– Послушайте, Форбс… – нервно засмеялась Бретт, чувствуя неловкость. – Мы ведь уже давно с вами все обсудили.

Она посмотрела в окно. Они проехали всего квартал, карета двигалась медленно. Вот и хорошо. Можно будет выпрыгнуть, если Форбс позволит себе лишнее.

Несколько секунд он молча смотрел на нее, и его странная кривая улыбка заставила ее напрячься еще сильнее. Внезапно он бросил шляпу на сиденье и сел рядом с Бретт. Рессоры кареты скрипнули.

Это резкое движение каким-то загадочным образом превратило страх девушки в решимость.

– Я думала, вы проявили любезность, когда предложили меня подвезти, – строго сказала она. – Не разочаровывайте меня.

– Я не могу быть любезным. Меня слишком тянет к вам. – Он взял ее за запястье. – Бретт…

– Прекратите! – произнесла она весьма твердо.

– Боюсь, не могу, дорогая… – Он начал поглаживать большим пальцем внутреннюю сторону ее запястья, у самого края муслиновой перчатки. – Я не могу выбросить вас из головы даже на пять минут, вот как получается. Неужели вы не окажете внимание человеку, который пылает к вам такой страстью?

Бретт левой рукой нащупала ручку дверцы.

– Мне лучше выйти.

Он схватил ее за плечи и толкнул назад, на бархатные подушки.

– Черта с два вы выйдете! – прорычал он и прижался ртом к ее губам, причинив ей боль.

От него несло спиртным, как от винокуренного завода. Положив правую руку на лиф ее платья, Форбс начал тискать грудь девушки, дыша ей в горло и подбородок.

– Боже, как же я люблю вас, Бретт! Я всегда вас любил…

– Отпустите меня!

– Нет, черт побери!

Он повернулся так, чтобы правым коленом прижать девушку к сиденью. Его пальцы сквозь слои одежды до боли сжали сосок ее груди. Обмирая от страха, Бретт все же нашла в себе силы и начала судорожно стягивать перчатку.

– Бретт, вы не можете принадлежать этому коротышке-янки! Вам нужен настоящий мужчина, который может дать женщине то, что она…

Он с визгом отшатнулся, когда Бретт дотянулась до его щеки и, впившись в нее ногтями, оставила три кровавые полосы.

Форбс даже не сразу понял, что случилось. Он медленно поднес руку к лицу, а когда отвел ее, то увидел красные пятна на отделанном рюшами манжете. Это снова пробудило в нем ярость. Выругавшись, он потянулся к Бретт обеими руками. Девушка наконец открыла задвижку, дверца кареты распахнулась, но прежде чем Бретт успела выпрыгнуть, Форбс схватил ее за руку. Бретт тихо вскрикнула. Наклонившись, она подхватила с пола свой зонтик и ударила Форбса по голове. Раз, другой, третий…

– Мистер Форбс, у вас там что-то случилось? – Старый кучер подогнал карету к обочине и остановил лошадей.

Прохожие на другой стороне Митинг-стрит с удивлением таращились, как прилично одетая молодая женщина борется с каким-то джентльменом в карете, а Бретт была слишком напугана, чтобы думать о том, как она выглядит со стороны. Она снова ударила Форбса, потом вырвалась из его рук и выпрыгнула из кареты, но промахнулась мимо ступени и упала на замызганную мостовую.

– Эй, поосторожней! – закричал какой-то ломовой извозчик, в последний момент отворачивая свою телегу в сторону.

Проехав в нескольких дюймах от Бретт, тяжелые колеса обдали грязью ее лицо и одежду. Девушка с трудом поднялась на ноги, потеряв шляпку. Дождь лил как из ведра. Форбс выглянул из двери кареты, похожий на обезумевшего призрака, и закричал:

– Чертова сука!…

Что он кричал дальше, Бретт уже не слышала. Повернувшись, она побежала вперед по улице.

Дрожа с головы до ног, Форбс наконец опомнился и понял, что мужчины и женщины, стоящие на тротуаре, с любопытством смотрят на него. Кто-то произнес его имя. Форбс отодвинулся внутрь и захлопнул дверцу кареты.

Он прислонился спиной к подушкам и промокнул щеку носовым платком. Вид крови снова разъярил его, и он едва не пробил дыру в крыше кареты, ударив по ней кулаком.

– Поезжай! – крикнул он кучеру.

