— И тем не менее, — ухмыльнулся Реввель, — вы, Лидия Андреевна, входите в состав Совета. Значит, посвящены в гостайну. В какой-то мере.

— Ну да, я в курсе, что мы везем артефакт… загадочный камень с рунами… но откуда мне знать, где он хранится? В одной из машин, среди багажа… наверное…

— В какой?

— Я не знаю.

— Еще вчера он лежал в багажнике командирского броневика. Но сегодня его там нет, значит, переложили. Вопрос — куда? В какую из машин? У меня нет времени устраивать полную инвентаризацию груза.

— Не знаю, — еще раз повторила я, — меня никто не информировал. Переложили, значит, на то был приказ Пауля. При чем тут я?

— Лидия Андреевна, не заставляйте меня нервничать, — в голосе аспиранта внезапно прорезался металл, — в состав Совета входит всего несколько человек. Остальные даже не в курсе, что такое артефакт, и для чего он вообще нужен. Асура спрашивать бесполезно, все равно ничего не поймет. Политрук вчера пропал без вести. А между тем, камень переложили в другое место — сегодня. Значит, к его загадочному исчезновению из багажника броневика Стивен не имеет отношения. Остаются всего двое посвященных. Вы и Пауль.

Эдуард Васильевич взмахнул длинным стволом:

— Пауль отвечать на мои вопросы категорически отказался. Дело за вами.

— Я не знаю, где артефакт! — повысила я голос, как бы попытавшись спорить. На самом деле просто хотела привлечь внимание. А вдруг кто-нибудь услышит и заглянет в палатку? Где же шляется Ашвани, когда он так нужен?

— Не стоит кричать, — Реввель многозначительно погрозил стволом, — даю вам тридцать секунд на размышления.

— Я не зна… — голос предательски дрогнул, — Эдуард Васильевич, я не вру… Я действительно не знаю.

— И все-таки вам стоит хорошенько подумать эти тридцать секунд, прежде чем отвечать, — ухмыльнулся Реввель, — ведь от этого зависит ваша жизнь.

— Может, Ермолин в курсе?

— Неправильный ответ, — ухмыльнулся Реввель, — сержант не входит в число посвященных в гостайну.

— Тогда, может быть этот… китаец… который, — полковник… или как его там… может он что-то знает?

— Ван Лю? Сомневаюсь, что Пауль своими руками отдал бы артефакт сомнительному союзнику. Капитан при жизни не доверял никому, а уж китаезам он доверился бы в самом последнем случае.

— Пауль еще жив.

— Увы, это ненадолго.

— Да как вы можете?

— Во втором броневике камня тоже нет. И в «поварешке» его нет. Тогда, где он? Может, в скорой помощи?

Я покачала головой и снова зажмурилась от страха.

— В скорой его точно нет. У нас багажник под завязку забит лекарствами, — пролепетала я, все еще не открывая глаз.

Совсем рядом с моим ухом раздалось негромкое — дэнс. Это был не выстрел, а скорее, очень громкий хлопок с металлическим позвякиванием, словно кто-то изо всех сил шлепнул ладонью по брезенту палатки, и звякнули кольца креплений.

Я вздрогнула и открыла глаза.

Неужели?..

Из длинного ствола с черным набалдашником выходила тоненькая струйка дыма.

Это и был выстрел? Боже мой…

Но у меня ничего не болит.

Неужели промазал?

Или он стрелял вовсе не в меня?

Я оглянулась и похолодела. В проходе палатки стоял Ашвани. В одной руке он держал носилки, а вторую прижимал к животу.

Я почувствовала, как на глаза опускается кровавая пелена.

— Сволочь, — прошептала я, — Ашвани за что?

— Где артефакт? Отвечайте немедленно!

— Пошел к черту! — разозлилась я, — даже если бы и знала, ничего бы тебе не сказала. Ну, чего вылупился? Стреляй! Мне все равно.

Эдуард Васильевич колебался.

— Или стреляй уже, или убирайся к черту! — твердо сказала я, и, не обращая внимания на застывшего аспиранта, бросилась к индусу.

— Ашвани!

С грохотом упали носилки. Ноги индуса подломились и он рухнул на колени, все еще держась руками за живот.

— Дай я осмотрю рану.

— Жасмин… — индус просипел одними губами, — простите Ашвани.

— За что? — слезы застилали глаза.

— Ашвани уходить…

— Ляг, — приказала я, — не нужно никуда уходить. Сейчас пулю извлеку, подлатаю и будешь жить дальше.

