Ну вот, вроде бы все. Можно ехать.

Секунду поколебался, снова выбрался из кабины, быстрым шагом обошел машину по кругу, придирчиво осматривая. Иваныч всегда заставлял так делать перед выездом.

Так, колеса не спустили, выхлопная не отвалилась. Открыл багажник, покосился на артефакт, завернутый в старое одеяло, вытащил канистру с водой. Держа на весу, покачал. Почти пустая. Открыл крышку, сделал пару жадных глотков.

Кто знает, будет ли потом время, чтобы напиться?

Горло саднило, песок скрипел на зубах, к тому же канистра тошнотворно попахивала горючим. Но лучше такая вода, чем вообще никакой.

Все, теперь можно ехать!

Михаил уселся за руль, выжал сцепление и воткнул первую передачу. Потихоньку отпуская сцепление, выжал педаль газа, УАЗик послушно покатился по песку.

А куда ехать-то?

Михаил осторожно спустился с бетонки и направил машину под углом от дороги в сторону солнца. Нельзя драпать в противоположную от нападающих сторону, будут стрелять в спину, можно шальную пулю словить. Да и направление держать легче. Очень хотелось вжать педаль газа до упора, но делать этого нельзя. УАЗик — не гусеничный трактор, вполне может закопаться в песок и сесть на брюхо. В одиночку мне его ни за что не вытолкать.

Через несколько минут он переключился на вторую и поддал газку, под колесами пошел солончак, можно слегка увеличить скорость. Мне главное отъехать подальше, чтобы скрыться из виду.

Канонада не стихала. Стрекот Калашей и грохот пулеметов слились воедино. В небо взметнулся длинный султан от разрыва еще одной гранаты. Не выдержал, сбавил скорость, оглянулся. Зеркала заднего вида давно разбиты, пришлось привстать и высунуться в боковое окно почти по пояс.

Со стороны сражение выглядело удивительно. Черные точки наступающих наемников были похожи на игрушечных солдатиков, уродливые джипы — на детские машинки, а вспышки от выстрелов — на искры бенгальского огня.

Вот только не нужно иллюзий, все это — настоящее.

Машину слегка тряхнуло на кочке, пришлось вернуться обратно к управлению. Он прибавил газ и рискнул переключится на третью. Движок перестал надсадно выть, машина пошла шустрее.

Интересно, заметили меня нападающие или нет?

Оглянуться в следующий раз он решился, только проехав пару километров. Что-то очень громко бабахнуло позади. Остановил машину, и не глуша двигатель, забрался на капот. Вытащил из кармана бинокль, чудом не потерявшийся при экстремальном спуске с вершины бархана, приник к окулярам.

Над лагерем стелился черный плотный дым. Выстрелы теперь звучали значительно тише, словно громкие щелчки. Даже в бинокль видно было плохо, но открытого горения Михаил нигде не обнаружил. Значит, цистерны пока целы. Перспектива двигаться пешком по раскаленному песку под палящим солнцем его совсем не радовала. Он еще раз внимательно осмотрел лагерь и его окрестности, и только тут заметил один из шахид-мобилей, быстро движущийся следом.

Запаниковал, спрыгнул с капота, заскочил в кабину, выжал сцепление, рванул с места, вдавив педаль газа до упора. Двигатель истерично завизжал, зазвенел клапанами, затарахтел и зачихал, как больной туберкулезом.

Если я буду гнать с такой скоростью, движок не выдержит нагрузки. Или, что еще хуже, наскочу на трещину и перевернусь. Нужно взять себя в руки и успокоиться.

Он действительно смог немного утихомирить собственный организм и некоторое время вел УАЗик по солончаку, не оглядываясь.

Что мне велел политрук? Если будет погоня, скинуть груз. И это нужно сделать незаметно для преследователей. Лучше всего — прямо сейчас, пока они слишком далеко, чтобы разглядеть чем я занимаюсь.

Михаил несколько раз глубоко вздохнул, чтобы окончательно успокоиться. Выбрал подходящую трещину в глине чуть в стороне от выбранного направления. Остановил машину, выбрался из кабины и рванул на себя дверцу багажника.

