- И что ты выбрал? – спросил человек.

- Тебе-то какое дело? – надменно спросил эльф. – Я не собираюсь никому это говорить.

Тем не менее, Джейк заметил, как рука чародея-эльфа едва заметно задела передний карман брюк.

- Берам назначил невероятное вознаграждение за возвращение сердца магии.

- Пусть мечтает, - усмехнулся эльф. – Если это сделали его враги, то они не отдадут сердце ни за что. А если он просто его потерял – то тоже не увидит больше свою «куколку».

Оба чародея рассмеялись и вошли в остановившийся у платформы поезд.

В эту ночь Джейк спал беспокойно. За полтора месяца он привык к работе на станции, к такому напряженному ритму жизни, и даже уставал меньше, чем в начале. Лиз тоже освоилась. Она воспринимала эту работу как своеобразную игру: трудную, но с наградой. Вознаграждением ей служили зарплата и еда.

Сердце магии Берама. Где-то он это уже слышал…

Да и черт с ним.

Другое дело, что этот злобный волшебник разыскивает какую-то свою пропавшую вещь и в любой момент может вспомнить о том, что в его «измерении» побывали не так давно два ребенка. Он может пожелать их найти и допросить. Кто знает, на что способна его магия? Вдруг он может как-то узнать, где сейчас Джейк и Лиз?

Впрочем, нет. Вряд ли. Если бы это было так, он бы давно уже прислал к детям своих людей. Солдат или еще кого-то-там.

Но эта мысль упорно не давала мальчику уснуть. «Эта мысль бьет, как железный кулак, по голове, но ведь ты – не дурак!» - вспомнилась ему старая песенка. При чем тут это? Он не знал.

Еще четыре дня. Четыре дня, и они уедут…

-..А больше этого меня бесит только то, что любой мудак, - человек положил пистолет на стол, - может взять в руки пушку и поубивать всех неугодных ему людей, руководствуясь лишь своей философией, составленной самостоятельно системой ценностей или взглядов. Понимаешь?

Джейк затянулся сигаретой, закашлялся, но кивнул. В баре, где сидели он и его друг, было темно, откуда-то лилась хриплая мелодия музыкального автомата. Не то «Катящиеся камни», не то «Крутящиеся кирпичи». Кроме Джейка и его собеседника в помещении присутствовали только бармен, лениво протирающий столешницу, да какой-то забулдыга с отрешенным видом потягивающий вино из выщербленного фужера.

- Бам, - собеседник Джейка наставил на него палец, - и ты труп! Просто потому что не вписался в рамки человека со стволом, понимаешь? В обществе должны быть четко установленные законы, запрещающие всем подряд носить оружие, тогда и только тогда люди начнут уважать власть.

Джейк закурил новую сигарету. Жестом дал бармену понять, что хочет добавки. Тот молча принес ему еще стакан виски. Собеседник Джейка вновь взял в руки пистолет, повертел его и небрежно швырнул обратно. Он был весь какой-то дерганый, будто на иголках.

- Я тебе вот о чем толкую: должен быть контроль. Иначе любой может – бац! Бац! Бац! – и все трупы.

В бар зашел слон и заказал себе кофе. Бармен молча пошел к кофемашине.

Глаза Джейка слипались, но он слушал, потому что находил это важным.

- Вот у меня есть ствол, я могу сейчас убить тебя. И все. Твоя песенка спета. Хочешь? – Джейк помотал головой. – То-то и оно. Вот скажи: какие люди должны быть убиты?

Джейк пожал плечами. Слон попросил добавки. Бармен открыл рот, издал несколько обезьяньих криков и налил слону еще кофе. Тот хоботом достал бумажник и отсчитал деньги.

- Э! Ты меня слы

Джейк вздрогнул и проснулся: Лиз дернулась во сне. Всё – аромат табачного дыма, дребезжащая музыка и какой-то странный человек с пистолетом – все осталось где-то в глубине сна. Ушло и развеялось, оставив после себя горькое послевкусие. К чему был этот сон? Что хотел сказать ему мозг?

За стенами вокзала занимался бледный холодный рассвет.

Глава следующая.

