– Джо и есть тот самый человек, на которого я работаю, Чарли, – сообщил Генри-немец. – А теперь и ты тоже.

Джо Калифорния опять рыгнул и изрек:

– Если генерал согласится.

Он говорил с акцентом. Не с тем утонченным акцентом, с каким разговаривала южная аристократия, нет. Это была гнусавая речь жителя пограничных штатов. Возможно, Теннесси или Кентукки.

– Это он о Кастере, – пояснил Генри-немец. – У нас тут не один генерал. Вот еще Эл Салли – тоже как бы генерал. Малыш Фил поставил его командовать Седьмым, пока Кудряш был еще в изгнании – гонялся за индейцами на юге Арканзаса. Не очень удачно. Поэтому Фил попросил Шермана отменить наказание Кудряшу, чтобы у нас тут был настоящий полевой командир, который умеет сражаться. Кастер и Салли оба подполковники, но Салли временно повышен только до генерал-полковника, и Кастер считает себя выше по положению. На этой почве они постоянно цапаются.

– Не наше это дело, – сказал Чарльзу Джо Калифорния. – Я подчиняюсь Кастеру, и вы будете, если он вас наймет. Когда-нибудь вели разведку на Индейской Территории?

– Ездил там больше года с двумя партнерами-торговцами. Не могу поручиться, что хорошо ее помню.

– Без разницы. Все, что нужно в нашем деле, – это карманный компас и крепкие яйца.

– Ну, на этот счет можете не волноваться.

Джо Калифорния засмеялся:

– Генри, ты говорил, он то что надо. Так и есть: то что надо. Валяйте к Кастеру, Мэйн. Он в новом лагере на Блафф-Крик, муштрует новичков. Да, кстати, жалованье – пятьдесят долларов в месяц, если он вас возьмет.

– У меня своя лошадь.

Очередная отрыжка.

– Тогда семьдесят пять. Не пора ли мне пропустить еще стаканчик?

Пьяное фиглярство Милнера не произвело на Чарльза особого впечатления. Генри-немец понял это и потянул его за рукав:

– Я тоже не прочь выпить. Идем, Чарли, я угощаю. Не сдавайте на меня пока, парни.

Они отошли к бревенчатой барной стойке; Джо Калифорния пытался удержать в растопыренной пятерне свои карты, но три из них все равно упали на засаленные колени штанов.

– И это – знаменитый любимчик Кастера? – недоверчиво спросил Чарльз.

Гриффенштайн усмехнулся:

– Из двуногих – да. Кастер еще привез двух своих шотландских борзых, когда Шерман решил, что он может вернуться из Мичигана. Мы здесь готовы к действиям хоть сейчас. Фил и Дядюшка Билл наконец-то убедили Гранта, что с врагами надо воевать. Самим нападать, а не защищаться. План такой: оттеснить их обратно на Индейскую Территорию и убивать тех, кто не захочет мирно вернуться в резервации и сидеть там тихо.

Чарльз в три глотка выпил большую порцию дешевого самогона.

– Хочешь сказать, что это план на ближайшую зиму?

– Знаю, это противоречит здравому смыслу, но на самом деле Фил придумал очень умный план. Зимой индейцы осядут в своих деревнях, и ты не хуже меня знаешь, что их лошади ослабеют от недостатка фуража.

– Я слышал, как в Ливенворте говорили, что по ожиданиям Шермана Шеридан должен был выступить еще в конце августа.

– Должен был, но это проклятое министерство внутренних ресурсов, черт бы его побрал, опять спутало ему все карты. Миротворцы из конгресса заставили военных свернуть наступление, пока не будет организован безопасный лагерь для индейцев, которые никому не угрожают.

Чарльз чиркнул спичкой по ногтю большого пальца, прищурился, глядя на огонек, а потом выпустил струю дыма, затянувшись окурком сигары.

– Где этот лагерь?

– В форте Кобб. Сатанта со своими кайова уже там. Десять Медведей привел команчей. Из шайеннов тоже кто-то приходил, но генерал Хейзен отослал их обратно, потому что мы не заключали мира с шайеннами. Наоборот, за ними мы и охотимся. Первого октября у форта Лайон кто-то из шайеннов опять захватил в плен несчастную белую женщину, миссис Блинн, и ее маленького сына…

– А кто из шайеннских вождей приходил в форт Кобб?

– Только один – Черный Котел.

Чарльз вынул сигару изо рта и покрутил ее в пальцах.

