Но, как это всегда бывает, в стаде находятся и паршивые овцы – твари, которые без особых на то причин принимались убивать всех, кого могли поймать. Уничтожением именно таких беспредельщиков и занимались охотники на ведьм. Им безразлично было, кто их враг: ведьма ли, демон, йети, нежить, нечисть, человек, топинамбур, или вообще что-то непонятное, как то существо, которое только что убил охотник.

Не существовало никакого «ордена», «клана» или «гильдии» охотников на ведьм. Они просто появились и остались навсегда. Иногда они погибали, иногда – брали в ученики то или иное живое существо. У них не было кого-то главного, управляющего всеми, но был некий расплывчатый моральный кодекс. Чем-то они напоминали охотников за головами в том месте и времени, которое кто-то когда-то называл «Дикий запад».

- Вот и славно, - охотник осмотрел свое ружье и, поставив его на предохранитель, спрятал куда-то под плащ.

- Спасибо, - дрожащим голосом сказал Джейк. – Спасли меня…

Охотник посмотрел на него долгим взглядом.

- Я просто убил тварь. Твое спасение… Ладно, не за что. Живи пока.

Он немного помолчал. Джейк ощутил разлившуюся в воздухе неловкость.

- У тебя, конечно, лишних выпавших зубов с собой нет, да? – с сомнением посмотрел на него охотник.

- Нету, - осторожно ответил Джейк. Едва зажившая дыра в десне отозвалась неприятной болью. – А… Зачем они вам?

- Iaculat[Дробь (выстрел)], - ответил охотник. – Дробь. Для ружья, - он похлопал рукой по плащу. – Некоторые твари крайне чувствительны к детским зубам.

У Джейка на лице ярко расцвело непонимание и недоверие.

- Пытались, одно время, делать пули из зубов, но убойная сила и точность крайне мала. Дробь – еще куда ни шло… - Охотник посмотрел в глаза ребенку. – Не веришь, да?

Джейк осторожно помотал головой. И ощутил острый приступ боли в затылке – тварь все же здорово приложила его к стене.

- У всех живых существ свои уязвимые места. Самые слабые – люди. Их и обычным свинцом убить можно. Черт, да их вообще хоть чем убить можно! Нежить серебра боится – пальни в него серебряной дробью – и крышка ему. А вот разные монстры… Это уже сложнее. Например, в йети можешь сколько угодно стрелять свинцом или серебром – ему хоть бы хны. А вот шмальни в него янтарем – и все, крышка. А вот такие, - охотник махнул рукой в сторону трупа (который не выпускал из поля зрения ни на минуту; мальчик понял, что охотник говорит с ним просто потому, что хочет убедиться, что тварь – точно сдохла; разговором коротал время), - боятся детских зубов. Трудно сказать, почему. Магия? Волшебство? Не знаю. Думаю, тут все дело в вере. Дети во многое верят. В чепуху всякую. А когда взрослеют – вера эта уходит. И зубы выпадают. А на их место – вырастают новые. Не знаю, короче, почему. Я просто знаю, как убить этих тварей. А почему они дохнут именно от этого – мне безразлично. Понимаешь?

- Да, - кивнул Джейк. – Это как фермер: посадил картошку и знает, что поливать надо водой. А уж как она там растет и почему – уже не важно.

- Типа того, - сказал охотник. Он пару секунд подумал над этим и сказал: - Ex animo, frater[От души, брат!]! Суть ты ухватил. Мда. Жаль, что зубов нет лишних. Да ладно. Ты лучше скажи, что делаешь тут, дурень? Ночь на дворе, а город этот – не самое приятное местечко из всех, что я видел за свою жизнь. А повидал я не мало, уж поверь.

Джейк уж хотел было спросить, что там, за городом, но не стал. Вместо этого он ответил:

- Я ищу свою маленькую сестренку…

И он рассказал человеку, спасшему ему жизнь, свою историю. Про сатира он говорить ничего не стал и сократил все до минимума – испугался.

- Хммм… - охотник задумался. – Правильное дело делаешь, я тебе скажу, - промолвил человек. – Опасное, но правильное. Сиденьем на жопе делу не поможешь, а?

Джейк кивнул.