Провожали детей многие: Джейк и Лиз успели сдружиться с теми, с кем работали. С людьми, минотаврами, гарпиями, кентаврами и прочими существами, зарабатывавшими себе на жизнь работой на железнодорожной станции. В конце концов, дети два месяца работали и отдыхали вместе с ними, если, гуляли и спали, ходили на казни (пусть и не добровольно, в отличие от других, считавших казни давно наскучившим каждодневным развлечением) и смотрели на дирижабли, порой проплывавшие в вышине над закопченным городом под названием Дизель. Своей аэрогавани у Дизеля не было, поэтому дирижабли просто величественно проплывали над поселением, разрезая своими сигарообразными телами облака смога и пара, каждодневно поднимающиеся над городом.

В вечер перед отправлением поезда, бригады Джейка и Лиз устроили небольшой праздник: они принесли из залов ожидания столы, из буфета – вкусности и сладости. Мест хватило всем и коллеги брата и сестры весь вечер пели песни, танцевали и желали детям удачного путешествия.

Впрочем, такие маленькие вечеринки устраивались довольно регулярно: то у кого-то день рождения, то ребенок родился, то на пенсию провожают. Впрочем, Джейку и Лиз это все равно было приятно.

А уж когда Семеныч, единственный в мире минотавр с пивным животом, принес огромный барабан и начал выстукивать на нем заводные ритмы, от танцев не смог удержаться никто. Даже объевшийся Джейк принялся лихо выплясывать вместе с пожилой дамой-корвумом, торговавшей орешками вразнос. Лиз каталась на шее у минотавра, держала его за рога и весело хохотала.

Проводы удались на славу и спать дети ушли с чувством легкой печали и грусти, вызванных прощанием с такими славными, пусть и простыми, абсолютно безамбициозными существами.

Джейк робел. Он стоял на платформе и в кои-то веки ждал свой поезд. Не просто чтобы помочь выгрузить чей-то багаж, как бывало ранее, а чтобы сесть и уехать. Рядом стояла Лиз и невозмутимо жевала орешки – леди-корвум подарила ей целый пакет. Джейк надел свой новенький костюм: брюки, рубашка, жилет и берет. Лиз щеголяла в красно-белом в горох платье и новых лакированных туфлях. У обоих за спинами были рюкзаки, в которых лежала сменная одежда, еда и небольшой запас финансов.

И вот он пришел: угольно-черный, извергающий клубы пара, он величественно прогромыхал мимо, а за ним протянулась стена вагонов. Постепенно состав остановился, двери вагонов распахнулись и из них повалили люди. Джейк не раз рисовал в воображении эту картину: как он входит в вагон, чистый и светлый, как садится на это кажущееся идеально мягким и комфортным кресло…

- Билеты показываем! – гнусаво прокричала какая-то неприятная тетка. Джейк тряхнул головой и увидел, что проводница – уставшая женщина со злыми глазами – встала у входа в вагон и начала проверять билеты у всех пассажиров.

Голос ее и правда звучал отвратно.

Когда очередь дошла до Лиз и Джейка, она проверила билеты вдвое тщательней, чем у всех остальных пассажиров. В конце концов, она признала билеты подлинными и, тяжело вздохнув, пропустила детей внутрь.

Сиденья оказались не такими удобными, как представлялось: жесткие, оббитые какой-то неприятной на ощупь тканью, они впивались в тело точно твердые старушечьи коленки.

Сравнение придумала Лиз.

Ехать до конца света им нужно было целых три дня. Чтобы пассажирам было удобно спать, конструкторы вагона сделали сиденья трансформерами – они раскладывались и превращались в койки.

Такие же жесткие и неудобные, как и сиденья.

Лиз назвала эту систему «сидушки-оборотни». Джейк посмеялся и сказал, что если ее укусит такой оборотень, то каждое полнолуние она будет превращаться в кресло и кричать на луну, требуя предъявить билеты. Лиз весело рассмеялась и Джейку на душе почему-то стало легче.

Поезд тронулся совершенно внезапно: вот они стояли, а вот уже мимо проплывает другой состав и все быстрее, быстрее… пока мальчик не понял, что это едет не их состав, а соседний. Когда он рассказал об этом Лиз, та снова засмеялась.