А потом он видел тьму, пришедшую с юга, и видел страшную битву, и чудовищный пожар он видел. Видел он многочисленные трупы, сваленные в кучи перед стенами города. Видел он и реки крови, навсегда пропитавшие камни мостовых. Услышал он и стенания многих тысяч людей, заживо сжигаемых в собственных домах.

А потом он увидел искаженное гневом каменное лицо и стал свидетелем страшной схватки между двумя королями.

А потом он проснулся и над головой его ярко светило солнце. Неподалеку тихо посапывала его маленькая сестренка, а следопыт и его вещи бесследно исчезли, будто их и не было никогда.

Глава следующая.

- Джейк, сколько нам еще идти? – спросила Лиз.

Они шли по холмистой местности, по широкой утоптанной дороге. Параллельно ей тек шумный ручей, в ясных небесах летали тревожно посвистывающие пичуги. Детям было непривычно видеть голубое небо над головой: всю свою жизнь они видели лишь серо-коричневые облака, похожие на старую матрасную вату, нависающие над ненавистным «родным» городом. А тут – такое голубое и чистое, будто вовсе бескрайнее, небо. Поначалу их это даже пугало, но потом они привыкли. А потом и стали обращать внимание на то, что облака сгущаются, в основном, над человеческими поселениями.

Странная закономерность.

И никто не мог объяснить детям, почему все было именно так. Впрочем, Джейк и Лиз и не спрашивали ни у кого…

- Джейк?

- Мм? – голос сестры вывел мальчика из глубин размышлений.

- Долго нам еще идти?

Мальчик посмотрел на свою сестру и задумчиво поджал губы. Сколько им идти? Куда они идут? Джейк ненавидел город, в котором родился и вырос, и город, казалось, ненавидел его в ответ. Впрочем, город ненавидел вообще всех без разбору. А дети были для него лишь… Чем-то мелким и естественным. Поддерживали широту ассортимента объектов для ненависти.

Потому Джейк и не сожалел, что ушел оттуда. Лиз была еще слишком юна для того, чтобы осознать все мотивы, подталкивающие ее брата к совершению такого паломничества. А вот куда они идут и сколько им еще идти… Трудно ответить на этот вопрос. Джейк искал какое-то комфортное и безопасное место для того, чтобы остаться там навсегда. Или до тех пор, пока не решит, что же им делать дальше. Он часто вспоминал тот фрагмент карманного мира волшебника, в котором жили милые добродушные старички, так тепло к ним отнесшиеся. Было бы славно найти что-то подобное… Только вот где?

- Я не знаю, сестренка, - ответил Джейк. – Мы ведь идем туда, где можно найти себе дом.

- Но у нас был дом, - нахмурилась девочка. Джейк не знал, что на это ответить, поэтому постарался сменить тему:

- Ну или туда, где мы сможем подождать ребят из цирка.

- Со всамделишной лошадью?! – тут же округлила глаза девочка.

- Именно так, - серьезно кивнул мальчик.

- Но как же так: мы шли за цирком, а ты теперь говоришь «подождать». Как так?

Порой Лиз задавала слишком острые вопросы.

- Понимаешь, Лиз, - начал задумчиво говорить Джейк, - когда мы попали к караванщикам, мы сбились с пути и вернуться на ту же дорогу не сможем.

- Почему?

- Ну, ты же не хочешь снова встретить тех людей с клетками?

Девочка испуганно помотала головой.

- Поэтому будем рассуждать логически…

- Логистически?..

- …Циркачи – они ведь катаются, путешествуют. Переходят от города к городу. Значит, если сесть ждать в каком-то городе, они рано или поздно туда придут. И тогда нам не надо будет за ними ходить по дурацким пыльным дорогам.

- Но почему мы не подождали у нас в городе? – снова задала неудобный вопрос девочка. Джейк начал уже предполагать, что у них в роду были какие-то коварные черти. Или в нее вселился дух острослова.

- Потому что… - мальчик на миг задумался, - потому что в нашем городе они уже были.

- Аа, - понимающе покивала девочка. – То есть мы идем до первого встречного города?

