— Это какие же? — поинтересовалась Дара, видимо припомнив, как принципиальная тварюшка располосовала штанину одного адепта — любителя сидеть в шкафах.

— Не хотела допускать разврата на вверенной ей территории.

— Поэтому ее с этой самой территории и выселили? — проницательно спросила Дара.

Я лишь согласно угукнула и побежала опять вниз, удостоившись бдительного взгляда вахтерши, которая то ли начала что-то подозревать, то ли просто решила заставить меня понервничать.

Вновь оказавшись под окном, закрепила веревку на ручке переноски, и Дара, выглянув сверху, взялась тянуть.

Пуся взмыла вверх, огласив округу душераздирающим криком. Видимо, тварюшка, после недавних событий не любившая высоту, еще могла смириться с тем, что она может упасть вниз. Но наверх… одним словом, у зверушки только что под траурный химеров вой была похоронена логика и разорвался шаблон.

Причем ее сольная партия была столь громогласной, что я засомневалась, смогла бы Силь взять такие октавы. И едва «певица» заткнул… сорвала голос, как талант зверюги нашел своих почитателей. Первой выразить свой восторг примчалась, роняя тапки, вахтерша. Завидев меня, она тут же сделала стойку и подозрительно спросила без обиняков:

— Что ты тут делаешь?

— Любуюсь закатом, — выдала я, выразительно оглядываясь окрест. С учетом того, что огнедышащее солнечное око уже давно скрылось за горизонтом и окрест не было видно ни зги, утверждение было сомнительным.

— Ну-ну… — протянула стражница общежитских врат. — А орала, словно режут, тоже ты?

— Ага, — кивнула, чувствуя себя по-идиотски. И попыталась оправдать свою дурость в глазах вахтерши: — В кустах что-то зашевелилось. — Я ткнула пальцем в чахлую поросль, в которой могла затеряться разве что мышь. Пробник мыши.

Про себя же молилась всему небесному пантеону сразу, чтобы Дара успела втащить переноску в окно. А то ладно бы парней на веревке в комнату затягивали… Это пусть и нарушение устава академии, но привычное, что ли… А тут — зверюгу. Эх, все у меня не как у нормальных людей.

Вахтер не успела задать очередной вопрос, как к нашему диалогу присоединились уже адепты, тоже привлеченные концертом Пуси.

— Кого тут убивают? — с интересом спросила высунувшаяся из-за угла знакомая лысая макушка.

По ней-то я и опознала Люка — любвеобильного стража, что учился на пару курсов старше. Парень тоже идентифицировал меня и как-то облегченно выдохнул:

— А, Ники, опять тебя? — Вышел из-за угла уже во весь своей немалый рост и поинтересовался: — Труп где?

— Какой труп? — уперев руки в бока, поинтересовалась вахтер почему-то у громилы-студента.

— Дык это… — Люк почесал лысину. — Ники как какую пакость встретит, так сразу ее упокаивает. То маньяка, то волкодлака… Вот я сразу и спрашиваю: где новый труп?

— Пока из трупов только моя психика, — призналась я.

— Ну это неинтересно… — разочарованно произнес Люк, когда понял, что труп ему не светит. — А чего орала-то тогда?

— В кустах что-то шуршало… — повторила я свою легенду.

И тут над нами что-то протяжно… нет, не завыло, а скорее… зашипело сорванным голосом, который тут же перешел в звук открываемых несмазанных петель. Вахтер и адепт тут же вскинули голову вверх и…

Пикирующий цветочный горшок стал им ответом.

Бах. Дзинь… Просвистев рядом с лысой макушкой, из окна спикировала чахлая герань, чтобы тут же разбиться о щебень обратной засыпки фундамента.

Люк посмотрел вниз, под ноги, и, увидев черепки, землю и, собственно, злополучную герань у своих ног, сглотнул. А потом снова вскинул голову наверх, чтобы увидеть свесившуюся через подоконник Дару.

Некромантка жизнерадостно возвестила:

— Тут кто-то так орал… — она произнесла это так натурально, что даже я поверила бы: рыжая только что распахнула окно. И тут Дара «поняла», что нечаянно чуть не организовала труп, который так жаждал найти Люк. То, что в роли покойника выступил бы сам громила, — уже детали. — Ой… Я нечаянно… Он сам упал. Вы там все живы? Я никого не убила? — спросила она с затаенной надеждой, которая может быть слышна лишь в голосе истинного мага смерти.