— Эмир сказать — «береги Жасмин». Ашвани — плохой воин. Ашвани уходить. Карма.

— От пули в живот мгновенно не умирают. Ляг, я сказала. Дай осмотреть рану.

Над самым ухом раздался голос Реввеля:

— Ашвани, от пули в живот действительно умирают долго и мучительно. Я помогу тебе уйти быстро.

— Только попробуй! — рявкнула я, вскакивая.

Сейчас я этому выродку глаза повыцарапываю!

Реввель равнодушно пожал плечами и нажал на спусковой крючок. Пистолет снова сделал «дэнс». Ашвани упал лицом вниз и замер без движения.

— Она тебя обманула, Ашвани, — произнес Реввель торжествующе, — ты умер быстро.

— Своло… — горло перехватило. Не смогла выговорить.

Послышались чьи-то быстрые шаги.

— Господин капитан, — знакомый голос дневального, — разрешите войти?

Полог палатки шевельнулся, показалось молодое лицо:

— У вас точно все в порядке?

Молниеносным движением Реввель перевел срез ствола на вход. Дэнс! Дэнс! Еще одно тело рухнуло в проходе.

— Лидия Андреевна, вы все еще думаете, что я шучу? Где артефакт? Отвечайте!

— Я не знаю!

Ноги сами собой подкосились, и я вновь оказалась на полу.

— Господи, ну что с вами не так?

Реввель шагнул вперед, ухватил меня за воротник, аж затрещала куртка, и вдруг с неожиданной для его комплекции силой швырнул через всю палатку. Я приземлилась на четыре конечности буквально в полшаге от распростертого тела Пауля.

— Приведи его в чувство. Быстрее!

Пауль дышал едва слышно. Тоненькая струйка крови стекала по подбородку.

Я быстро открыла чемоданчик, извлекла необходимое. Дрожащими руками наполнила шприц, сделала укол. Намочила ватку нашатырным спиртом, поднесла к носу Пауля. Чуть дернулись веки, но это и вся реакция.

— Быстрее, — заорал Реввель над самым ухом.

— Лекарство еще не подействовало, — попыталась оправдаться я, — нужно время.

— Мне плевать, как ты этого добьешься, хоть ногу ему отрежь, но приведи в чувство. Быстрее!

Я закрыла глаза, мысленно посчитала про себя до пяти, затем вновь поднесла ватку к носу. Лицо Пауля едва заметно дернулось, раздался тяжелый вдох, хрип, изо рта потекло. Глаза врио эмиссара открылись.

— Капитан, — Реввель приставил черный набалдашник мне к виску, — тебе хорошо видно?

Пауль попытался ответить, но не смог, только булькнул, и кровь изо рта потекла быстрее.

— Если ты не скажешь, куда спрятал артефакт, я убью докторку.

Пауль шевельнулся, захрипел.

— Говори уже, — окончательно потерял терпение Реввель.

— Слишком… поздно…

— Громче говори, я ни черта не слышу!

Он наклонился над Паулем.

— … разведчики… нашли… шахту…

— Что ты несешь? Где артефакт? Отвечай!

— Ищите… и… обрящите…

Бульканье приобрело равномерность. Пауль смеялся.

Кровь бросилась в лицо аспиранту.

— Издеваешься, тварь? Теперь моя очередь смеяться.

Он вскочил на ноги, навел набалдашник на лежащего Пауля и…

…раздался легкий треск брезента. В крестообразный разрез шагнул Асур, сжимающий в руке меч. Реввель метнулся в сторону, перевел ствол пистолета на японца и нажал на курок. Сталь опередила пулю. Легкий свист воздуха и отрубленная кисть с намертво зажатым пистолетом упала на пол.

— Fuck, — произнес Реввель почему-то по-английски, глядя на свою сильно укоротившуюся руку. Он не закричал от боли и не потерял сознание, даже не изменился в лице, а сделал короткое, почти неуловимое движение левой рукой, и в японца полетел метательный нож. Асур уверенным движением отбил железяку плоской стороной катаны у самого лица. Снова раздался легкий свист рассекаемого воздуха, и отрубленная голова аспиранта покатилась к моим ногам.

И тогда я закричала…

Кто-то сильно потряс Стивена за плечо. Он резко открыл глаза, попытался вскочить, но веревки больно врезались в пораненную кожу. Стив попробовал пошевелить пальцами, но руки совсем онемели. Он связан уже несколько часов, кровообращение нарушено. В полумраке сарая разобрать черты лица Стивен не смог.