Римлян, как и в Западной Европе, здесь уже тоже не видели несколько десятилетий. Поначалу жители робко выглядывали из жилищ, но не осмеливались выйти. Затем наперерез моему коню побежал ребенок лет пяти, случайно вырвавшись из рук матери.

Она с ужасом начала звать его: «Магон!», опасаясь, что мы сейчас раздавим ее непоседливого сына. Но нет, я остановился, поднял руку, останавливая свою свиту и подождал, пока она подхватит ребенка на руки и не уберется с нашей дороги.

Поскольку дворец короля сгорел, мы устроились на ночлег в здании городского наместника. Это был вандал по имени Ульп, пожилой мужчина, он сказал, что приехал сюда тридцать лет назад с молодым Гейзерихом. Я поговорил с ним несколько часов и приказал разыскать тело короля вандалов и похоронить его с подобающими сану почестями.

— Вы напоминаете мне молодого Гейзериха, император, — сказал мне Ульп на прощение. — Того, юного и неудержимого, которого никто не мог остановить. Жаль, что вы не встретились с ним раньше и не подружились. Может быть, тогда королевство вандалов осталось бы существовать на свете.

— Возможно, — сказал я. — Все возможно. Я бы хотел жить в мире и согласии с окружающими нас державами, но только в том случае, если они бы не нападали на нас.

Нашу беседу прервало появление воинов гетулов. Они приехали к Карфагену с юга по суше по дороге от города Цирта. Их отправил царь, приказав ехать днем и ночью, но не упустить Карфаген.

Он хотел сам захватить город. Но, как ни спешили гетулы, сейчас они уже опоздали. Город уже принадлежал нам и мы вскрыли сокровищницу царя. Там обнаружилось огромное количество золота и драгоценностей, всего того, что вандалы захватили за много лет грабежа Европы и Африки.

Теперь мы спешно перевозили полученные ценности на «Несокрушимый». Это очень не понравилось полководцу гетулов. Его звали Тофа и он приказал отнять у моих солдат золото.

Конечно же, мои воины отказались выполнять его требования и разгорелась драка. Моих солдат было больше, к тому же со всех сторон спешили подкрепления и гетулов отбросили от дворца. Тогда Тофа явился ко мне.

— Это нарушение достигнутых договоренностей! — кричал он. — Мы знали, что вам нельзя верить, лживые и продажные римляне! Как вы можете трогать казну вандалов, которая вовсе не принадлежит вам?

— Как это не принадлежит, если мы захватили город? — спросил я с улыбкой, забавляясь ситуацией.

Парсаний уже проверил количество гетулов, прибывших в город и доложил, что их самое большее пять тысяч. Все они были легкоконные всадники, без доспехов, вооруженные дротиками и короткими мечами. В городских условиях им ни за что не совладать с моими копейщиками.

Да и все войско гетулов тоже в основном состояло из легкой конницы, не способной оказать нам какой-либо вред в городе. Поэтому я мог расслабиться, хотя, если мне нужны из конные воины, то я должен буду договориться. Впрочем, гораздо легче разговаривать о деньгах, когда ты уже вычистил сокровищницу врага дочиста и забил золотом трюмы своего корабля. Что я и сделал за ночь, приведя Тофу в еще большее бешенство.

На следующий день прибыли войска мавританцев. Не найдя ничего в казне, они присоединились к гетулам, потихоньку начавшим грабить город. Вскоре Карфаген снова запылал.

Это не входило в мои планы. Мне нельзя было ослаблять вандалов слишком сильно, чтобы Карфаген захватил потом кто-нибудь другой и затем начал угрожать моим южным рубежам.

Поэтому я послал союзникам приказ прекратить грабежи, а когда они не послушались, то принялся силой своих солдат выгонять их из города. Затем позвал союзных военачальников и начал разговаривать с ними о компенсации.

— Мы разгромили армию врага на подступах к Карфагену, Лептис Магний и Цирте, — утверждали гетулы и тоже самое говорили мавританцы. Послушать их, так это они захватили город и вообще разгромили всех вандалов.

