Прислушавшись, Корэр понял, что у него было ещё несколько мгновений, пока незваные гости пытались добиться чего-то от оравшей на них Синоры.

Лучшим решением было просто ускользнуть прочь, тем более, прямо перед ним было такое подходящее окно. Но ведь прикончить парочку громил для него ничего не стоило. А заплатит ли за эти смерти Сморок, ведь у них договор на оплату по количеству убитых? Синора вроде его давняя подружка, может спасение её дела и зачтётся.

Сев на подоконник, Корэр выскользнул во двор. Аккуратно приземлившись на каменную мостовую, ария, обнажив меч и непроизвольно зажимая только переставшую кровоточить рану, подкрался к возмутителям спокойствия со спины. Их было всего трое и все оказались слишком увлечены угрозами хозяйке, что даже не позаботились о том, что кто-то может зайти в тыл.

Колдун, стараясь двигаться как можно плавнее, чтобы не беспокоить ещё свежие раны, спокойно вошёл через сорванную с петель дверь и, не издав ни звука, рассеял Вихрь, одним стремительным порывом обезглавив двух разбойников, стоявших позади. Почувствовав удивительный прилив сил, заставивший отступить боль от в очередной раз разошедшейся раны, ария скользнул к последнему, надвигавшемуся на выставившую перед собой небольшой кинжальчик Синору. До бедолаги, не заметившего как погибли его товарищи, слишком поздно дошло, что что-то не так, разумный клинок, ведомый рукой Корэра, уже вспорол его брюхо. Разбойник, зажав уродливую рану рукой, попытался было обрушить боевой топор на голову колдуна, но тот успел отшатнуться и оружие противника лишь слегка задело плечо, немного помяв каркас. Больше враг арии сделать уже ничего не смог, потеряв равновесие он распластался по полу, начавшему пропитываться растекающейся кровью.

Пошатываясь, Корэр опустился на ближайшую лавку. Его разум туманила странная, пьянящая легкость, не сопоставимая с тем ужасням состоянием, в котором находилось его фэтэ. Захлёстывающий прилив сил кружил голову. Боль отступала, унося и все воспоминания о себе. В какой-то момент арии показалось, что его противник промахнулся и последний удар так и не настиг его, но скосив взгляд он осознал, что рука оказалась неестественно выгнута, а плечо почти полностью сплющилось, словно полая труба, попавшая под пресс. Но рука постепенно возвращалась в прежнее состояние, смятый каркас, словно толкаемый чем-то изнутри, вновь «надувался».

Здесь определённо было что-то не так! Благодаря Вихрю он конечно научился восстанавливать фэтэ, но не столь быстро же. Это походило на то, как восстанавливались насосавшиеся энергии упыри.

Ошеломлённый, Корэр взглянул на сжимаемый в руке меч. Вихрь ведь способен был поглощать энергию тех, кого лишал жизни! Кто сказал что теперь, когда он слился с телом Корэра, жадный клинок откажется от своей привычки?

Выругавшись на Первом, ария попытался отбросить клинок.

Экор — одноглазый урод! Мудень ведь наверняка знал, что рано или поздно его никчёмный братец прибегнет к силам его подарочка, ведь не зря же предусмотрел возможность слияния. Паскуда заставил его — Корэра — уподобиться поганым упырям! Теперь он как и эти поразиты, по заветам мироздателей не имеющие права на существование, жил за чужой счёт.

Невыносимая боль, пронзившая всё тело, распространившаяся от раны, нанесённой упырицей, заставила Корэра скрючиться на грязном, залитом кровью полу. Рука, словно закостенев, не разжималась, мёртвой хваткой вцепившись в рукоять Вихря.

Корэр до скрежета сжимал зубы от невыносимой боли и страха, ведь его собственное тело ему больше не принадлежало. Он всё так же оставался игрушкой брата, расходным материалом для его экспериментов.

В миг боль отпустила и где-то там, на задворках сознания Корэр разобрал слова:

— Не сопротивляйся, это единственный шанс, для такого слабака как ты, выжить. Я сделаю из тебя мага во что бы то ни стало, пусть даже если ты возненавидишь меня.

