После Дрюрис-Блаффа Орри стал плохо спать. Чем более тревожной становилась обстановка, тем чаще он задавал себе вопрос: разве может нормальный человек заниматься тем, чем он занимался? Делая одолжение Бенджамину, он пошел к генералу Уиндеру, чтобы найти одного из домашних слуг бывшего министра, который исчез после того, как мордовороты Уиндера сгоняли людей на постройку моста под дулами револьверов. Начальник военной полиции заявил, что ничего подобного его люди не делали, и отмахнулся от вопросов Орри, даже не пытаясь скрыть свою враждебность, ставшую со временем еще сильнее. Перебранки между ними происходили не реже одного раза в месяц.

В город хлынули беженцы – пешие и на всех возможных средствах передвижения. Одни спали прямо на площади Капитолия, другие вламывались в дома тех, кто успел бежать – на поезде, в экипаже или на своих двоих. Орри слышал, что Эштон была среди тех, кто бежать отказался. От этого его неприязнь к сестре ослабла, но не слишком.

Солдаты также заметно увеличили население города. Это были раненые, привезенные с оборонительных рубежей вдоль Чикахомини, или дезертиры, которые резали или стреляли в себя сами, чтобы попасть в тыл, – но кто бы смог отличить одних от других? Они бродили повсюду, словно призраки, в рваных серых мундирах, тощие от голода, с лихорадочно горящими глазами, воняющие грязью, перевязанные бинтами, пропитанными кровью и гноем. День и ночь по улицам грохотали повозки и телеги, оконные стекла дребезжали и трескались, и спать стало просто невозможно.

Вскоре Орри пришлось пережить еще несколько неприятных минут в доме из сосновых досок, где сидел Уиндер со своими подручными. На этот раз он пришел по просьбе министра Рэндольфа, который владел большой семейной фермой рядом с Ричмондом. Один его друг, тоже фермер, отказался продать свою продукцию по заниженным ценам, назначенным начальником военной полиции, и в своем довольно желчном письме в «Ричмонд виг» заявил, что Уиндер представляет собой гораздо более серьезную угрозу для народа, чем Макклеллан. После того как он таким образом выразил свое мнение, его схватили прямо в баре «Эксчейндж» и отвезли на бывшую табачную фабрику на Кэри-стрит, где Уиндер теперь держал тех, чьи высказывания считал крамольными.

Орри пришел в здание военной полиции, чтобы просить об освобождении заключенного. Он назвал дежурному свое имя, но генерал не пожелал его видеть, и Орри пришлось говорить с одним из его штатских сотрудников – высоким тощим человеком, одетым во все черное.

Звали его Исраэль Куинси. Он больше напоминал массачусетского пастора, чем сыщика на железной дороге из Мэриленда, и явно наслаждался тем, что человек такого ранга, как Орри, зашел в его крошечный ободранный кабинет как обычный проситель. На просьбу он ответил мгновенно:

– Мы не можем отдать приказ об освобождении. Этот человек вызвал гнев генерала Уиндера.

– А генерал вызвал гнев министра Рэндольфа, мистер Куинси, а заодно и гнев большинства жителей Ричмонда, из-за его абсурдных расценок. Город отчаянно нуждается в продуктах окрестных ферм, но никто не станет их продавать по ценам, установленным в вашей конторе. – Орри глубоко вздохнул. – Значит, ваш ответ «нет»?

Глядя на него кроткими темными глазами, Куинси улыбнулся, но в какой-то момент натянутая улыбка словно надломилась, обнажив скрытую под ней злобу.

– Разумеется, полковник. Друг министра останется в Касл-Тандере.

– Нет, не останется, – сказал Орри, вставая. – Полномочия министра дают ему право действовать через голову генерала, и он им воспользуется. Он хотел соблюсти протокол, но вы ему не позволили. Я заберу арестованного из этой клоаки через час.

Уже выходя из кабинета, Орри остановился, услышав резкий, грубый голос Куинси:

– Полковник! Подумайте хорошенько, прежде чем сделать это.

Не веря собственным ушам, Орри обернулся и увидел его наглый взгляд.

– Да кем вы себя возомнили?! – вскипел он. – Терроризируете свободных граждан, готовы заткнуть рот всем, кто думает не так, как вы. Клянусь Богом, мы не позволим пинкертоновским ищейкам командовать в Конфедерации!