Артефакт внезапно оказался очень тяжел, стащить его на землю одним резким рывком не получилось, силенок не хватило. Пришлось сначала размотать одеяло, зашвырнуть его на заднее сиденье, а потом самому забраться внутрь багажного отделения. С его невеликими габаритами Михаил, хоть и с трудом, но поместился. Уперся спиной в задние сидения, а затем вытолкал ногами артефакт наружу.

Надеюсь, не обидится, что я с ним так грубо обращаюсь.

И внезапно рассмеялся собственным глупым мыслям.

Камень не живой, как он может обидеться?

Выбрался сам, принялся перекатывать каменюку по песку, как говорил Иваныч — «кантовать». Откатил метров на десять, поднатужился, столкнул в расщелину. Ничего не вышло, камень намертво застрял в трещине, не погрузившись даже на треть. Порадовало только одно — загадочные письмена оказались снизу, поэтому даже вблизи камень не особо привлекал внимание, практически сливаясь с пейзажем.

Ну и ладно, подумал Михаил, легче будет вытаскивать.

Он стал на колени и принялся лихорадочно сгребать песок ладонями и швырять сверху. Не для того, чтобы засыпать, слишком много песка понадобилось бы. Он хотел придать артефакту естественный вид каменюки, валяющейся здесь очень и очень давно.

Как назло под руками почти не было песка, а только высохшая и растрескавшаяся глина. Одним словом — солончак. Собрал сколько смог, аккуратно посыпал на артефакт. Удовлетворенно крякнул, как это делал Иваныч.

Выглядит вполне естественно. Можно уезжать.

Вернулся к машине, еще раз внимательно осмотрел дело собственных рук. Издалека — камень как камень. Ничем не выделяется на фоне пустыни. Иными словами, если не знаешь, что он там, проскочишь мимо.

Отъеду на триста шагов, вернусь, потом и сам не сумею найти. Место совершенно неприметное.

Ну и черт с ним, пускай валяется. Нужно валить, пока не догнали. Чем дальше уведу преследователей за собой, тем меньше вероятность, что они случайно найдут волшебный камушек посреди бескрайней пустыни.

Михаил выжал сцепление, воткнул первую скорость и вдавил газ.

Может быть, оставить одеяло? Чтобы ветром не унесло, придавить камнями. Примета.

Нет, твердо решил он, одеяло издалека видно. Преследователи заинтересуются, что это такое и почему оно тут лежит? Начнут обшаривать окрестности. Не дай Бог, случайно наткнутся на артефакт.

А если и я не найду потом?

Он тронул УАЗик с места, еще раз нервно оглянулся назад, шахид-мобиль уже было видно без бинокля.

Слишком долго возился…

Вдавил педаль почти до самого пола. Теперь движок можно не жалеть, главное я сделал — спрятал артефакт, так что пусть догоняют. В машине больше ни черта нет, кроме насмерть перепуганного мальчишки.

Как ни старались преследователи, УАЗик смог преодолеть еще полкилометра. Мишка гнал, выжимая из старой рухляди максимум. Потом застучал двигатель, выпустил клуб черного дыма и заглох навсегда. Мишка тяжело вздохнул, едва не пустив слезу, выбрался наружу и поднял руки кверху.

Родион быстро взял себя в руки, потянулся к рации.

— Внимание всем, код — «красный». Командиры, ко мне!

Техника снова пришла в движение, разворачиваясь бортами к окопам противника. Штурмовики дружно открыли огонь, заставив боевиков попрятать макушки в песок. Ожил долго молчавший Корд, видимо, Пауль заменил погибший боевой расчет. Теперь к трелям Калашей добавились ухающие звуки крупнокалиберного пулемета с крыши Урала.

Очень высокая плотность огня, штурмовать не рискнут, но и патроны у нас не бесконечные. Соваться в хорошо укрепленные инженерные сооружения — самоубийство. Теперь и верблюду понятно, что мы имеем дело не с тупыми отморозками, а с прекрасно вооруженной командой профессиональных наемников. Кто же мог предвидеть, что в Африке таковые еще сохранились?

Родион невольно выругался вслух.

Нет, выпускать людей было рановато. Недооценили опасность. Впервые нам встретился соперник, почти равный по силе. Победит тот, у кого лучше выучка и выше огневая мощь. В последнем мы превосходим дикарей, но первое впечатление вполне может быть обманчивым. Откуда-то них взялась американская техника и вооружение, причем в отличном состоянии. А какие еще секреты спрятаны в песке?