесие, опираясь на шатавшуюся от дрожи в теле палку, Корэр с явым усилием потянул здоровую ногу, замерев в страхе упасть. Каждое движение отдавалось немыслимой болью, только его непреклонная вредность заставляла Корэра сохранять сознание. Изломанное тело сопротивлялась ему, словно было чужим, отказываясь двигаться, клиня в момент движения.
Глубоко вздохнув, стоя на одной ноге Корэр поставил перед собой костыль, вновь перенёс на него вес, зажмурившись, стиснув зубы, подскочил вновь замерев, чтобы перевести дыхание и по новой…
Поставить костыль. Перенести вес. Подпрыгнуть на здоровой ноге.
Поставить костыль. Перенести вес. Подпрыгнуть на здоровой ноге.
Поставить костыль…
Это действо забрало на себя всё внимание Корэра, заставив дойти до пика сосредоточения. Больше он не видел и не слышал ничего вокруг. Умудрился даже отогнать мучительную боль на задворки сознания. Больше ни о чём не думать. Путь до двери, составивший для девчонок всего тринадцаток небольших шагов, для Корэра обратился в настоящее испытание, растянувшееся до бесконечности, грозившее никогда не кончится.
Теперь идея пройтись осмотреться уже не казалась такой привлекательной. Он был бы готов развернуться и плюнув на всё завалиться в кровать ещё на несколько дней, но встретился взглядом с заинтересованно ловившими каждое его движение девчушкам, о чём-то перешептывавшимися. Корэр неожиданно осознал, что боль от движений отдавалась противным звоном в ушах, из-за чего не удавалась расслышать хоть что-то.
Замерев, Корэр наконец не без труда сумел разобрать слова Чёрненькой:
— Он сильный, да и увечья не такие уж страшные. Не будем помогать. Сам справится, — «ЛОЖЬ», промелькнуло в сознании Корэра. Но ведь арии не умели лгать, а значит девчонка искренне в это верила.
В ответ Беленькая без стеснения озвучила ей правду:
— Пусть он и не разобран на части, но изломан не слабо. Интересно, Вёл сможет восстановить его ногу или мальчик останется хромым? Жалко такого симпотяшку…
— Да что там Вёл? На него не стоит надеяться. Каждый должен сам о себе заботиться, — ответила ей Чёрненькая, и Корэру показалось, что вот это уже было полнейшей правдой.
Стиснув зубы, Корэр толчком распахнул дверь, отеревшись на косяк, потащился в соседнюю комнату, опасливо пробуя опереться на пятку искалеченной ноги, которой до этого старался и вовсе не касаться пола сгибая в колене и отводя чуть назад, от чего уставал даже больше, чем от «ходьбы».
Теперь двигаться Корэр стал гораздо быстрее, не от того, что правая нога смогла выступить хорошей опорой, пока он переставлял левую, а из-за нестерпимой боли, накатывавший всякий раз, когда остатки стопы касались чего либо.
Доковыляв до кресла, Корэр обернулся на девочек, следовавших за ним подобно тени и не отходивших друг от друга ни на шаг. Поинтересовавшийся, можно ли присесть и получив утвердительный ответ, сын Империи без промедлений плюхнулся в кресло, откинувшись на спинку и тяжело дыша. Правая его рука по прежнему сжимала костыль. Будь бы кисть покрыта кожей, та бы побелела от прикладываемой силы, но золотая ладонь испещрённая язвами ожогов ничего не ощущала, а сам её владелец с непривычки забыл о том, что она что-то сжимала. Только решив осмотреться, Корэр вспомнил о потерянных ощущениях, не без труда разжав одеревеневшие пальцы.
Дом Хозяюшки оказался большим и полностью сложным из дерева. А в углу гостиной, объединённой с кухней и сенями в одно помещение, даже стояла печь, но не такая как у кевелов, не каменная, на которой можно было бы уютно устроиться, а частично из кирпичей, частично из листового металла. Это ввело Корэра в замешательство: если уж местные арии прибегали к технологиям центров, то от чего эта дикарская конструкция, а если стремились слиться с коренные населением планеты, то чего подражали не полностью? В прочем, это ведь совсем не то, что должно было его волновать… Но разум отчаянно пытался убежать от возвращения к проблемам искалеченного тела.
Корэр пустил взгляд на руки. Если уж совсем недавно удалось так запросто восстановить правую, то чего же он теперь терпел невозможность двигаться в измятом фэтэ? Девчонки ведь начали сращивать раны, а ему достаточно хотя бы выровнять каркас, этого хватит чтобы двигаться стало комфортные.
Прикрыв глаза, Корэр обратился к Вихрю слившемуся с его фэтэ, тут же поморщившись от воспоминания об искромсанной стопе. За её восстановление браться было слишком страшно, ведь чтобы привести в хоть немного приемлемое состояние то отвратное месиво, нужно смотреть и притом очень внимательно. Но стоило опустить взгляд на остаток ноги, как сознание тут же стремилась ускользнуть.
Из сосредоточения Корэра вырвал шёпот одной из сестёр, вроде бы Чёрненькой, но с закрытыми глазами оказалось слишком сложно их различать:
— Уснул? Мы же его до кровати не дотащим.
— Да нет, — ответила вторая, — сейчас очнётся.
Заставив себя наконец открыть глаза, Корэр попросил:
— Помогите снять эту дрянь, — кивнув на кольца, спаянные продольными перемычками, полностью лишавшими подвижности помятый каркас пальцев левой руки.
Беленькая ничего не говоря выудила из кармана в складках юбок нечто вроде шила. Чёрненькая, подступив ближе, поинтересовалась:
— А ты точно в этом уверен? Если каркас не полностью восстановлен, рука так и останется нерабочей.
По лицу Корэра проскользнула невесёлая улыбка:
— У меня и остальные детали фэтэ не сказать, чтобы идеально функционировали. Одной меньше, одной больше — разница не велика.
Чёрненькая неодобрительно цокнула, переведя взгляд на сестру, аккуратно вынимавшую штырьки-крепления, прикалывавшие кольца к фалангам. Морщась от боли, причиняемой каждым прикосновением, сжимая зубы до скрежета, Корэр всё же сумел сохранить сознание. Когда Беленькая наконец высвободила его руку, сын Империи поднял подрагивающую ладонь, скользнув по ней взглядом, полным отвращения в вперемешку с обидой. Инстинктивно Корэр попытался сжать пальцы, но те лишь слабо шевельнулись, то ли от продолжавшей их сотрясать дрожи, то ли действительно лишь немного подчинившись его воли.
