- Враги? – прошептал Лондон. В его воображении почему-то сразу возник кто-то свирепый, как пират, с бородищей и саблей в руке. Таких он дома не видел. – Я не знаю. Нет?

- А может, кто-то желал им зла?

- Я не знаю… - мальчик снова заплакал. В комнату вошел детектив-минотавр и сказал:

- Бригада уже здесь. Сейчас они закончат тут все и увезут тела… Как думаешь, что тут стряслось?

- Понятия не имею, - человек в халате встал и подошел ближе к минотавру. Они говорили тихо, но мальчик и его игрушка все равно слышали каждое слово. – Думаю, этого человека прижали за финансовые махинации. Возможно, он присвоил себе чуть больше, чем обычно, за что и поплатился. Или отмыл не ту сумму и не там. Или, наоборот, не отмыл сумму не тем ребятам. Финансовый мир – он такой…

- Это да, - кивнул минотавр. – Только вот я чую в воздухе нечисть. Прям разит ею за версту.

- Да, я тоже чую, - кивнул человек в халате. – Судя по всему, здесь жили исключительно люди. Как сказали соседи, семья эта - спокойная и обеспеченная. И приходили к ним тоже только люди. Говорят, муж общался со всеми подряд, радушный был и открытый. А мать-то ксенофоб. Или как это там нынче называют? Не любила она, короче, тех, кто не был человеком.

- Может, за это и прижали их? – спросил минотавр.

- Да хрен его знает, - пожал плечами человек в халате. – Сейчас уже не выяснить.

- А с мальчиком что?

- С мальчиком? А что с мальчиком? – удивился человек в халате. – Ему повезло, что он гулял где-то ходил. А то бы и его тоже… тут же.

- Да нет, я имею ввиду, что нам с ним делать?

- А что нам с ним делать? Я не знаю, - человек в халате развел руками и рассеянно посмотрел на Лондона. - Это уже, простите, не наша задача, а социальных служб, а они должны прибыть довольно скоро. Нас нанял начальник этого покойника, чтобы мы выяснили, что произошло с его лучшим сотрудником. Мы выяснили – нечисть их ухлопала. А вот за что и почему – это попробуй-ка выяснить. Все. Наша работа закончена. Тела упакуют, увезут, и все. Я умываю руки.

Человек в халате куда-то ушел. Через минуту Лондон услышал шум текущей воды в ванной комнате. Минотавр печально посмотрел на мальчика, покачал головой, вздохнул и тоже куда-то ушел.

Лондон и Иррах остались одни.

Маленький мальчик и его игрушка, наедине со своим горем.

Глава следующая.

…и перышко ломает спину перегруженному верблюду…

Время изменилось. Лондон ощущал себя человеком, сидящим в темной комнате с единственным окном. В этом окне мелькала его жизнь – будто картинки, последовательно нарисованные на одной ленте. Только вот за окном был кто-то, кто резко дергал ленту в разные стороны, отчего части сцен либо вовсе выпадали, либо проносились слишком быстро мимо одинокого мальчика-зрителя. Сюрреализм чистой воды.

Мальчик помнил вечер, когда он пришел в оскверненный дом. Смутно помнил, как кто-то с папиной работы пришел и провел там уборку, тщательно все отмыв и оттерев. А потом… Потом Лондон внезапно остался один. Кажется, он ел и спал. Кажется, помметри (так назывались «живые игрушки», к коим относился Иррах) насильно водил его на кухню, чтобы Лондон поел.

Ночью не приходили сны. Мальчик просто лежал и… Трудно описать психическое состояние в такой момент: то ли грезы, то ли воспоминания… Что-то странное и серое, липкое и тягучее, похожее на манящее опьянение: вроде не приносит никакого облегчения, но так и манит, чтобы испытывать это снова и снова.

В итоге оказалось, что это – отличная почва для странных и бредовых идей, вылившихся в какую-то чистую, высшего порядка ненависть. Ненависть, перековавшую мальчика: детство, так жестоко оборвавшееся, ушло из него. На смену мягкости и розовым очкам ребёнка пришла какая-то отстраненная суровость, даже жестокость. Она стремительно взошла на почве горя, жалости к себе, обиды и безутешной скорби, а всё потому что…

Потому что в голове Лондона застряла фраза детективов: «Только вот я чую в воздухе нечисть. Прям разит ею за версту». Нечисть. Нечисть. Нечисть.