Но бегство с места унижения не помогло. Форбс достал фляжку, вспомнил, что она пуста, и вышвырнул в окно. Он ненавидел Бретт как никогда. Ему хотелось задушить ее, а потом сесть в лодку, добраться до Самтера и пристрелить того проклятого янки.

Постепенно шум дождя и движение кареты немного успокоили его. Он подумал об Эштон, зацепившись за ее имя и за ее образ, как цепляются за спасательный круг.

Эштон была на его стороне. Она поможет ему отомстить.

В этот же вечер в сотнях миль от Чарльстона Стэнли Хазард и Саймон Кэмерон присутствовали на приеме в честь избрания президента.

У дверей небольшой уединенной гостиной отеля «Уиллард» стояли три сыщика, приглашенные мистером Пинкертоном из железнодорожного ведомства. Внутри тихо разговаривали члены кабинета министров и гости. Линкольн вышел из своих апартаментов несколько минут назад. Стэнли уже поговорил с ним, и президент не произвел на него сильного впечатления.

Он оставил Линкольна, который смеялся над чьей-то шуткой, и пошел искать своего патрона. Кэмерона он застал за пылкой беседой с министром финансов Чейзом, известным своей педантичностью. Из всего кабинета Чейз занимал самую прямолинейную и, возможно, самую непреклонную позицию в вопросе освобождения негров. Стэнли считал идеализм этого человека оскорбительным.

Наконец Кэмерон отошел от своего собеседника и присоединился к Стэнли у стойки с шампанским. Вид у него был важный и значительный. И не без оснований, подумал Стэнли. Как они и планировали, Кэмерон уже заручился поддержкой нескольких человек и очень рассчитывал получить пост военного министра в новом правительстве.

Отпив шампанского, Кэмерон похлопал себя по карману:

– Один мой приятель передал мне краткое изложение инаугурационной речи.

– И какие там основные тезисы?

– Вполне ожидаемые, учитывая его прошлые заявления. – Кэмерон говорил очень тихо, постоянно следя за тем, чтобы кто-нибудь не приблизился к ним достаточно близко и не услышал разговор. – Он отказывается соглашаться на раскол Союза. Утверждает, что это противоречит конституции и, следовательно, невозможно. Он будет продолжать удерживать Самтер, но если войне быть, начать ее придется Конфедерации. В общем и целом, – взгляд Кэмерона снова внимательно обежал зал, – ничем не примечательная речь ничем не примечательного человека, чтобы не сказать неадекватного. – Последние слова Кэмерон пробормотал едва слышно, наклонив голову к бокалу с шампанским.

Слово «неадекватный» Стэнли счел еще слишком мягким. Уже завтра генерал Скотт собирался расставить стрелков на тротуарах и крышах домов по Пенсильвания-авеню на случай возможных беспорядков. Постыдное начало, обещавшее неумелое правление. Хотя могли быть и исключения.

Кэмерон протянул свой бокал бармену, чтобы наполнить его снова.

– А что вы думаете о новом президенте? – спросил он, отойдя от стойки.

Стэнли посмотрел сквозь толпу на некрасивый угловатый профиль:

– Фигляр из прерий. Человек, который тычет вас в ребра и рассказывает дурацкие истории, не может рассчитывать на многое.

– Верно. На мой взгляд, это самый слабый президент из всех, кто когда-либо приходил в Белый дом. Хотя для нас это только плюс. Власть очень скоро окажется в наших руках. – Внезапно воодушевившись, он поднял бокал. – Сьюард, дружище! Вот кого я хотел увидеть.

Он стремительно пошел вперед и уже скоро стоял рядом с новым государственным секретарем, что-то шепча ему на ухо. Стэнли глотнул еще шампанского и, чувствуя себя на седьмом небе от счастья в компании таких влиятельных персон, блаженно нежился в лучах яркого света множества ламп.

Должность в министерстве Кэмерона ему наверняка обеспечена, думал он. Изабель понравится в Вашингтоне. Сам же он с наслаждением смаковал мысль о будущей власти и несомненном росте богатства, который за этим последует. Знающие люди всегда извлекают выгоду из своих постов, часто говорил ему Кэмерон. Стэнли втайне надеялся, что бунтовщики зайдут достаточно далеко и спровоцируют войну в Чарльстоне, и тогда возможностей увеличить состояние у него будет значительно больше.