Бретт лежала на кровати в одной легкой сорочке. Комнату наполняли душные желтые сумерки; было уже двадцать девятое июня. Она очень устала за день, помогая миссис Чорне скрести полы. Возвращаясь в Бельведер, Бретт намеренно постаралась избежать встречи со Стэнли и Изабель, а также с их несносными сыновьями, которые играли в шары на лужайке между двумя домами.

Она все еще думала о том, почему принимала так близко к сердцу эти две книги, чего наверняка не случилось бы раньше. Это был еще один результат их частых и долгих разговоров с Брауном. Раньше она обижалась, когда Браун постоянно твердил ей об освобождении негров, но теперь она начинала понимать, почему он это делал. Почему должен был это делать. А еще чувствовала, насколько сильны происходящие с ней перемены.

В дверь постучала горничная и сообщила, что ужин будет подан через полчаса. Бретт неохотно встала, ополоснула водой лицо и голые руки. Желтое солнце клонилось к горизонту, постепенно наливаясь красным цветом.

Бретт ненавидела закаты. Закат предвещал скорую ночь, а по ночам ее мучили страх за мужа и желание быть с ним. В последние две недели, после неожиданного и до сих пор не объясненного приезда семьи Стэнли, страхи Бретт еще больше усилились из-за военной угрозы штату. Все больше государственных служащих и обычных граждан собирали документы и ценные вещи и уезжали из Гаррисберга – поездом, в каретах и даже пешком. В прошлую пятницу губернатор Кёртэйн объявил о трехмесячном призыве шестидесяти тысяч мужчин для защиты Пенсильвании. В субботу вторжение подтвердилось. Перепуганные власти сдали Йорк генералу Джубалу Эрли, а части генерала Ли были замечены даже возле Чамберсберга. Вся южная граница была охвачена паническими слухами, которые проникали в каждый уголок штата.

Одевшись, через несколько минут Бретт вышла на веранду. Раскаленный воздух был совершенно неподвижен.

– Бретт, привет! Есть важные новости!

Хриплый голос принадлежал Стэнли. С важным видом он стоял на крыльце своего дома и размахивал какой-то газетой. Бретт хотелось нагрубить ему, но она не могла себе это позволить. Скоро должен был прозвонить колокольчик к ужину, и она надеялась, что разговор закончится раньше.

В пламенеющем свете низкого солнца она пошла к соседнему дому; ее длинная тень тянулась по лужайке с медной травой.

– Что случилось? – подойдя к крыльцу, спросила она.

От Стэнли исходил сильный запах джина, взгляд был мутным и безжизненным. Где-то наверху громко ссорились близнецы. Покачиваясь из стороны в сторону, Стэнли вытянул вперед руку с номером «Леджер юнион».

– В газету пришла телеграмма из Вашингтона. В субботу… – заплетающимся языком проговорил Стэнли, – Линкольн отправил в отставку генерала Хукера. Теперь армией командует генерал Ми…[71]

– Кто?

– Ми… Эм-и-д. Ми…

Совсем пьян, подумала Бретт. Она уже слышала о его новом пристрастии.

– Боюсь, я не знаю никого из этих людей и что они собой представляют.

– Генерал Ми – это серьезно. Если кто-то и может остановить вторжение бунтовщиков, так это он. – Нервный взгляд в сторону юга. – Господи, скорее бы все это закончилось…

Он бросил газету, пнул ее ногой, потеряв равновесие от резкого движения, и не свалился вниз только потому, что ухватился за столбик крыльца. Бретт вдруг стало жаль его.

– Думаю, у меня гораздо больше причин желать этого, чем у тебя, – сказала она.

Стэнли моргнул, потом потянул рубашку, прилипшую к телу.

– Ну да, ты хочешь, чтобы Билли вернулся домой. Я тоже. Но преданность семье – не единственная причина, почему я хочу, чтобы эта проклятая война закончилась. Есть и другие – политические. Ну, ничего личного, конечно, – (кривая усмешка), – но мы, республиканцы, собираемся навсегда изменить прежний Дикси.

Бретт обмахнулась носовым платком, отгоняя запах джина, но все же не сдержала любопытства:

– Неужели? И как именно?