- Помочь я тебе не смогу, уж прости, - сказал охотник. – Но вот удачи пожелаю и…

Он на миг замолчал и прислушался к чему-то. Медленно и тихо он достал из-под плаща двустволку. Джейк боялся даже вдохнуть лишний раз, чтобы не помешать. Охотник тихо-тихо вытащил ярко-красные патроны из ствола и аккуратно вставил туда светло-зеленые. Он внезапно повернул к Джейку голову и отчетливо сказал:

- Беги.

Джейк не заставил себя просить дважды. Подхватив лампу, мальчик быстро захромал в сторону площади. Охотник направился же в противоположном направлении. Он резко щелкнул двустволкой, и уверенным шагом двинулся куда-то в ночь. Ночь услужливо отправилась ему навстречу.

- Гоп-стоп, мы подошли из-за угла! – разнесся бравурный голос охотника на ведьм откуда-то из тьмы. Потом где-то вдалеке сверкнуло и дважды бабахнуло. Послышались крики.

Охотник тоже кричал.

Джейк постарался аккуратно побежать – мешала подвернутая лодыжка.

«Сегодня явно не мой день» - подумал мальчик.

Глава следующая.

Он вернулся на площадь и остался в темноте – наконец-то погасла свеча в фонаре. Джейк поставил фонарь на землю и наощупь заменил в нем источник света. Чиркнул спичкой и вновь фонарь выдал ему маленький пятачок света. В этом маленьком кругу без тьмы, кроме Джейка и основания монумента человеку с крюком вместо левой кисти, очутился маленький клочок бумаги. Мальчик недоумевающе посмотрел на него и почему-то в памяти всплыла лавка менялы, в которую он заходил… когда? Сегодня? Вчера? Двадцать лет назад?

Что-то важное…

Афиша цирка!

Джейк подобрал пестрый лист бумаги. Всё как всегда: жутко-разноцветные клоуны с безумными глазами, отчаявшиеся звери с глазами навыкате, анатомически невозможные гимнасты. Рисовальщики афиш всегда умудрялись сделать из приглашения на праздник веселья билет в какое-то жуткое место.

Мальчик вспомнил, что пришло ему в голову, когда он увидел афишу на двери менялы: в город приехал цирк, снова будут пропадать дети. И в тот же вечер пропала Лиз. Джейк знал, что это – стереотип, но все же решил сходить туда. Он сомневался, что циркачи сами ему что-то расскажут, или что он там отыщет следы сестры. Но выбора у него не было: слухи – слухами, а проверить придется.

На афише был написан адрес, где остановились артисты. Джейк знал это место: небольшой пустырь на краю города. Минут тридцать пешком отсюда. Его невезучая нога протестующе загудела, но мальчик все равно захромал в сторону цирка. Ни вывих, ни отрезанный палец не смогут удержать его от поисков. Он слишком сильно любил свою сестру. Такую маленькую, такую беззащитную…

Примерно через тридцать минут ходьбы в тишине и почти полной темноте, мальчик увидел впереди тусклые снопы света, разрезающие ночь: цирковые прожекторы приглашали в гости. Между слепо и бестолково шарящих по небу световых лучей высились шатры: небольшие – жилые, где обитали цирковые артисты и животные, и один – огромный, где, непосредственно, давалось представление. По периметру пустыря циркачи поставили заграждение из досок и колючей проволоки: чтобы никто не пришел к ним непрошенным.

От шатров слышался безмятежный шум: гул разговоров, изредка – радостные крики, смех и негромкая музыка. В основном шатре света не было, значит, представление прямо сейчас не шло.

Джейк остановился у прохода в заграждении. Там стояла небольшая, наспех собранная будка с покосившейся надписью «касса». Внутри будки никого не было. Джейк замер в нерешительности: да, кассира сейчас не было и проход вроде был открыт, но… вряд ли артисты будут ему сейчас рады, пришедшему без разрешения на чужую территорию.

Где-то в глубине шатров протрубил слон. Джейк в цирке был всего один раз в жизни: однажды он и еще пара ребят смогли пробраться втихаря к шатру, где шло представление. Они целых пятнадцать минут лицезрели сквозь дырки в ткани (они провертели их маленьким ножом одного из друзей Джейка) разные участки арены: конферансье, зрителей, немножко жонглера и, кажется, клоуна.

А потом детей поймал кто-то из работников цирка и надрал им уши.