Корэр попытался подняться, надеясь что хоть теперь удастся избавить от клинка ещё больше позорящего его, ведь теперь он, будучи арией, не просто не мог подчинить силы миров, но и ещё подлевал своё существование пожиая энергию других, подобно предателем, пошедшим наперекор воли создателей миров из-за эгоистичной жажды силы. И вновь пронизывающая боль накрыла его подобно сметающей всё на своём пути волне. Одноглазый мудак даже после смерти не оставлял его в покое, продолжая свои эксперименты. Помешанный выродок, отправившийся в миры мёртвых в поисках истинного бессмертия, готовый принести в жертву своей безумной жажде познаний и себя и все миры.

Ария захрипел, выплёвывая скопившуюся во рту кровь. Его кто-то звал, сильные руки тормошили, но всё это было словно где-то там, в иной реальности. Прохрипев: «Я не буду спорить», Корэр наконец сумел подняться. Боль стихла, но не отступила полностью, оставшись лёгким, но ощутимым напоминанием, пульсирующим в такт дыханию, чтобы он уж точно не забыл, что живёт лишь потому, что на то есть воля создателя клинка.

Синора и ещё какие-то девицы, облитые благовониями, словно бы на них перевернули латок парфюмера, мелкая размалёванными физиономиями, слившимися перед глазами Корэра в одну аляповатую маску, поддержали его, что-то гомоня наперебой. Вроде бы в потоке всей той бессвязной речи были даже слова благодарности, но за что его было благодарить? Ведь не останься он, ленивый никчёма, в заведении Синоры, громилы, явившиеся за ним ничего бы не разнесли.

Несразу арии удалось привести в порядок мысли, бесцеремонно переворошенные творением его безумного братца — замечательным, «разумным» клинком. В котором ведь на самом деле разума было не больше, чем в плотоядных камнях с Ренто — новой планеты Империи. Вихрь просто следовал заложенному в него алгоритму, чуточку более сложному, чем ассистент в энергобиблиотеке, встроенный в планшеты, составляющий подборку книг на основе запросов пользователя. Да и служил меч куда менее благими целям…

И теперь этот самый алгоритм был нацелен провести своего носителя по пути наименьшего сопротивления: просто сбежать, бросить всех и забыть. Подлая память, словно сговорившись с артефактом, взявшим под контроль фэтэ, подсовывала воспоминания. Раньше ведь он всегда сбегал, стоило только повеять трудностями. Сбегал и хныкал, жалея такого несчастного себя, пока другие в нём нуждались. И мало того, он ведь всегда оправдываться, что вряд ли кто-то станет рассчитывать на такого бесполезного него. Ведь он так слаб, что ничего не смог бы изменить даже если окажется рядом. Что мог сделать мелкий мальчишка не способный подчинить силы миров?

Лишь пару раз он не сбежал, примчался только поняв, что что-то не так, но и там он всё испортил. Если бы он только был чуть поспособнее и порасторопливее. Если бы не тратил время на бесконечную жалость к себе, ведь нечто настолько дерьмовое как он и этого не стоил. Тогда бы на Третьей войне упыри не оторвали Ар руку. Ведь он же был почти рядом, но замешкался растерявшись. Его сестру спасли Рун с Винсе, не он…

Но это ведь не страшно, это ведь можно исправить!

Если бы он, глупый поганец, не зарывался в книжки, дорвавшись до библиотеки Академии, а смотрел бы по сторонам, относился к происходящему чуточку внимательнее, Фор была бы жива.

Не раз Корэр повторял себе, что он сделал всё, что было в его силах, он просто не успел. Не успел помешать года его родной братец сносил голову их общей матери. Отец ведь сказал ему тогда поспешить, нужно было действовать быстрее!

Если бы… Если бы… Как много в его жизни было «если бы…»

Если бы он, идиот, шарахающийся от любого общества, неприспособленный к жизни инфантильный затворник, был хоть чуточку менее труслив. Если бы он хоть раз согласился показаться в знатном обществе, сопроводить сестру в дом мамаши этой паршиво твари Эмони. Тогда бы у Ар сейчас были бы крылья. Она ведь куда лучше него, талантливые и сообразительнее, она умеет добиваться вершин, она действительно достойное дитя их отца и матери. Она бы добилась совершенства, вот только помешанный на истинном бессмертие психопат сломал её, разобрал на запчасти для своей игрушки. А где был он — Корэр? А он, такой весь целенький и чистенький читал книжки. Он не был рядом, и сестру спас Экор — одноглазый урод. Потом эти двое умело делали вид, что ничего не случилось, а он, слепой идиотина, даже ни о чём не догадывался, для него ведь не существовало мира вокруг, только книжки, где все такие умные и благородные.