*

Город, где жила семья Лондона, населяли не только люди. Много кто тут жил. Кто-то тихого и мирного вида, кто-то – страхолюдь неведанная. Но к ним давно привыкли. Только вот порой случалось всякое. Не было видовых стереотипов относительно преступлений: если кого-то ограбили – это не обязательно крысолюды. А если убили – то не обязательно люди.

Впрочем, этих тут было больше всего. Людей. Больше, чем крыс.

Лондон уже давно бродил по улицам. Вроде бы бесцельно, а вроде бы и нет. Порой он сам путался в мыслях. Куда он шел? Зачем? Да и был ли теперь смысл куда-то идти и что-то делать?

Город проплывал мимо него, тускло отсвечивая какими-то фонарями, окнами, сигаретами прохожих. Будто Лондон брел в тумане, заполненном звуками. Кто-то звал его, пытался заговорить, отвлечь...

Но настал момент, когда все изменилось.

Ущербная луна тускло освещала дремлющую улицу. Лондон и Иррах не знали, сколько сейчас времени. Они снова вышли из дома, потому что мальчик больше не мог там находиться – стены давили на него горечью утраты. Как обычно в такие моменты, Лондон брел вперед, не разбирая дороги. Город постепенно накрывала тьма – тусклое солнце давно зашло, и теперь сквозь смог в небе пыталась прорваться жёлтая хилая луна.

- Что это было? – спросил Лондон. Иррах пожал плечами. Мальчику на миг показалось, что позади него кто-то быстро пересек улицу. Лондон снова огляделся, но никаких признаков кого-то живого не увидел. Узкая – метров десять – улица между двух рядов построенных почти вплотную друг к другу безликих каменных домов. Какие-то баки и ящики, сваленные то тут, то там – обычный атрибут трущоб. Впереди – какая-то открытая площадка. Не то сквер, не то просто перекресток. В темноте не разобрать.

- Вот снова! – мальчик нахмурился. Ему снова показалось, что позади него кто-то быстро перешел от одной кучи мусора к другой. А может и вовсе протиснулся в щель между парой домов.

Сцена убийства родителей выключила в Лондоне все эмоции и чувства. Даже голод и усталость. Он не ощущал больше ни тревоги, ни радости, ни волнения. Его эмоциональный фон был пуст и стабилен, большей частью спектра владела серая скорбь.

Но сейчас в серой пелене пробились багряные цветы страха и волнения.

- Тут кто-то есть, - внятно и спокойно сказал Лондон Ирраху. Помметри согласно кивнул. – Покажись! – крикнул мальчик. Багряные цветы страха в его душе оледенели и стали твердыми, как сталь – страх сменялся предвкушением. Он искал нечисть, чтобы поквитаться за родителей – он нашел нечисть. В кармане ребенка лежали стальные портняжные ножницы его матери, которые он неосознанно брал с собой. То ли для защиты неведомо от кого, то ли на память о родителях, а то ли как раз для такой ситуации – чтобы замочить чертова сукина сына. Нечисть поганую.

Только вот я чую в воздухе нечисть. Прям разит ею за версту…

Глаза ребенка сверкнули. Он вновь почувствовал, что кто-то прошмыгнул за его спиной – уже ближе. Это был явно не человек – как бы ни стоял мальчик, неведомая тварь всегда пробегала у него за спиной.

Лондон прижался к стене одного из бездушных серых домов и замер. Он чувствовал лопатками кирпичи.

- Попробуй пробежать за спиной теперь, мразь, - прошипел мальчик. Иррах подобрал с земли осколок бутылки и встал рядом с Лондоном. Хозяин игрушки непроизвольно оскалился.

- Я ждал тебя, мальчик… - Прошептал чей-то голос откуда-то сбоку.

- Так подойди и возьми меня! – крикнул мальчик.

- Что ты знаешь о голоде?.. – все тот же голос, но уже ближе. – Что ты знаешь о поисках?

- Ты, сумасшедший сукин сын, подойди сюда, если не боишься! – крикнул мальчик. – НУ ЖЕ!

Из тьмы вылетел Вендиго и набросился на ребенка, подобно штормовому ветру, дующему в лицо. Огромная оленья рогатая голова с заостренными клыками, яростно сверкающие глаза, длинные острые когти на руках, мощный торс и громко цокающие копыта. Кожа на теле Вендиго свисала лохмотьями, ноги покрывала густая шерсть.