— Не забывайте, что основные потери наши враги понесли в Италии, — сказал я. — Мы разгромили их войско около Равенны, близ Брундизия и в морском сражении у Аримина. Затем мы уничтожили их союзников в Сиракузах. Потом захватили Карфаген, пока вы там ковырялись с маленькими отрядами. И после этого вы еще смеете утверждать, что мы ничего не сделали для победы над врагом?

Мы спорили еще несколько часов, пока наконец не решили отдать наш спор на суд поединком. А почему бы и нет. Гетулы и мавританцы были своенравными и гордыми кочевниками, драки у них в крови и они согласились снять все претензии по казне, если мой боец победит их воинов.

Ну что же, Залмоксис по-прежнему охранял меня, а лучше него с этой миссией никто не справится. Когда я передал ему просьбу поучаствовать в поединке, мой телохранитель даже обрадовался.

— Ну наконец-то я смогу размяться и вспомнить былые навыки, — сказал он. — С удовольствием вырву внутренности врагов наружу.

Мы не стали мешкать и поединок тут же состоялся, на площади перед домом городского наместника. К тому времени на город уже опустился вечер, но все еще было светло.

Поначалу Залмоксису выпало драться с воином мавританцев. Это был сильный, высокий и крепкий малый, выше моего бойца на две головы. Он вооружился палицей и щитом.

Придя на площадь, он увидел Залмоксиса и не поверил своим глазам.

— Вы что, издеваетесь? — спросил он у командира. — Мне выпало драться с этими стариком? Да он же меч в руках еле держит, что за бред!

Но его уверили, что все в порядке и посоветовали держаться настороже. Малый воспринял совет правильно. Он здраво рассудил, что простого старика на бой бы не поставили, а затем, когда он пригляделся к якобы расслабленной позе Залмоксиса и его небрежному поигрыванию с мечом, то сразу все понял.

Они начали бой осторожно, прощупывал возможности друг друга. Тут уже Залмоксису выпала возможность обвести врага вокруг пальца. Он притворился, что является опытным, но уже старым и дряхлым бойцом, который давно уже выдохся.

Сразу после нескольких обменов ударов Залмоксис даже дал задеть себя палицей и получил рану на плече. Даже я пал жертвой тело обмана и нахмурился.

Внутри у меня все рухнуло. Если мой боец сейчас проиграет, я вынужден буду отдать сокровища короля вандалов союзникам, которые и палец о палец не стукнули, чтобы одержать победу в войне.

Все мои жертвы окажутся без достойного вознаграждения. А ведь в казне Гейзериха я собрал свыше пятидесяти миллионов солидов, и это по самым скромным оценкам. Неужели придется все это отдать?

Но нет, все случилось так быстро, что я даже не понял, что произошло. Вот соперник бросился на Залмоксиса с поднятой палицей, стараясь добить никчемного старика. В следующий миг Залмоксис уже стоял за его спиной, а на теле противника зияли раны и кровь рекой хлестала из рассеченного горла и живота. Затем мавританец упал лицом вперед и больше не шевелился.

Поединок привел союзников в изумление. Они разглядывали Залмоксиса, как какое-то чудо, сошедшее с небес или чудище, вылезшее из-под земли. Мавританцы помрачнели и надолго замолчали.

Посовещавшись, гетулы заменили первоначального бойца здоровяка на более ловкого и подвижного тощего парня. Он необычайно быстро орудовал мечом и кинжалом. Вот это оказался достойный соперник для Залмоксиса. Они так стремительно вертели клинками, что те только и делали, что свистели в воздухе.

Поначалу казалось, что до ранений еще далеко, но вскоре оба бойца уже покрылись резаными ранами на руках, ногах и плечах. Раны были опасные и Залмоксис зашатался, едва держась на ногах. Его противник тонко улыбнулся.

— Нет, римлянин, теперь ты меня не обманешь, — сказал он на своем языке, но мне перевел толмач, стоявший рядом. — Я знаю, что в тебе много сил.

Он снова подошел к Залмоксису очень осторожно, затем, совершенно неожиданно, они опять начали быструю рубку, вертя мечами, как мельницы. Вскоре Залмоксис упал на одно колено и зажал рукой рану на животе. Теперь уже у него хлестала там кровь.

— А вот теперь тебе и вправду очень больно, — сказал его соперник. — Но сейчас я сделаю тебе еще больнее.