— Нет, — буркнул Люк, подальше отходя от окна, из которого могло «нечаянно» десантироваться еще что-то. Например, амнезия, сотрясение головы или еще какая пакость в этом же роде, что непременно идет в комплекте с летающими горшками.

— Ну и хорошо, — тоном «а жаль» произнесла Дара и вновь спросила: — Так кто вопил-то?

— Ники. Она мышь увидела… — за меня решил Люк.

— А… всего-то, — разочарованно протянула рыжая и подытожила: — Ну тогда я спать…

И Дара с шумом захлопнула створки, выполнив миссию «отвлеки противников» на отлично. Ей бы не некроманткой быть, а шпионкой. Вон как ловко выходит. И Пусин мяв в скрип превратила, и вахтера убедила, что никого в окно не втягивали…

Я же, смущенно потоптавшись, завила, что, кажется, воздухом перед сном уже надышалась, и вообще, того… пойду к себе. Как раз вовремя, потому как на крик вслед за Люком начали подтягиваться и другие адепты. Не столь расторопные, как Люк. Ушла я, когда под окнами нашей комнаты начал собираться консилиум. Он спустя какое-то время и отправился на охоту в кустики за мышью. Руководил операцией лысый громила. Вахтер же, глянув на эту поисковую операцию, только плюнула и отправилась к себе. Бдеть.

А я лишь могла представить, как ошалела от внимания теоретическая пискуха, когда на нее двинулась орда адептов, обвешанная заклинаниями.

За этим мы четверо: я, Лори, Дара и Пуся — наблюдали уже из окна.

— Да уж… — только протянула Лори, отстраняясь от подоконника и оглядывая взглядом меня, химеру и некромантку. — Втягивая в окно переноску, организовать покушение горшком и поднять на уши всю академию — это талант.

Рыжая на этот комплимент смущенно шаркнула ножкой, я потупила взор, Пуся возгордилась. И мы, дабы охрипшая химера еще чего такого не отколола, решили превентивно дать ей взятку. Вскладчину. В особо вкусном размере. Ради этого Лори даже пожертвовала кусок колбасы, который нашелся у нее в загашнике.

Тварюшка подношение милостиво приняла и вроде бы затихла. Мы с кучеряшкой начали готовиться ко сну. А некромантка отправилась на ночной практикум.

Ложась в постель, я уже было подумала, что этот длинный день наконец-то закончился. И пребывала в этой уверенности, пока меня что-то вдруг резко не ударило в грудь. И я тут же проснулась, чтобы узреть Пусю, которая невесть как выбралась из переноски. И мало того, что она умудрилась открыть запор. Это было сущей ерундой по сравнению с тем, что эта паразитка топталась на моей постели, а рядом с ее пушистым хвостом лежал стебель злотой крылатки. А по комнате латали, звеня крылышками, бабочки. Их-то, видимо, и гоняла химера, обернувшаяся кошкой.

Вот тварюшка напружинила лапы. Прыжок. Пушистое тело взвилось в воздух, чтобы в следующий миг закогтить звонкий крылатый лепесток.

«Тинь-дилинь», — раздалось в комнате мелодичное. И тут же следом — утробное урчание.

— Выплюнь гадость! — выдохнула я возмущенно и попыталась отнять у Пуси ее добычу. Проще было отжать у дракона из пасти принесенную ему в жертву девственницу, которой ящер уже подзакусил, чем вырвать из зубов химеры магического мотылька. Пушистая паразитка упиралась лапами, хрипела, царапалась. Стояла насмерть, одним словом. И, несмотря на все мои усилия, сожрала раритетный экземпляр. И тут же вожделенно уставилась на остальные порхавшие лепестки.

А я поняла: это конец. И не только для растения. Для меня. И для Мора с Дэном. Потому как мы тепличнику работу не сдавали — просто полили и ушли, заперев оранжерею, как и велел Штопс. И когда он завтра утром придет глянуть на свою гордость, первыми кандидатами на обвинения будем мы!

Я посмотрела на наглую, до безобразия довольную кошачью морду и с чувством пожелала:

— Чтоб ты подавилась.

А затем потянулась к магфону и набрала в ночи знакомый номер. Услышав хриплое знакомое «Да», я обрадовала Дэна фразой: