На построении выступил Пауль. Еле сдержалась, чтобы этому выродку принародно глаза не выцарапать. Стивен удержал. Убедил, что не стоит связываться. Мол, всему — свое время. Где-то я уже слышала сегодня эти слова. Вот только не помню, кто сказал. Кажется, именно Пауль их и произнес. Ну ладно, пусть пока поживет. Я не злопамятная. Я просто злая. И память у меня хорошая. Придет время, я тебе, козлина, все припомню…

Речь главного «фашиста» большой оригинальностью не отличилась. Повторно сообщил о смерти Быкова, для тех кто в танке… Да уж давно все знают. Такую новость просто невозможно пропустить. Разве что в коме нужно лежать, ничего не видеть и не слышать. Мне кажется, еще неделю обсуждать будут во всех закоулках лагеря. Хотя никто особо не удивлен. На фоне остальных событий так, заурядное убийство.

Потом Пауль что-то промямлил про священный долг перед Метрополией, который мы обязаны выполнить сполна. Прозвучало пафосно, напыщенно и претенциозно. Неестественно, одним словом. И в конце заявил, что он с радостью продолжит дело Быкова.

Сам себя короновал. Маладетц, чо? А как же выборы нового эмиссара? То есть он вот так, внаглую, проигнорировал все правила и инструкции? Манкировал всеми законами и уставами. Самозванец чертов! И ведь не скажешь ничего наперекор. Режим чрезвычайного положения. Абсолютная власть в руках временно исполняющего обязанности эмиссара, то бишь — начальника экспедиции.

После Пауля пришлось выступать Стивену, должность обязывала. Голос хриплый, уставший. Глаза потухшие. За последние пару недель стал старше лет на десять. Обратила внимание на приступы кашля, нужно рану осмотреть. А то со всей этой беготней и заботами перевязку он пропустил. Говорил тяжело, с натугой. Словно выдавливал из себя по одному слову. Не привык человек к повышенному вниманию. То ли стесняется, то ли нервничает. А может быть, и то и другое одновременно.

Ужин невольно стал поминками. Только ни у кого кусок в горло не лез. Да и жратва показалась совсем невкусной. То ли наш повар до сих пор не отошел после стресса и сварганил полную халтуру, то ли уже надоело однообразие — до чертиков. Одним словом, суп я поковыряла ложкой и выплеснула на песок, лепешку в бумагу завернула — пригодится, потом сожру. Один только чай и выпила. Но и с ним не повезло. Комбучи остыл и оказался на вкус, как помои.

Посмотрела по сторонам, да — почти никто не ест. Даже наемники, и те без особого аппетита ложками ковыряют. Значит, я не одна такая впечатлительная. Всех проняло.

Затем Пауль объявил, что через час — старт колонны. Общая готовность. Время пошло.

Водители принялись метаться по лагерю, как электровеники. Заправлять технику, заливать масло, подкачивать шины и продувать свечи. Или что они там, перед выездом должны делать? Я не в курсе…

Ровно в 19:00 по местному времени длинными гудками был дан старт колонне, и мы тронулись с места.

На стоянке прибежал Стивен, попросил уделить две минуты.

— Слушаю тебя.

— Лидия Андреевна, вы можете дать пояснения по заключению?

— Что именно тебе непонятно?

— Вот здесь написано — раневой канал длинный и глубокий, края раны ровные и острые. Нанесен предположительно холодным оружием — ножом или кинжалом большой длины, слева — направо, одним сильным режущим движением.

— Что непонятно?

— Я думаю, — смутился Стивен, — что это был не нож. Точнее нож, но…

— Ничего не поняла.

— Мачете.

Я на секунду задумалась, вспомнив ту страшную штуку, которую Быков подарил Джарвалю.

— Ну да, вполне может быть, — согласилась я с его предположением, — а что, разве в конвое еще один такой огромный ножичек имеется?

Стивен пожал плечами:

— Я не знаю.

— Ну хорошо, — нахмурилась я, — допустим, мачете вполне подходит под описание раны. Нож большой, тяжелый, острое и длинное лезвие. Единым ударом можно отрубить голову человеку. Но что это меняет?

— Именно об этом я и хотел с вами поговорить.

— Я слушаю.

— Мачете, как вы выразились, очень большой и приметный ножичек. Я ни у кого из наших такой не видел, кроме Быкова.

— Так он его Джарвалю подарил.

— Пауль и Быков служили вместе на болотах.

— И что?

— У Нойманна вполне может быть точно такой же.

Я задумалась и пропустила реплику.

— Быков рассказывал, что на болотах свинорылых немеряно. Этими ножами их разделывали, шкура толстая, обычный нож не берет. А еще у Быкова была прекрасная реакция и хорошие навыки. От обычного ножа он бы уклонился, поставил блок или выбил его встречным ударом. Но не мачете. Слишком тяжелая штука.

— То есть, ты Пауля подозреваешь?

— Да, — не стал отрицать Стив, — только у меня никаких материальных доказательств нет.

— Чем же я тебе могу помочь?

— Вы сказали, что можете сделать сравнительный анализ крови.

— Принесешь нож — сделаю обязательно.

— А еще… — Стивен вновь замялся, — тут такое дело…

— Ну что? Говори уже.

— Я не знаю что мне делать потом.

— Добывай ножик. Если анализы совпадут, я такую бучу на Совете подниму…никому мало не покажется.

— Лидия Андреевна, только пока никому не говорите. У меня есть подозрения, что Пауль — агент ЦРУ.

И почему я совсем не удивлена?

3 марта 32 года.

Почти у цели.

Бахр-Дар своими очертаниями в точности повторял бухту озера Тана. Ничем особенным до катастрофы не выделялся. Пара небольших, но красивых водопадов в окрестностях, несколько старых мечетей, которые наверняка до сих пор еще уцелели. Пара десятков современных новостроек, почти наверняка разрушенных. Да куча хижин, построенных из говна и палок. Аэродром за чертой города, топать далеко, а смотреть все равно будет не на что. Пустырь, он и в Африке — пустырь.

Вокруг Бахр-Дара нагорье — сочетание горных хребтов и массивов, иногда чередующихся с широкими плоскими котловинами, плато и долин. По бездорожью особо не покатаешься — всюду камни, скалы, ущелья. Многие холмы окрашены в зеленый цвет. Подъедешь ближе, и тебя ждет разочарование — это просто скалы поросли вьющимися сорняками. Настоящих деревьев мало, но они все-таки есть. А вот ни одного засеянного поля мы так и не увидели. Значит, развитого сельского хозяйства нет и здесь.

До катастрофы в излучине Нила водились бегемоты. Вполне возможно, что и до сих пор где-то там обитают. Увидеть не довелось. А жаль! Такая гора мяса… аж слюнки потекли.

Чтобы пересечь Голубой Нил, который оказался неширокой речкой с мутной водой, колонне пришлось отмахать километров пятнадцать по бездорожью на юг. Ни одного моста через реку не сохранилось до наших дней. А может быть, местные их специально разрушили. Кто знает? У них наверняка лодки есть, или пироги какие-нибудь.

В излучине мы все-таки отыскали брод и форсировали водное препятствие всей колонной еще до наступления темноты. Процедура была полностью отлажена на мертвых озерах. Хотя местность отличается значительно. Очень много камней. Вдоль реки — заросли кустарника и небольшие узловатые деревья. Сплошной травы нет. Тут и там небольшие островки или чахлые кустики.

Полдня ухлопали, пока нашли относительно ровное дно. Наплавались вволю, причем все по очереди. Вода грязная, жуть. Наверное, проще было за это время самим построить мост. Было бы из чего его строить. Но все материалы, пригодные для строительства, пришлось оставить по дороге.

В Бахр-дар заезжать не стали, объехали стороной.Сразу направились в колонию. Даже не верится, что наше бесконечное путешествие подходит к концу.

Пауль перехватил почти на бегу, приказал негромко, как бы между делом, но при этом совершенно безапелляционно:

— Со мной в «Тигре» поедешь!

Стивен даже споткнулся на полушаге. Это еще зачем? По уставу командиры должны находиться на разных машинах и в разных частях колонны. Пауль идет на сознательное нарушение, хотя знает о возможности засады на последнем участке пути?