– Я еще раз предупреждаю вас, полковник, – тихо сказал Куинси. – Не надо недооценивать власть этого учреждения. Что, если когда-нибудь вам самому понадобится наша благосклонность?

– Мистер Куинси, если вы будете угрожать, то мне хватит и одной руки, чтобы вбить вас в землю.

Сорок пять минут спустя Касл-Тандер потерял одного из своих заключенных. Правда, там осталось много других, которым Орри ничем не мог помочь. Что до предостережений упивавшегося властью наглеца в черном костюме, то о них Орри тут же забыл.

В конце мая, когда обстановка стала настолько критической, что в военном министерстве начали срочно, коробку за коробкой, паковать документы, произошло сражение у Фейр-Оакса, то есть уже почти в предместьях Ричмонда. Южанам удалось остановить армию Макклеллана, но в этом бою был серьезно ранен Джо Джонстон, и его в двадцать четыре часа заменили бывшим военным советником президента, возвращенным из изгнания.

Роберт Ли принял командование Северовиргинской армией. Однако надежды на него были не слишком пламенными. Коробки стали паковать с еще большей поспешностью, и уже был готов к отправке специальный поезд, чтобы в нужный момент вывезти золото казначейства, если новая атака северян прорвет линии обороны Ли. Собирая очередную коробку, Орри случайно услышал о некоем плане, зреющем в стенах военной полиции. Подробностей он не разобрал, но понял, что на этот раз Уиндер нацелился на него. В памяти сразу всплыли забытые угрозы Куинси, и он снова поблагодарил Бога за то, что Мадлен нет рядом и можно за нее не бояться.

– Пожалуйста! – сказала женщина.

Ей не было и тридцати, но выглядела она намного старше. От ее заляпанной грязью одежды воняло. Трое совсем маленьких детей – голодные серые мышки – цеплялись за ее юбку, а из-за плеча выглядывала чернокожая девочка-подросток с испорченными зубами и красным платком на голове.

Густо засаженный сад шелестел под ветром и стряхивал с себя воду. Дождь прекратился час назад, в половине седьмого. Сад был небольшим, зеленым и, пожалуй, даже чересчур пышным. Из дома туда вели десять ступенек крыльца. Наверху, рядом с Пауэллом, стояла Эштон, одной рукой обнимая его за спину.

Вместо того чтобы ответить, Пауэлл вскинул револьвер. Звук взведенного курка неожиданно возбудил Эштон.

– Пожалуйста… – повторила женщина, вкладывая в это слово всю свою усталость и все отчаяние. – Мы бежали из Меканиксвилла, янки подошли уже совсем близко. Мой муж сражается в долине, а нам просто некуда идти. Ворота были открыты, вот мы и…

– Их вышибли какие-то ниггеры прошлой ночью, когда искали место для ночлега. Я их не пустил, как не пущу и вас. Убирайтесь, откуда пришли.

Один из малышей потянул женщину за юбку:

– Мамочка, а где мы будем ночевать?

– Спроси президента Дэвиса, – сказал Пауэлл. – Он свою женушку уже отправил из города, может, у него найдется свободная постель. – Он направил на них револьвер. – Убирайтесь, чертовы паразиты!

Женщина посмотрела на него с ненавистью и повела детей в сгущавшиеся июньские сумерки. Пауэлл спустился по ступенькам и пинком захлопнул ворота.

– Найди какую-нибудь веревку, – сказал он, не оборачиваясь.

Эштон бросилась в дом и через минуту вернулась. Пауэлл покрепче стянул створки ворот и завязал веревку на несколько узлов. В тишине падали листья. В небе опять загрохотало.

Наверху в спальне он открыл все окна в душный вечер, развалился на кровати и, опершись на локти, позволил Эштон возбудить его так, как ему нравилось, а потом грубо овладел ею. Они разбросали по комнате все простыни, снова и снова яростно набрасываясь друг на друга. Пауэлл был великолепен и ненасытен, как всегда, заставляя Эштон кричать от острого наслаждения.

Наконец она в изнеможении уснула. Но уже вскоре проснулась и увидела, что Пауэлл читает книгу, которая лежала на столике у кровати. «Рассказы» Эдгара По. В ответ на ее вопрос он сказал, что это сборник фантастических рассказов, а Огюст Дюпен – один из его любимых персонажей. К тому же весьма уместно перечитать книгу именно в Ричмонде, родном городе По, где он какое-то время работал в редакции «Южного литературного вестника».