Стэнли прижал палец к губам, давая понять, что это секрет, а потом прошептал:

– Да очень просто. Республиканская партия притворится другом для всех этих освобожденных ниггеров там, на Юге. Глупых, невежественных ниггеров. Если мы дадим им право участвовать в выборах, они проголосуют так, как мы скажем. Никто и моргнуть не успеет, как с голосами черномазых наша партия получит большинство.

Широким, почти яростным жестом он попытался щелкнуть пальцами, но опять покачнулся. Бретт поймала его за руку и помогла устоять на месте, пока он наконец не опустил свой тяжелый зад в плетеное кресло-качалку, которое осело и жалобно скрипнуло под его весом.

– Стэнли, ты описал весьма хладнокровный замысел. Ты ведь это не всерьез?

Загадочная улыбка Стэнли стала еще шире.

– Неужели я стану врать своей собственной родственнице? Этот план уже давно разработан. Одной… закрытой группой. – Он округлил глаза. – Но лучше нам об этом больше не говорить.

– Ты уже сказал достаточно, – разозлилась Бретт. – Ты собираешься эксплуатировать тех самых людей, от которых якобы выступаешь…

– Я-ко-бы, – по слогам повторил Стэнли, словно смакуя каждый звук. – Якобы. Замечательное слово! – хихикнул он. – Черномазые ничего не поймут, да и зачем им понимать, что мы их используем?

– Это крайне непорядочно.

– Нет, это просто политика. Я…

– Извини меня! – резко перебила его Бретт, потеряв терпение. – Мне пора ужинать.

Стэнли хотел сказать что-то еще, но тут из верхнего окна донесся звук, похожий на козлиное блеяние. Кто-то кого-то ударил, и один из близнецов завизжал:

– Не трогай мои вещи, ты, вороватое дерьмо!

Полная отвращения к пьяным заявлениям Стэнли, Бретт быстро вернулась в Бельведер. Хотя она считала старшего брата Билли глупым и продажным, она боялась, что описанный им план может сработать. Вполне закономерно, что большинство негров, за малым исключением хорошо образованных, вроде Сципиона Брауна, доверятся республиканцам. И если им дадут право голоса, они действительно могут проголосовать за того, кого предложат им их благодетели. Бретт не слишком нравился президент янки, но она все-таки не могла представить, что он участвует в такой подлой схеме.

Кипя от злости, она ужинала в одиночестве. Мод, одна из служанок, набралась храбрости и спросила:

– Все говорят о каком-то большом сражении. Они и сюда придут?

– Не знаю, – ответила Бретт. – Никому до сих пор не известно, где сейчас находятся обе армии.

После ужина она решила прогуляться по холмам в надежде, что там попрохладнее. В темноте вспыхивали красные огни завода Хазардов. Где же сейчас Билли? – думала она. Уже почти три недели от него не было ни строчки. Он сражался за то, во что верил, а Стэнли трусливо отсиживался в Лихай-Стейшн, наливаясь джином и хвастаясь своими политическими планами.

Она поднялась выше, через заросли горного лавра, которые становились гуще ближе к вершине. Но и здесь не было ни малейшего ветерка, зеленые листья оставались неподвижными, и в мглистой ночи звезды отливали красным светом.

Случайно она набрела на то место, где на один из склонов упал метеорит. Они с Билли обнаружили дымящийся кратер всего за час до его отъезда в Вашингтон весной шестьдесят первого года. Этот кратер как будто служил предостережением, и то, о чем он предупреждал, должно было случиться. При слабом свете заводских печей Бретт увидела, что кратер уже не такой глубокий, как тогда. На дно осыпалась земля, скрыв обломок, который Билли назвал звездным железом.

Вокруг кратера разрослись лавры, добравшись до самого его края. Но внутри его их не было. Бретт с удивлением наклонилась, чтобы взять горсть земли из стенки кратера. На ощупь земля была песчаной и рассыпчатой и издавала странный кислый запах.

Может, она была отравлена, как и вся страна? Отравлена ненавистью, смертями, наказанием, которого заслуживала эта земля, где одни люди держали других в цепях так много лет.