– И его не пустили? Черный Котел как раз из тех, кто никому не хочет зла.

– Шайенны есть шайенны, сказал Хейзен. – Генри-немец не понял, почему Чарльз вдруг так забеспокоился, да это его и не интересовало. – Эх, Чарли, – он хлопнул своего нового приятеля по плечу, – жаль, пропустил ты знатную заварушку на острове Бичера. Вот там Соломоновы Мстители показали им, почем фунт лиха!

– Соломоновы Мстители – это так вы себя называете?

– Да, сэр! Мы перебили уйму индейцев, но еще больше ждут своего часа. Шайенны и арапахо…

– Черного Котла трогать нельзя.

– Эй, я думал, ты их всех ненавидишь!

– Но не его, – неуверенно ответил Чарльз, и перед ним вдруг словно наяву возникли голубые глаза Уиллы.

Генри-немец нахмурился:

– Чарли, поверь мне, никого не интересует, кто из шайеннов хороший, а кто плохой. Главная задача – убивать их всех без разбору. Если ты против, тебе лучше в это дело вообще не соваться.

Чарльз подумал о Джексоне, Малыше, их несчастной собаке, зарезанной просто так…

– Я не против.

Он заказал еще порцию выпивки. Сигарный дым плыл мимо его глаз, которые постепенно становились холодными, как осеннее небо.

Чарльз не мог понять, как выпивохе вроде Милнера удалось завоевать расположение Кастера, но факт оставался фактом, и перед уходом он все-таки пожал командиру скаутов руку. Едва он вышел на улицу, как его сразу же окружил вихрь из снежных хлопьев. Небо было черным и мрачным. Рядом вдруг возник солдат в плаще с пелериной и протянул ему какую-то бумажку:

– На память от президентского клуба Гранта, сэр.

Чарльз осмотрел листовку с напечатанным на ней изображением кандидата в парадном мундире.

– Спасибо, не надо. – Он протянул листок обратно.

– Сэр, голосование – это гражданский долг каждого…

– У меня другие дела, – ответил Чарльз; молоденький солдат в темно-синем плаще посмотрел ему в глаза и не стал спорить.

Чарльз как следует вычистил, напоил и накормил Дьявола, а потом так и остался на ночь в конюшне форта Додж. На следующее утро он пополнил запас продовольствия и выехал в лагерь Седьмого кавалерийского на северном берегу реки Арканзас, примерно в десяти милях к югу от форта. С серого неба продолжал сыпать снег, и скоро Чарльз снова замерз. Чтобы хоть немного взбодриться, он начал насвистывать мелодию, которая напоминала ему о доме.

Лагерь Сэнди Форсайта получил свое название в честь командира Соломоновых Мстителей. Еще издали Чарльз увидел огни фонарей, мерцавшие в ранних сумерках. Окликнувшие его постовые сказали, что ему повезло не схлопотать пулю от шайеннов, которые еще совсем недавно болтались возле лагеря. Чарльз пожал плечами и ответил, что не заметил никаких признаков индейцев, а про себя подумал, что заслужил хоть немного удачи после такого тотального невезения.

С разрешения постового он устроился на ночлег в одной из крытых повозок. Съев несколько галет, он опустил уши ондатровой шапки, завязал их с помощью ремешка под подбородком и завернулся в одеяла. Хотелось пить, но вода во фляжке замерзла. Он чувствовал себя уставшим, одиноким и подавленным.

То, что он увидел и услышал вскоре после побудки, немного развеяло унылое настроение и снова раззадорило его. Он пошел на мерные звуки учебной стрельбы в дальний конец лагеря и увидел, как с десяток солдат с грохотом всаживают пули в деревянные мишени. На его вопрос, что здесь происходит, какой-то пожилой сержант ответил:

– Кудряш хочет быть уверен, что когда мы встретим врага, то уж точно не промахнемся. Эти парни – из тех сорока, которых он отобрал в специальный «убойный» батальон. Снайперы. Командиром у них лейтенант Кук.

Чарльз пошел дальше. В лагере царила та особая суета, которая обычно говорит о скором выступлении. По дороге он насчитал двадцать фургонов с припасами и сорок волов. Увидев два кавалерийских взвода, которые отрабатывали круги и повороты на плацу, он сразу почувствовал опытную руку командира. Один взвод сидел только на гнедых лошадях, другой – только на вороных. Кастер перенял обычай конфедератов делить лошадей по масти. Так в сражении солдатам было легче определить своих, к тому же это помогало дисциплине и стимулировало гордость.