- Ну, если он нам понравится – то да, - облегченно согласился Джейк.

- И там мы найдем себе новый дом?

- Ну да, - бравурно согласился мальчик. – Или просто подождем циркачей.

- А если они и там уже побывали? – спросила девочка.

- А мы спросим у жителей, - выкрутился Джейк.

- Джейк?

- А?

- А сколько идти до ближайшего города?..

Дом… так мало букв, но так много смысла. Что есть дом? Это ведь не стены-пол-и-потолок. Это – нечто большее. Дом – это место. То самое место, где человек чувствует спокойствие, комфорт и поддержку. Он может быть большим и светлым, маленьким и мрачным – любым. У каждого он свой и в чужом доме редко кто сможет сразу чувствовать себя легко и непринужденно. Дом должен быть у всех – даже звери строят себе гнезда и роют норы. Дом – это место, где мы любим и ненавидим, место, где совершаются или обдумываются самые важные события каждой жизни.

У Джейка и Лиз такого места никогда не было.

Была ветхая коробка, где они ночевали и хранили свои скудные пожитки, но называть это место «домом» в полном смысле слова дети бы никогда не смогли. Что им мешало? Мешала вечная грязь. Сколько бы они ни наводили там чистоту, все было напрасно – отец сводил все усилия на нет, казалось, просто фактом своего существования. Вторая причина – это, собственно, отец. Пока он был жив, дети не могли оставить в доме ничего более-менее ценного или даже просто еду. Вечно пьяный Тони все съедал, забирал и пропивал. Всегда. Изредка он приносил и сам что-то, но то – редкость, исключение. То игрушку, которую просто не успел «толкнуть» скупщику и ее заметили дети, то какую-то сомнительную еду… А то и вовсе принимался жалеть себя и винить всех вокруг, что они – неблагодарные сволочи, и что это именно «из-за них» он живет так плохо.

Ему было нужно, чтобы его просто оставили в покое. Все. Кто эти «все» - никто не знал.

Поэтому жить с таким существом было невыносимо. Дом не мог быть домом, пока там жило… это. Но Тони, сам того не ведая, вырастил своего сына жестким и сильным, как полоса лучшей оружейной стали. Мальчик, пусть ему было всего четырнадцать (свой пятнадцатый день рождения Джейк пропустил и пока что еще не хватился), имел несгибаемую волю, мощный характер и живой ум – качества столь необходимые для выживания в том проклятом городе.

И теперь единственный сын Тони-пьяницы уводил его же дочь подальше от того участка пространства, которое он не мог и не хотел называть домом, от того города, который с самого рождения культивировал в Джейке ненависть. Ту самую безобъектную ненависть, помогающую выживать даже тогда, когда ослабевает воля и гаснет надежда.

Ненависть – один из самых мощных мотиваторов. Говорят, что надежда дает человеку силы бороться до конца. Нет. Надежду убить гораздо проще, чем ненависть. Любовь? Любовь отупляет, делает инертным и слабым. А ненависть… О, мощная холодная ненависть способна заставить человека измениться, тщательно работать над самим собой, день за днем аккуратно выковывая и затачивая клинок возмездия.

Ближе к вечеру дети увидели впереди на дороге внушительное облако пыли, вздымаемое большим количеством ног или громоздким механизмом (периодически Джейк и Лиз видели проезжавшие мимо них странные пассажирские агрегаты: стальные, деревянные, даже стеклянные; с колесами, на лапах, на гусеницах или каких-то валиках). Не ожидая от встречи ничего хорошего, дети отыскали небольшую кочку в дюжине метров от дороги и залегли за нее, спрятавшись в густых зарослях каких-то неприятно пахнущих цветов.

Интересно, почему здесь все цветы так неприятно пахли?..

Через несколько минут после того, как дети легли на землю и затаились, в воздухе послышался странный шум. Он был похож одновременно на гул, вой и какой-то огромный духовой инструмент. Или даже целую оркестровую секцию духовых инструментов. Джейк и Лиз недоуменно переглянулись.